Голова и челюсть у нее болели от его удара. Будет лучше на какое-то время затаиться.
Хотя Изабо не имела желания общаться с безжалостным Кемпбеллом, она все-таки решила узнать, куда они направляются.
— Это же дорога не в Абердин, о котором ты мне говорил? — осмелилась спросить она.
— В Моришир, — коротко бросил он.
Ничего удивительного, что местность ей незнакома.
Теперь Изабо оказалась еще дальше от Инвернесса, чем в начале своего пути, и надежда на бегство стала с каждой милей слабеть. Интересно, почему они везут ее не в Абердин, как собирались? Но спрашивать у них, разумеется, бесполезно, и она молчала.
Впереди были видны другие всадники. Насчитав пятерых, Изабо поняла, что одного не хватает, и обернулась. За ними скакал черноглазый Айен на тот случай, если она сделает новую попытку к бегству. Неужели они решили, что она способна убежать от этого жестокого человека, который сейчас держал ее? Видимо, она слишком резко обернулась, голова у нее опять заболела, пейзаж вдруг начал расплываться. Изабо закрыла глаза и сидела, уже не шевелясь.
На этот раз первым нарушил долгое молчание Алистер.
— Скажи мне, как тебя зовут. Просто имя, — добавил он, — если желаешь сохранить инкогнито.
Раздраженная насмешкой в его голосе, она сначала не хотела отвечать, но потом все же повернулась к нему:
— Мое имя Изабо. Я — Макферсон из Гэрлоха, мне плевать, кто об этом узнает. — И с гордым вызовом прибавила:
— А на чьей я стороне, тебе известно.
— Да, маленькая дурочка. А тебе известно, насколько безнадежно ваше дело?
— Так вот почему ты сражаешься за узурпатора, — презрительно усмехнулась она. — Ведь Кемпбеллы всегда торопились принять сторону сильнейшего.
Алистеру совсем не хотелось ввязываться в политические споры, но эта девчонка оскорбила его честь, более того, честь его клана, и он не мог оставить ее выпад без ответа.
— Я сражаюсь за своего короля, законного короля этой страны, и делал бы это, даже если бы твоих друзей-мятежников было десять тысяч. — Увидев ее скептическое выражение, он пришел в ярость. — Ну, а как насчет Шерифмура? Тогда противник численно превосходил Кемпбеллов в четыре раза, и они что, отступили? Нет.
Изабо подумала, что Кемпбеллу пришлось обратиться к истории тридцатилетней давности, чтобы найти пример заслуг своего клана. Прежде чем она снова отвернулась, Алистер успел заметить в ее взгляде насмешку и, чувствуя нарастающий гнев, решил подозвать Айена. Пусть он возьмет ее на некоторое время к себе, тогда посмотрим, долго ли она продержится столь высокомерно. Нет, он не доставит ей удовольствия, показав, что ее слова задели его, она расценит это как свою победу. Он посадил ее на своего коня, на его коне она и будет сидеть. До их возвращения домой.
Они ехали молча. Алистер видел, что она старается держаться в седле неестественно прямо, будто малейший контакт с его телом мог ее осквернить. Постепенно и очень неохотно Алистер начал восхищаться ее стоицизмом. Она крайне измучена, наверняка голова у нее страшно болит в том месте, куда он ее ударил, в последнее время она явно голодала, слишком уж выдавались на ее лице скулы, да и запястья чересчур тонкие. Остальное было скрыто под курткой, но когда он поднял ее со снега у ручья и потом нес на руках, то почти не ощущал ее веса.
— Сколько же тебе лет, Изабо Макферсон? — спросил он.
— Не твое дело, — быстро сказала она, не удостоив его поворотом головы.
— Простое любопытство, только и всего.
Алистер подумал, что не дождется ответа, но она немного погодя все же ответила:
— Мне двадцать лет.
— Двадцать?
— А что тут удивительного? — Изабо прижала руку к лицу, челюсть у нее страшно болела.
— Я считал, ты моложе.
Оба снова замолчали. Хотя уже начало темнеть, они не останавливались для привала. Изабо собиралась задать ему много вопросов; например, почему они едут в Моришир, так далеко, и что они собираются с ней сделать… Но ей не хотелось поддерживать беседу с этим человеком.
Тем не менее, когда в сумерках возник силуэт замка и она поняла, что они почти у цели, ее охватил трепет, который не был страхом, она все же спросила:
— Что это за место?
— Замок Данлосси. Мой дом.
— А почему ты не повез меня в Абердин?
— Кажется, я уже говорил тебе, — после некоторого колебания ответил Алистер. — Я не воюю с женщинами.
— Не воюешь с женщинами? — саркастически повторила Изабо, поворачиваясь к нему. — А как ты назовешь это и это? — Она показала на свою голову, ободранные запястья и порез на горле.
— Ты сама виновата, — быстро возразил он. — Женщина, которая притворялась мужчиной, заслужила соответствующее обращение.
— Значит, так, да?
— Вот именно.
— Ладно, а как с теми женщинами, чьих мужей ты убил, чьи дома сжег? Разве это не называется воевать с ними? Вы и другие вроде тебя способны делать еще более страшные вещи, я знаю. И они делают, я это видела.
— Я не сжег ни одного дома, — негодующе произнес он. Сострадание к ней испарялось так быстро, что вскоре он забыл о его существовании. — И не делал еще более страшных вещей, как ты это называешь.
Алистер внезапно умолк. С какой стати он вздумал оправдываться перед этой наглой девчонкой, своей пленницей? Но ее уколы раздражали его, и чем быстрее закончится их совместная езда на его жеребце, тем лучше для них обоих.
На небе уже ярко блестели звезды, и резко похолодало, когда они въехали через арку ворот во двор замка.
Изабо стояла, дрожа от холода, пока Алистер, крепко сжимавший ее руку, отдавал приказания своим людям.
Замок с неровной линией крыши, над которой вздымалась массивная главная башня, и высокими мощными стенами выглядел не слишком гостеприимным. Это была крепость. Изабо даже отпрянула, когда Алистер потянул ее за собой, но хватка у него была железной, так что вскоре они поднялись по ступенькам и вошли в замок.
Пораженная увиденным, не зная, что они собираются с ней делать, она стояла там, где Кемпбелл ее оставил, и обводила взглядом помещение. Огромный зал, куда они вошли, явно занимал всю площадь главной башни. Из него вело несколько дверей, за одной Изабо увидела просторную, богато обставленную комнату и сразу поняла, что находится в руках не какого-то рядового Кемпбелла, а вождя клана.
Ее настороженный взгляд остановился на главном действующем лице, Алистере Кемпбелле, виновнике ее несчастий. Это он преуспел там, где других постигла неудача, это он стащил ее с седла, это он поймал ее, когда она почти ускользнула по снегу тем утром. Если бы не этот Кемпбелл, она бы сейчас уже была на полпути к Абердину. Наблюдая за ним, Изабо чувствовала, что всем сердцем ненавидит его замок, его клан и его самого. Высокий, прямой, очевидно игнорирующий полученную рану, он стоял, глядя на своего брата Айена и седого Патрика.