Читать интересную книгу Гонка с преследованием - Сергей Майдуков

– Кто? – отрывисто спросил Лозовой.

На душе стало тревожно. Охране было известно, что он не любит, когда вторгаются в его владения, поэтому без особой необходимости Лозового никто не беспокоил. Значит, что-то случилось. Не сибиряки ли нагрянули?

– Это я, Юрий Эдуардович, – откликнулся голос из-за двери.

Принадлежал он Порохову, возглавлявшему службу безопасности. По спине Лозового пробежал озноб.

– У нас проблемы? – отрывисто спросил он, распахивая дверь.

Порохов отрицательно качнул большой курчавой головой с оплывшими чертами.

– Просто мне доложили, что у вас шумно, – ответил он. – Вот я и решил проверить.

– А-а, это… – Расслабившись, Лозовой махнул рукой. – Оттянулся малость. – Он покосился в сторону ванной комнаты. – Шпионку нашу дрессировал. А то, знаешь, гонору у нее многовато.

– Не перегнули бы палку, Юрий Эдуардович.

– Что? Что ты сказал, Петр Алексеевич?

Лозовой шутовским жестом приставил ладонь к уху, как бы не доверяя своему слуху.

– С такими дамочками поаккуратнее надо, – сказал Порохов, не моргнув глазом.

– Почему это?

– Мстительные они. Могут свинью подложить.

– Варвара и пикнуть не посмеет, – пренебрежительно ответил Лозовой. – Она у меня вот где. – Он стиснул кулак. – Если взбрыкнет, я ее выкормыша велю удушить или утопить. Сучка понимает это, так что не рыпнется.

Глаза Порохова оставались сонными и невыразительными, хотя душу переполнял гнев. Он знал, кому будет поручено убить малыша. Ему, Порохову. Чужими ли руками, собственными ли, но сделать это придется. Потому что отказ будет означать, что он вышел из-под контроля, а какому боссу это понравится? Уж не Лозовому, это точно. Портить с ним отношения было не с руки. В этом случае одному из них надлежит умереть. Порохов же не хотел ни умирать сам, ни лишать жизни хозяина, платившего щедро и не скупившегося на содержание службы безопасности. Но и брать на душу грех за умерщвлённое дитя ему не хотелось. Одним словом, куда ни кинь, всюду клин. Будь воля Порохова, он отпустил бы Варю Добрынину на все четыре стороны, чтобы не доводить ситуацию до крайности. Нельзя давить на человека бесконечно. Взорвется или сломается. И то и другое опасно.

– Решать вам, Юрий Эдуардович, – бесстрастно произнес он. – Но лучше не доводить женщину до крайности. Сорвется.

– В каком смысле? – спросил Лозовой, прищурившись.

– Во всех смыслах.

– Ты у нас, значит, в качестве Варькиного адвоката выступаешь?

– Я о ваших интересах забочусь.

– А тебя никто заботиться не нанимал! – вызверился Лозовой, и вена на его шее запульсировала. – Ты здесь, чтобы служить. Ты мой служебный пес, Петр Алексеевич, а псы не рассуждают, они команды выполняют. Будешь умничать – ищи себе другое место. – Понизив голос, Лозовой уточнил: – На кладбище.

Ни один мускул не дрогнул на лице Порохова.

– Разрешите идти? – спросил он.

Секунд десять хозяин смотрел в его темные глаза, но ничего в них не увидел – ни мысли, ни чувства.

– Иди, – сказал он.

Порохов повернулся и вышел.

Глава 4

Третий лишний

Ласковое солнышко заставляло блаженно щуриться и представлять себя котом, разлегшимся на разогретом асфальте. Надвинув козырек на глаза, Мошков сидел на черном скате, пахнущем пыльной резиной, и жевал булку с ряженкой. Его напарник, Михаил Перченков, пил безалкогольное пиво и хрустел чипсами, крошки от которых усеяли его щетинистый подбородок.

Это был крепкий малый с внушительными кулаками и жестким взглядом парня из подворотни. Он носил тельняшки, берцы и любил рассказывать истории о своем десантном прошлом, иллюстрируя их энергичными взмахами рук, ног, прыжками из стороны в сторону и воинственными стойками. Правда, когда однажды на напарников «наехала» провинциальная шпана, Перченков был не столь резок и подвижен, но одному противнику все же очень удачно расквасил нос, а когда его самого сшибли ударом на землю, умело сгруппировался, защищаясь от ног, и продержался так, пока Мошков не подоспел на подмогу.

Сегодня напарникам предстояло осмотреть тягач, подготовленный механиками. Сидя на территории автобазы, помнившей еще советские времена, они лениво обсуждали достоинства и недостатки грузовиков. Перченков отдавал предпочтение МАНам с их 1400-литровыми баками и удобными салонами.

– Фигня, – обронил Мошков, облизывая губы. – МАНы неустойчивы на склонах и буграх. Я свой два раза ронял. Больше не один грузовик не клал, только МАН.

– Зато поворачивает без заносов, – заступился за марку Перченков. – Хоть при восьмидесяти, хоть на девяносто.

– Радиус маловат. На ограниченном пространстве не развернешься. Сравни со «сканией».

– Хорошо руля слушается и разгон замечательный, но мощности маловато.

Они могли бы продолжать спор еще долго, но в этот момент из-за угла вывернул их собственный белый тягач.

– Тебе кто разрешал нашу «снегурку» трогать? – накинулся Перченков на механика, выпрыгнувшего из кабины. – В другой раз руки повыдергиваю, понял?

– Оставь его, – поморщился Мошков. – Парень старался, а ты ему вместо спасибо «руки повыдергиваю»… – Он вопросительно взглянул на механика. – Фуру когда цеплять будете?

– Не раньше следующей недели. Хозяин новые фуры закупает. Изотермик, восемьдесят кубиков.

– Значит, продолжаем отдыхать, – обрадовался Перченков, когда они снова остались вдвоем. – Попьем вечером пивка?

– Сегодня не могу, – сказал Мошков. – За мной подруга заскочит. Мы в кино собрались.

Говоря это, он ласково провел ладонью по кабине «вольво». Зверь, способный перетянуть 750 лошадей. И пробегает без заправки 2223 километра. Салон простоват, и электронный спидометр глючит, но это мелочи. Профессиональный водитель скорость на глаз безошибочно определяет, а кабина – это рабочее место, а не комната отдыха.

– Купим мы когда-нибудь себе по такой красавице? – пробормотал он мечтательно.

– Ага, держи карман шире! – скривился Перченков. – Пока триста штук скопишь, ноги протянешь. Особенно теперь. Я уже заметил закономерность: как новье покупают, так у нас сразу зарплаты падают. И попробуй возразить. В бараний рог согнут!

Перченков оседлал своего любимого конька. По его глубочайшему убеждению, жизнь была устроена так, что умные, работящие и порядочные люди всегда находились в зависимости от негодяев и проходимцев. Это был мировой заговор. Честные труженики не имели никаких шансов обрести свободу. Разве что в октябре семнадцатого, хотя в середине восьмидесятых опять все профукали. Этих событий Перченков помнить не мог, однако рассуждал о них так горячо, словно лично брал Зимний или наблюдал за разрухой времен перестройки.

– Мы ведь как живем? – разглагольствовал он, норовя взять Мошкова за пуговицу, что тот упорно не позволял сделать. – Живем как рабы бесправные. И ведь ничего хозяину не скажи. Он у тебя вычитает из зарплаты за покрышки или перерасход топлива, а ты ему, мироеду, с улыбочкой: «Здрас-сте, Платон Павлович». Хотя бы раз в год надбавку дал, так нет, хрена! А ты ходи по нескольку дней немытый, без бабы, жри всухомятку, за груз трясись. Неужто обеднел бы шеф, если бы деньжат подкинул на стоянки на охраняемых площадках?

– Ты бы их все равно в карман положил и ночевал где придется, – возразил Мошков, усмехаясь.

– Смешно тебе, что мне деньги нужны? – возмутился Перченков, тараща и без того круглые глаза.

– С чего ты взял? – рассеянно спросил Мошков.

– Так лыбишься же!

– Это я не тебе, это я ей.

Проследив за его взглядом, Перченков увидел стройную молодую женщину, приближающуюся к ним со стороны проходной. На ней был белый брючный костюм, оранжевая блузка и черные очки, поднятые на волосы. Чем ближе она подходила, тем сильнее хотел ее Перченков.

– Красивая женщина… – произнес он мечтательно.

– Губы закатай, – посоветовал Мошков.

Варя, размахивая пакетом, подошла и поздоровалась. Перченков представился, протянув руку и зачем-то выгнув спину. Она свое имя назвала, но руки словно не заметила и вместо рукопожатия вложила в нее банку ледяного пива. Остальные две Варя разделила между собой и Мошковым.

– В пакете еще три, – сообщила она, без смущения приложившись к банке. – Угощаю.

– Какой-то праздник? – удивился Мошков.

– Настроение хорошее, – ответила Варя. – Потому и праздник.

Знал бы он, с каким трудом давался ей этот беззаботный тон! Ожоги на боку и бедре не позволяли забыть подробности последней встречи с Лозовым. Это он отправил ее к Мошкову на работу. Чтобы Варя показалась его напарнику и построила ему глазки. «И не только глазки, – проинструктировал ее Лозовой. – Все остальное тоже. Тебе с обоими ехать. Вот обоих и ублажай».

Естественно, так далеко заходить Варя не собиралась, но все же на автобазе появилась, потому что от этого небритого мужлана Перченкова в какой-то мере зависело, возьмет ее Мошков с собой или нет. Эти двое были напарниками и, естественно, принимали решения сообща. Варе хотелось, чтобы Перченков не ответил отказом.