Зборк делано хохотнул и подался к ладье. Дар рванулся за ним вдогонку, но его остановил Добрята.
– Не обижайся на Зборка, Дар. Он бабник, но парень неплохой. Сестрица же твоя невредима. Считай, что ничего не произошло.
Речники одобрительно загудели, поддерживая Добряту. Гордость требовала ответить обидчику, но Дар сдержался: им с Яриной одним не выбраться из этих пустынных мест, от которых до человеческого жилья немало дней пути. Лучше уж зажать обиду в кулак и плыть дальше, чем лезть на рожон, после чего совместное путешествие будет невозможным.
Речники снова разбрелись по своим местам. Ярина и Дар легли вместе, но долго не могли уснуть.
Утром Зборк повел себя как ни в чем не бывало, ни разу не вспомнив о ночном происшествии. Вскоре оно всеми забылось. Правда, Ярина иногда замечала недовольный взгляд старшего купца, который, видно, впервые получил отпор и поэтому злился. Но на людях он ничем свою неприязнь не показывал, а с братом и сестрой был подчеркнуто любезен.
Глава третья
На правом берегу Десны показался град Чернигов. Крепость, огороженная частоколом, стояла на возвышении при впадении реки Стрижень в Десну. Вокруг крепости находились могильники знатных горожан, а за ними притулились приземистые домики и полуземлянки посадских ремесленных людей и торговцев.
Ладья причалила к пристани. Дар и Ярина попрощались с речниками и братьями-купцами. Зборк, как и все, пожелал им счастливого пути до Киева и даже махнул на прощанье рукой, но вид у него при этом был такой, словно бы щавеля объелся.
Сойдя на берег, Дар и Ярина остановились. На приколе стояло несколько больших лодок. Вокруг кипела работа. Сновали грузчики, перекатывая по сходням бочки, перетаскивая тюки, холщовые и кожаные мешки. Со всех сторон неслись грубые крики, ругань, смех.
Понаблюдав немного за слаженной работой речников, ребята пошли вдоль вымола[7], обращаясь к владельцам судов, стоящих на приколе, с просьбой довезти их до Киева. Но все отнекивались, ссылаясь на перегруженность ладей.
Дар и Ярина уже отчаялись найти свободную ладью, но наконец один купец согласился подвезти их за очень высокую плату. Делать нечего, брат с сестрой неохотно согласились, но оказалось, что ладья отправится в путь только утром следующего дня.
– Пойдем пока на торжище, – предложила Ярина. – Есть хочу. В животе урчит аж. Заодно время скоротаем до вечера.
Они направились к торжищу, расположенному неподалеку от пристани.
– С рассветом не подойдете, уплыву без вас! – крикнул вслед купец.
– Жадина, даже переночевать на ладье не предложил, – огорчилась Ярина.
Дар вздохнул. После гибели Белавы он понял, что мир состоит не только из добрых людей.
Торжище поразило ребят огромным скоплением народа, обилием и разнообразием продаваемого товара и тем невообразимым гвалтом, который сопровождает любую многочисленную и разнородную толпу.
В людской сутолоке Ярина и Дар сначала потерялись и долго не могли отыскать друг друга, а когда случайно встретились, то сцепились руками и больше не расставались.
Они купили пирожки и горшочек напитка, настоянного на лесных ягодах. Дородная тетка с красным носом заставила заплатить и за старый треснутый горшок, в котором находился напиток, пообещав, что вернет куну[8], когда они напьются и принесут его обратно.
С трудом отыскав свободное место, ребята поели и пошли отдавать пустой горшок, но торговка будто сквозь землю провалилась.
– Обманула нас плутовка, за разбитый горшок целую куну отхватила, – расстроился Дар и вдруг заметил полные ужаса глаза сестры, прикованные к его поясу.
Дар глянул на пояс и обомлел: на нем болталась срезанная веревка. Мешочек с монетами исчез. В ногах появилось непреодолимое желание куда-нибудь сесть.
– Что же мы теперь делать будем? – Ярина еле сдерживала слезы, готовые брызнуть из глаз.
– Что за беда? – браво спросил Дар, а самому волком выть хотелось: обидно, что так глупо доверил дорогой мешочек, вышитый руками Белавы, своему поясу. – Пойдем до Киева пешком. По дороге будем наниматься на работу за еду. Да и куда нам спешить? Помнишь, Веселин, когда прощался с Белавой, сказал, что весной на гостьбу[9] уедет. Так он, наверное, в отъезде еще. А без него чего нам в Киеве делать?
Считая, что он вполне успокоил сестру, Дар бодрым шагом направился к выходу. Ярина поплелась следом, удивляясь его выдержке. Она же еле сдерживалась, чтобы не кричать от безысходности. Ну, какая неизвестная сила продолжает изводить их напастями?!
Они вышли с торга, осмотрелись по сторонам, не зная, куда идти, и, бывают в жизни совпадения, увидели Добряту, неспешно бредущего навстречу.
– Я думал, вы уже в Киев плывете, – удивился он.
– Киев уплыл от нас, – с горечью ответил Дар и вкратце рассказал, как опростоволосился на торгу.
– Да, незадача, – посочувствовал Добрята и тут же предложил: – Послушайте, а чего вы так в Киев рветесь? Чем, например, Чернигов наш плох? У нас оставайтесь.
Дар посмотрел на Ярину. Она стояла, опустив взор в землю, не принимая участия в разговоре. Смерть Белавы, плутание по лесу, голодание, изматывающее путешествие на ладье требовали больших сил. Потеря монет совсем доконала девушку. Тяжелой дороги она, пожалуй, уже не выдержит. Да и сам Дар тоже устал. Так что недолгий отдых необходим обоим.
– А что мы здесь делать будем? Где жить? – спросил Дар.
– Может, к нам в услужение пойдете? Изба у нас добротная, хозяйство крепкое, работники всегда нужны.
– Заманчиво, конечно, только брат твой что скажет? – все еще сомневался Дар. – Он на ладье-то нас еле терпел.
– Зря ты про него плохо думаешь, – вступился за брата Добрята. – Зборк не злой. Но ты не сомневайся, ведь хозяин дома не он. У нас отец есть, ему и решать, брать вас или нет. В любом случае чего вам терять? Поживете у нас, не понравится, уедете.
Добряте еще в пути приглянулась Ярина, и сегодня утром расставался он с ней неохотно, поэтому и уговаривал с жаром, и трудно было противостоять ему.
Если честно сказать, предложение очень соблазняло. Брат и сестра с детства привыкли к оседлой жизни и не имели никакого желания скитаться по чужим землям. А Чернигов – северянский город, почти родная сторона. Зачем отказываться от предоставляемого приюта?
Наконец Дар сдался:
– И правда, неплохо было бы пожить у вас, чтобы заработать на проезд до Киева.
– Вот и хорошо, – обрадовался молодой купец. – Вы не пожалеете.
Купеческая усадьба стояла в торговом посаде. Высокий плетень загораживал ее от чужих глаз. На дворе, кроме жилой избы, размещались: поварня-полуземлянка, старая сторожка у ворот, хлев для скота, склады для товара, позади всех строений – огород.