Читать интересную книгу Лесные дали - Иван Шевцов

Однако Чур не очень верил, что лесничий всерьез решил его уволить, сидел молча и как будто чего-то еще ожидал. Погорельцев поднял на Ярослава глаза.

Ярослав подал ему квитанцию Кобрина.

- Это не фальшивка?

Погорельцев посмотрел квитанцию на свет, как рассматривают деньги, чтоб определить, не фальшивы ли они, положил ее на стол и глуховато спросил, не глядя на Серегина:

- А что вас смущает? Это я выписал пенсионеру дрова.

- Да вы знаете, что этот Кобрин срубил на дрова? - еще кое-как сдерживая волнение, негромко выдавил из себя Ярослав.

- Знаю. Неделовые сосны на Синей поляне, - спокойно ответил Погорельцев, изучающе глядя на Ярослава. Возбужденный вид лесника несколько озадачил лесничего.

- Неделовые сосны, - сокрушенно повторил Ярослав. - Загубить такую красоту! Да это же варварство, возмутительное безобразие… И, наконец, беззаконие, произвол.

У Ярослава дрожали озябшие розовые пальцы, и верхняя губа тоже вздрагивала, а серые глаза округлились. Он задыхался от гнева.

- Ого, сколько страшных слов ты мне нашвырял, - невозмутимо и даже с добродушной ленцой, за которой стояло совсем не скрываемое сознание своего превосходства, отозвался Погорельцев. - Может, ты уточнишь, в чем заключается беззаконие и произвол? - и поднял презрительно-добродушный взгляд.

- Может, ты предложишь мне сесть? - Ярослав, не отличавшийся большой терпимостью, нарочито подчеркнул это "ты".

- А-а, садитесь, пожалуйста, товарищ Серегин, прошу вас. - Погорельцев показал Ярославу на старый, с продавленной пружиной диван. Тон Ярослава и это нарочитое, подчеркнутое "ты" обескуражили лесничего. Он зло взглянул на хихикнувшего Чура и сказал:

- Все, Чур, можете идти.

- Я что, я уйду, раз гоните, - Чур нехотя поднялся и с деланным сочувствием посмотрел на лесничего. - А только кого вы возьмете на мое место, хотел бы я посмотреть. Вот такого цыпленка, который будет поучать, тыкать и стучать ногами?

Чур явно желал угодить начальству. Погорельцев поморщился, хотел что-то сказать, но Ярослав опередил его.

- Зато, Чур, такие, как я, лес уберегут. А вы пропьете все, до последней сосенки. Лет за пять спустите.

- Ну-ну, давай, давай, кукарекай, - Чур плюнул на пол и наконец вышел.

Прикрыв дверь за Чуром, Погорельцев сел в свое деревянное жесткое и очень старое кресло и, не глядя на Ярослава, как бы мимоходом пробурчал тоном доброжелательного простодушного начальника:

- А вам не стоило бы с ним связываться. Зачем наживать лишних врагов? Надо уметь ладить с коллективом, в котором работаешь.

- Да разве Чур коллектив? - отозвался Ярослав. - И потом, вы его увольняете.

- Уволить такого проще всего. А у него семья. Жить человеку надо? Или, по-вашему… - Лесничий не договорил. Мрачно потер свою переносицу, насупился, что-то взвешивая, и прибавил: - Лучше уж такой, по крайней мере стреляный воробей, чем какой-нибудь выскочка-петушок, возомнивший себя орлом.

Намек был явный, и Ярослав принял его как оскорбление. Вспылил, решительно поднявшись с дивана:

- Хорошо! Я вас отлично понял. Вам нравятся такие, как Чур. Холуи вам нравятся. С ними спокойно. Я уйду по собственному желанию. Сегодня подам заявление. Но видеть равнодушие и молчать я не намерен. Нет! Не буду молчать!

- Да погодите вы. Давайте спокойно разберемся, - очень сдержанно и без малейшей неприязни перебил его Погорельцев, снова зачем-то взял в руки квитанцию Кобрина. - Вы присядьте. Написать заявление об уходе, фыркнуть и бежать проще простого. Только лично я не советую вам таким манером начинать свою трудовую биографию. Летунов сейчас нигде не жалуют.

Спокойный тон лесничего обезоруживал. Ярослав снова опустился на диван, чувствуя, как пылает лицо.

- Вот вы говорите о законах. - Погорельцев явно избегал взгляда Серегина и делал вид, что он изучает им же выписанную квитанцию на рубку девяти сосен. - А известно ли вам, что бывают исключения из правил? Вы без году неделя на работе и уже показываете свой характер, вместо того чтобы слушать старших и выполнять их указания. В конце концов я отвечаю за лес и за эти сосны, которым грош цена. Не я придумал поговорку: лес рубят - щепки летят. Так вот, эти девять сосен и есть те самые щепки. И никакого тут беззакония я не вижу.

- А я вижу, - громко и сердито сказал Серегин. ("Не горячись, не срывайся, - мысленно наставлял себя Ярослав. - Разговаривай спокойно, уверенно. Это придаст тебе солидность и поднимет в глазах других". Так учил его отец.)

- В чем? О каком беззаконии вы говорите? - Лесничий спокоен, слишком даже спокоен и хочет, чтобы Серегин заметил его спокойствие и принял к сведению.

- Прежде всего об этих соснах, - отчетливо произнося каждое слово, начал Ярослав. - Зачем спилили именно их, изуродовали поляну, которой все любовались? Люди радовались, отдыхая там. Что, разве нет у нас на дрова сухостоя, бурелома?

- Вот тоже заладил: красоту, красоту. Будто только он один и способен разбираться в красоте. А мы сидим здесь, дураки с дипломами, и ничего не соображаем. Надо же понимать, что и надо мной есть начальство. Как и вообще у всех людей. Так заведено в мире: каждый кому-то подчиняется. Начальство приказывает - подчиненный выполняет. Нам иногда кажется: неправильное распоряжение, незаконное. А начальству с вышки видней. Я не обязан перед тобой отчитываться, но, поскольку человек ты молодой и, вижу, любишь лес, я скажу тебе: мне приказали, звонок был, и я только выполнил распоряжение. - Неподвижное лицо лесничего порозовело.

- Чье? - сорвалось у Ярослава. Он уже не обращал внимания, что Погорельцев снова перешел на "ты" - оно прозвучало доверительно.

- Какая разница!

- Да ведь этот Кобрин…

- Ну вот, опять, - перебил Погорельцев. - Мне он тоже не очень-то нравится. Но черт с ним. Мне он никто - ни сват, ни брат.

- Значит, он все же чей-то сват и брат?

- Совсем не значит, - с досадой поморщился Погорельцев. Напористость лесника ему надоела. - И вовсе не дрова ему нужны. Сарай он строит. Поросенок, корова и прочая там живность. Надо ж помочь человеку. И я разрешил неделовую, перезревшую древесину. Человек воевал. Неужели он не заслужил…

- Но почему именно эти сосны? - настойчиво перебил Ярослав. - Почему не подумали о красоте? О жителях Словенец, о школьниках, которые ходят на поляну…

- И пусть ходят на здоровье. Поляна как стояла, так и стоит, и никто на нее не покушается. Без сосен она еще лучше. Простору больше. - Погорельцев был склонен пошутить.

"Неужели он настолько туп? - подумал Ярослав о лесничем. - Нет, скорее притворяется".

- Вы это серьезно?

- Вполне. - Погорельцев невинно пожал круглыми плечами. - И никакого беззакония я тут не нахожу. Переспелые деревья подлежат вырубке. А поляну эту, к вашему сведению, на будущий год мы засадим кедром. Кедром и лиственницей.

"Формально он прав, - подумал Ярослав. - Земля лесхоза не должна пустовать. Судьба поляны решена. Ну, а сосны?" Нет, Ярослав не хотел сдаваться.

- Насколько мне известно, - взяв себя в руки, твердо и спокойно сказал Серегин и поглядел в окно, где хлопья снега ложились на слеги забора, - сосны эти, прежде чем рубить, надо было заклеймить. И делать это не в обход лесника, который несет ответственность за каждое срубленное дерево. Разве это не беззаконие? И Чупров не имел права без моего ведома…

- Правильно. Я сказал Чупрову разыскать вас.

По тону, по выражению глаз Ярослав видел, что лесничий изворачивается, отводит разговор в сторону от "беззакония".

- А что касается красоты, то это, дорогой мой Ярослав, как вас по батюшке?

- Андреевич.

- Ярослав Андреевич, это все эмоции. А нам с вами надо делом заниматься. Говорят, вы картинки рисуете. Это хорошо. Я тоже люблю картинки. Наверно, помните: мишки в сосновом бору. Шишкин рисовал. Красиво оно на картинке. А в лесу, в действительности, за такую картинку нас с вами бить бы надо. Бурелом необходимо убирать, чтоб не разводилась в нем всякая зараза. Бурелом - это порох, пожары.

Ярослав понимал, что Погорельцев нарочито уводит разговор от главного, старается не допустить конфликта и все замять. Ну, нет уж!

- Скажите, Валентин Георгиевич, кто хозяин в лесу? - Ярослав охватил Погорельцева цепким и честным взглядом. И добавил, требуя прямого ответа: - На своем участке?

- Ну, лесник, конечно… И лесничий, если вам угодно.

- Так почему же вы срубили эти сосны без ведома лесника? Разве это законно?

Он считал что окончательно припер лесничего к стенке, опрокинул, и теперь ожидал, как будет тот выкручиваться. Очевидно, прикрикнет, стукнет кулаком, мол, не тебе меня учить, как это уже не раз бывало с другими лесниками в присутствии Серегина. Но Погорельцев не повысил, а даже понизил голос - не хотел, чтоб слышали их разговор сидящие в передней комнате за тонкой тесовой перегородкой две женщины: