Читать интересную книгу Жига с Крысиным Королем - Варвара Мадоши

Пока они таскали хворост и сметали крошку, настроение у всех троих поднялось: они работали лихорадочно, оживленно обсуждали находку и вообще, кажется, поверили в то, что цель их путешествия не только достижима, но и будет достигнута вот-вот. Потом, когда все было сделано, возбуждение покинуло их, и все они ощутили упадок духа, неудивительный в подобных обстоятельствах: ясности в их положении не прибавилось ни на грош.

Маэсу даже представилось невольно: вот костры прогорят, они переночуют здесь, поговорят попусту… может быть, даже проведут день или два в напрасных попытках. А потом поедут прочь, оставив за спиною свои прежние жизни, какими бы неудачными они ни были.

Рой долго бродил вдоль надписи, бормоча себе под нос, потом еще дольше копался в своих записях и, наконец, кажется, понял, потому что побледнел.

— Вот что, господа, — сказал он наконец, — кажется, мы с вами крупно влипли. И отнюдь не в мед.

5

Он посвятил их в подробности чуть позже вечером, когда они развели у входа в пещеру костер — дымный, ради отпугивания насекомых — и уселись так, чтобы располагаться лицами к черной дыре.

— Это — древнее место открытия врат, — повел Рой свой рассказ, и лицо его было черным от дыма и усталости. — Судя по всему, обряд уже не раз проводился тут… По-другому обряд открытия Врат называется Человеческой Трансфигурацией, потому что через врата путешествуют человеческие души.

Маэс и Лиза замерли в ужасе: в проповедях священников и отцов-инквизиторов Человеческая Трансфигурация занимала почетное место. Именно она явилась причиной Катастрофы и Темных Веков, именно этой лазейкой, открытой человеческим разумом, и воспользовались темные силы, чтобы затопить несчастную страну Аместрис и поработить волю ее жителей.

— Да, вы правы, — Рой не глядел им в глаза, а глядел только в костер, где трещали от жара сучья. — Как я понял, даже в старое время этот вид трансмутаций был запрещен. Иногда древние алхимики пытались вернуть к жизни умерших, и всякий раз на свет появлялись страшные уродливые монстры. Некоторые не доживали до заката, другие же… — Рой замолчал. — Относительно других, — наконец продолжил он, — мне не удалось найти достаточно сведений. Но я думаю, что нынешний король использует существа, подобные им, для своей тайной стражи. Это объяснило бы многие слухи…

Лиза и Хьюз переглянулись.

— Однако, как я понял, иногда человеческую трансмутацию все-таки возможно применить. С ее помощью можно воссоединить душу и тело, если человек не умер полностью, а просто разделился — такое случалось. Можно также вернуть человека, который прошел через Врата живым.

— Что такое эти Врата вообще? — спросила Лиза.

— Говорят, что это Врата между жизнью и смертью, — пожал плечами Рой. — Все записи называют их по-разному… Твой отец, например, — он поймал лизин взгляд, и удержал его, как борец держит локоть в захвате, — твой отец считал, что эти врата — источник всего сущего. Там лежат корни четырех стихий. Там начинаются жизнь, смерть и все человеческие чувства и пороки. Это точка, в которой сходятся миры.

— Как змея, кусающая свой хвост? — одно за другим, будто обдумывая их про себя, уронила слова Лиза.

— Да, — кивнул Рой. — Она есть на вашем гербе. Никогда не мог понять, откуда такой странный герб у семьи с фамилией «Хоукай». Но если ваши предки были алхимиками…

— Выходит, ты боишься открывать врата, чтобы не впустить к нам еще большее зло? — медленно произнес Хьюз. — Да уж, могу понять. Я бы не стал заигрывать с такой штуковиной.

— Нет, — покачал головой Мустанг. — Есть вполне надежные… пусть заклинания, которые могут позволить получить именно то, что хочешь… Я боюсь другого. Все старые записи вполне определенно говорят, что за все трансмутации надо заплатить чем-то равноценным. И за человеческую трансмутацию равноценное — это…

— Человеческая жизнь? — быстро сказала Лиза, и костер словно от силы ее слов вспыхнул сильнее, осветив ее бледное лицо со скорбно поджатыми губами.

— Почти, — кивнул Рой. — Как я понял, эти врата… существа, живущие там… если их можно назвать существами… берут в уплату у алхимиков, проникших за врата, части их тел. Кое-что из этой требухи, которая так нравится вражеским мечам, — он с короткой усмешкой прижал руку к животу. — И вот что, друзья мои… — теперь он говорил серьезно, даже мрачно. — Боюсь, что после проведения такого обряда я окажусь мало пригоден к действию. Нам либо понадобится выждать, либо… вам придется заканчивать все это без меня.

Последовало молчание.

— Даже и не надейся, — вдруг резко сказал Хьюз. — Мне это твое восстание ни на что не сдалось. Будь моя воля, я б давно бежал за хребет, только меня и не видели. У меня в этой стране никого нет и ничего больше не держит. Так что если не ты — то никто. И будь я проклят, если позволю тебе остаться инвалидом из-за этой твоей чертовой затеи!

— Я совершенно согласна с сэром Хьюзом, — Лиза кивнула.

— Черт побери, а вы чего хотели?! — рявкнул Мустанг. — Что удастся добиться своего, ничем не пожертвовав? Лиза, ты же хотела мести! Маэс, ты же…

— Я пойду с тобой, — перебил Хьюз, улыбаясь иронично и тепло. — Если эту «плату» разделить на двоих, она ведь станет меньше, не так ли? Значит, мы оба выживем и останемся относительно целы. А Лиза нам поможет, если что.

— А если плату разделить на троих — то и помощь не понадобится, — твердо заметила Лиза. — Я с вами.

— Мы не можем позволить тебе… — начал Маэс.

— Можем, — перебил его Рой. — Благодарю вас, миледи Хоукай.

Лиза благодарно посмотрела на него.

Правильно. Он ведь пообещал ей тогда, чуть ли не десять лет назад, что в первую очередь будет видеть в ней воина и боевого товарища, а не женщину. И до сих пор держал свое слово.

6

Надо было встать. Надо было выпрямиться, черт возьми, назло всем, назло этим безнадежным годам… Превозмочь пульсирующую, резкую боль в левой глазнице, заставить правый глаз раскрыться, оторвать, наконец, плечи от этого восхитительно мягкого каменного пола, восхитительно липкого и горячего от текущей крови… Надо добраться до Маэса и Лизы, помочь им… пожалуйста, пусть они будут живы… Пусть он не досчитается руки, ноги, головы, пусть вся эта затея окажется тем, что она и есть на самом деле — полночным бредом, иллюзией труса и глупца, захотевшего легкой победы… пусть… пусть… только бы они жили…

— Рой! — голос был незнакомый, одновременно очень испуганный и очень злой. Мальчишеский голос — на том самом коротком промежутке, когда мальчишки вдруг одним махом превращаются в мужчин, случись им оказаться на войне, или просто прибавляют в росте и ширине плеч, если им посчастливилось вырасти дома. — Ублюдок, мать твою, ленивый засранец… ты что творишь?! Эй, Рой, ты жив?!

Чьи-то руки ухватили его за плечи, помогая подняться — сперва на колени. Потом Рой попробовал встать, но не получилось, и незнакомец усадил его на пол, позволив откинуться на стену… когда это стена оказалась так близко?.. Или он еще и тащил…

Сознание возвращалось наплывами, Рой не мог бы даже сказать, сколько времени прошло…

— Лиза… Маэс…

— Я жив, — Маэс говорил холодно, напряженно. — Лиза… не знаю. Юноша, будьте так любезны отойти от моего друга шага на три-четыре… а то я человек подозрительный, беспокойный, возьму да и кинусь ножичком.

— Мистер Хьюз?! — услышал Рой тот же самый потрясенный мальчишеский голос, а потом тот, кажется, действительно отошел — потому что руки, поддерживающие его за плечи, внезапно исчезли.

Наконец Рою удалось открыть единственный оставшийся глаз — ресницы склеило кровью — и он увидел Хьюза, угрожающе замершего рядом, с метательным ножом в руке. Второй человек — светловолосый паренек, которому по сложению можно было дать лет двадцать, по лицу — лет шестнадцать, а по росту — едва четырнадцать — стоял напротив в такой позе, как будто вот-вот был готов не то кинуться в атаку, не то убежать. Парень был обнажен, как в момент появления на свет, его длинные светлые волосы падали на спину и свешивались на лицо, явно мешая — мальчишка нетерпеливым жестом, очень резко кого-то напомнившим Рою, откинул их в сторону.

Маэс выглядел странно: подбородок и весь перед его камзола были залиты красным, как будто он только что кашлял кровью. Держался на ногах он твердо.

— Вы кто такой, таинственный незнакомец, а? — спросил Хьюз с мрачной усмешкой. — Уж лучше бы вам представить убедительные объяснения… В том числе и тому, откуда вы знаете мою фамилию — я-то могу поклясться, что вижу вас в первый раз.

Парень, кажется, собрался — и ответил угрюмо, почти с вызовом:

— Меня зовут Эдвард Элрик, я — алхимик на государственной службе Аместрис. А фамилию я вашу знаю потому, что был близко знаком с похожим человеком — родственником, наверное. Эй, вы не хотите лей… эту девушку перевязать? Она сейчас кровью истечет.