Шум, клекот, хлопанье крыльев раздались над головой. Конан вскочил и поднял меч. Описал несколько восьмерок, постепенно раскручивая тяжелый клинок так, чтобы он служил надежной защитой от любого нападения. Любого? Нет, если верху ринется что-то огромное, массивное — не поможет никакой меч. Стая — а, похоже, что это была именно стая — постепенно удалялась. Клекот стих. Только дождь по-прежнему шумел мутными струями.
Внезапно Конан ощутил чье-то присутствие. Казалось, кто-то, затаившись, стоит рядом, сдерживая дыхание. Но вспышки молний освещали только пустую, мокрую степь, не считая сбившихся в кучу коней и верблюдов, сиротливо стоявших неподалеку. Конан старался при каждой вспышке осматривать другой участок степи. Никого. И в то же время — кто-то стоит рядом. Ждет. Выжидает, потихоньку подбираясь все ближе и ближе. И скоро наступит миг, когда можно будет нанести удар — всего один, точный, смертельный.
Описывая мечом восьмерки, Конан стал перемещаться по кругу, надеясь, в конце концов, поразить невидимого противника, подло подкрадывающегося в темноте. Вновь над головой загалдели птицы, зашумели, захлопали крыльями. Дождь припустил еще сильнее. Вода падала с неба сплошным потоком, и казалось немыслимым, что кто-то может летать под этими жесткими струями. Остановившись, Конан вновь раскрутил меч над головой — угроза с неба была более явственной. Раздался странный, непривычный, ни на что не похожий клекот. Меч вздрогнул — раз, другой, третий… Кто-то попадал под удары широкого вороненого клинка. Утром будет видно. Гомон стаи отдалился, птицы поднялись выше, но, по-прежнему, кружили над головой. Конан продолжал раскручивать меч. Усталости он не чувствовал. Наоборот — затекшие, стосковавшиеся по работе мышцы, казалось, радовались возможности размяться, наливались силой, требовали еще большей нагрузки. Конан не сомневался, что вращать мечом он сможет до самого утра. Вот только днем придется все-таки поспать…
Птичий гомон отдалился и исчез. Но явственно чувствовалось чужое присутствие. Кто-то невидимый, настороженный, расчетливый стоял неподалеку. Может, оборотни вернулись? Но они были бы видны во вспышке молний. Нет, рядом кто-то другой. И он гораздо опаснее, и оборотней, и птиц.
Время шло, но невидимое существо не нападало. Конан опустил меч и прислушался. Не считая шуршания дождя — тихо. Кром! Неужели чувства его подвели? Может, рядом действительно никого нет? И все же ощущение чужого присутствия не оставляло его до самого утра.
Дождь к рассвету затих. Птицы больше не появлялись, а когда ночная темнота сменилась предрассветной серостью, Конан стал осматриваться в поисках наткнувшихся на меч тварей. Три странных существа лежали неподалеку. Осторожно перевернув их носком сапога, Конан с удивлением разглядывал странные создания, величиной с грифа. Явно не птицы. Кожистые крылья, как у летучих мышей, лапы снабжены длинными, загнутыми когтями. Отвратительный запах гниющей плоти, хотя времени прошло мало, и разложиться они не успели. Значит, этот запах присущ им от рождения. Но самое странное заключалось в том, что твари имели человеческие головы! Этакие уменьшенные копии злобных людских лиц с круглыми глазами. А вот глаза, скорее, были все же птичьими.
Пока Конан разглядывал странных тварей, окончательно рассвело. Незаметно, как и в прошлый раз, появилась рядом Полина, около верблюдов суетились оборотни-погонщики.
Конан кивком указал на убитых тварей:
— Что это за создания?
— Это его творения. Таких у него тысячи! Конан развернул полог, расстелил на мокрой земле и, укладываясь, пробормотал:
— Придется вам подождать, пока я немного посплю… Я не могу бодрствовать подряд двое суток…
Иолина присела рядом. Закрывая глаза, Конан успел заметить, что на сей раз, она была опоясана мечом. Вчера оружия при ней не было… Значит, сегодняшняя ночь действительно была опасной…
И уже засыпая, он услышал:
— Ты ловко управляешься с мечом, варвар! Ночью я приходила, чтобы тебе помочь, но ты справился и один.
3
Проснулся Конан от легкого, ласкового прикосновения. Чья-то нежная ладонь, как пух легла на его лоб, погладила щеку, шею…
— Пора ехать, — мягко сказала Иолина. — Путь неблизкий.
Конан заворчал и медленно поднялся. Караван был готов немедленно тронуться в путь. Хозяйка смотрела ласково и насмешливо. Конан поймал себя на мысли, что от той надменной аристократки, которая явилась ему в Шадизаре, не осталось и следа.
— Так, значит, ночью приходила ты? — зевая, спросил Конан.
Затем нахмурился и добавил:
— А ведь я мог тебя…
— Не мог, — перебила женщина, — я являлась не во плоти!
— Тогда как же ты могла бы помочь?
— Если бы тебе пришлось туго, я облеклась бы в нужную плоть! — И она ловко вскочила в седло.
Конан наскоро перекусил и сел на коня. Пока он завтракал, караван уже отъехал на некоторое расстояние, и это позволяло взглянуть на него со стороны. Цепочка верблюдов. Двое погонщиков, которые, оказываются, оборотнями, да еще и не из нашего мира. Немного поодаль едет женщина, которая, как выяснилось, может по желанию облечься в плоть, а может выйти и бродить по степи в виде бесплотного духа.
Киммериец поежился. Вспомнилось ощущение чужого присутствия. Значит, это была ласковая и нежная Иолина? Ее дух? Но от него, казалось, исходила немалая опасность! Или это была готовность к бою? Наверное, и он, Конан выглядит не очень-то ласково перед сражением! И еще — как она сказала?
«Облеклась бы в нужную плоть! В нужную! Значит, она может менять облик, как ей вздумается. Вот и ответ на загадку, мучавшую его с того, первого дня — по коридору шла старуха, а на пороге возникла красавица. Она сменила плоть. Только и всего».
Конан тронул каблуками коня — пора уже догнать караван, может, удастся узнать что-нибудь еще.
Значит, эта женщина — не женщина, а неизвестное существо, запросто меняющее облик. И направляется она в Кезанкийские горы к нему. Кто это — он, пока неизвестно, но ясно, что нежных чувств они друг к другу не испытывают. Он вот, наслал птиц… Не птиц, а странных тварей — маленьких чудовищ с человеческими лицами… И таких тварей у него тысячи. Стало быть, можно предположить, что есть и другие, гораздо опаснее. Которые не будут долго кружить перед атакой, а, потеряв пару-тройку собратьев, улетать восвояси. И, вообще, кто это — он? Некое существо, засевшее в Кезанкийских горах, с которым собирается свести счеты его милая дама? А он, Конан, сдуру и от бедности ввязался в эту авантюру, от которой теперь отказываться поздно, потому что… Потому что, демоны из всех забери и изжарь на медленном огне, надо купить новые сапоги и рубашку! Потому, что надо заплатить, наконец, мерзкому, толстому хозяину харчевни, чья, лоснящаяся рожа недавно приснилась ему ночью и требовала уплаты долга! И еще потому… Что он не может забыть ласки, которыми ублажала его эта странная женщина… Да нет, не женщина… Хотя, почему? Возможно, что это существо именно женского пола! И, еще… хорошо бы узнать, что же она заставляла его забыть? Что там были за извращения, которые он, по ее мнению, не смог бы принять?