Читать интересную книгу Дьявол и сеньорита Прим - Пауло Коэльо

После встречи у реки Шанталь три ночи практически глаз не смыкала. Ветер, то усиливавшийся, то стихавший, сотрясал железные ставни, и под его ударами они лязгали так, что сердце замирало. Если же ей удавалось ненадолго забыться сном, то просыпалась она вся в испарине, хотя из экономии всегда отключала на ночь отопление.

В первую ночь она обнаружила себя перед лицом Добра. В промежутке между двумя кошмарами, которые ей потом не удавалось вспомнить, она молилась Богу и взывала к нему о помощи. Ей и в голову ни на миг не приходило рассказать о том, что она слышала, то есть стать провозвестницей греха и смерти.

В данный момент она сочла, что Бог - так далеко от нее, что не услышит, и потому принялась молиться своей бабушке, которая, после того как мать Шанталь умерла в родах, вырастила ее и воспитала. Теперь и бабушки давно не было на свете. Шанталь изо всех своих сил цеплялась вот за какую мысль - Зло однажды уже побывало здесь и теперь ушло навсегда.

В личной, как говорится, жизни девушки хватало всяческих неприятностей, но она, тем не менее, всегда помнила, что ее городок населяют люди честные, неукоснительно исполняющие свой долг, идущие по жизни с гордо поднятой головой и всеми в округе уважаемые. Однако так было не всегда - на протяжении двух с лишним столетий обитали в Вискосе наихудшие представители рода человеческого, а все прочие принимали это обстоятельство как нечто вполне естественное и объясняли это проклятием кельтов, разбитых римлянами в сражении.

Так продолжалось до тех пор, пока ее народ не воспрял благодаря безмолвной отваге одного-единственного человека, который верил не в проклятия, а лишь в благословения. Шанталь слушала, как позвякивают под порывами ветра ставни, и вспоминала, как бабушка рассказывала ей эту историю.

"Много-много лет назад жил в одной из здешних пещер некий отшельник, который впоследствии прославился под именем св. Савиния. В те времена Вискос был приграничным местечком, населенным разбойниками, укрывавшимися от правосудия, контрабандистами, проститутками, искателями приключений, которые подыскивали здесь себе сообщников, и наемными убийцами, отдыхавшими между двумя злодействами. Самым страшным и бессовестным из всех был араб по имени Ахав - он-то и взял власть над городком и его окрестностями, обложил непомерными податями земледельцев, которые все еще пытались жить достойно и честно.

Однажды Савиний покинул свою пещеру, пришел к дому Ахава и попросился переночевать.

- Разве ты не знаешь, что я - убийца, что у себя на родине я отправил на тот свет многих и что твоя жизнь не стоит для меня ничего? - рассмеялся Ахав.

- Знаю, - ответил Савиний. - Но я устал жить в пещере. Пусти меня в дом хотя бы на одну ночь.

Ахав знал, что слава святого не уступает его собственной, и это беспокоило его, ибо славу свою не желал делить ни с кем, а с таким немощным и хилым человеком - и подавно. И потому он решил в ту же ночь убить его, чтобы показать всем, кто здесь хозяин, истинный и единственный.

Они немного поговорили. На Ахава произвели впечатление слова святого, но он по натуре был человек недоверчивый и уже давно не верил в Добро. Разбойник указал святому отшельнику место для ночлега, а сам с угрожающим видом принялся точить нож. Савиний некоторое время наблюдал за ним, а потом закрыл глаза и уснул.

Ахав точил нож всю ночь. А утром, когда отшельник проснулся, встретил его рыданиями:

- Ты не испугался и не осудил меня. Впервые в жизни кто-то провел ночь рядом со мной, поверив, что я могу быть добр и способен приютить под своим кровом тех, кто в этом нуждается. Я поступил так потому, что ты поверил, будто я могу так поступить.

И с той минуты Ахав оставил свой преступный промысел и взялся менять жизнь в округе. Вот тогда Вискос из прибежища разнообразных подонков общества мало-помалу стал превращаться в город, игравший важную роль в торговле между двумя государствами, между которыми был расположен".

- Да, это так.

Шанталь перестала плакать и мысленно поблагодарила бабушку за то, что привела ей на память эту давнюю историю. В Вискосе живут хорошие люди, и она может доверять им. Девушка попыталась заснуть, а покуда сон не шел, представляла, как расскажет горожанам все, что она услышала от чужеземца. Можно себе вообразить, какой испуг и изумление будут у него на лице, когда жители Вискоса выгонят его вон.

А на следующий день она с удивлением смотрела, как чужеземец, выйдя из ресторана, направился туда, где размещались бар, стойка портье и магазин местных продуктов, и, словно самый обычный турист, как ни в чем не бывало, завел с завсегдатаями разговор, делая вид, будто ему интересны стрижка овец или способы вяления мяса. Жители Вискоса считали, что иностранцы не могут не восторгаться той здоровой и естественной жизнью, которая течет в их городке, и потому твердили - и всякий раз все пространней - одно и то же: о том, как славно жить вдали от пороков современной цивилизации, хотя на самом деле каждый из них мечтал бы очутиться среди скопища автомобилей, отравляющих атмосферу вредными выхлопами, в каменных джунглях, где каждый шаг сопряжен со смертельным риском. Происходило это оттого, что большие города оказывают магическое, завораживающее воздействие на крестьян.

Однако стоило лишь появиться в Вискосе приезжему, как все местные наперебой и с таким жаром, будто старались убедить не только его, но и самих себя, принимались благословлять свою судьбу за то, что им выпало счастье проживать в настоящем раю, за чудо родиться здесь. Они словно бы и не помнили, что ни один из постояльцев гостиницы до сей поры почему-то не решил, бросив все, обосноваться в Вискосе.

Текла оживленная и приятная беседа, и все шло гладко, покуда чужеземец не отпустил реплику, которую не должен был отпускать:

- Какие у вас в Вискосе воспитанные дети! Они никогда не вопят под окнами по утрам - не то что в других городах, где мне приходилось бывать.

Поскольку в Вискосе вообще не было детей, на мгновение воцарилось неловкое и напряженное молчание, но тут кто-то находчиво поинтересовался у чужеземца, как ему понравилось очередное блюдо местной кухни, поданное ему на ужин, - и разговор покатился дальше, вертясь по обыкновению вокруг прелестей сельской жизни и недостатков - городской.

Время шло, и Шанталь все сильней тревожилась о том, не попросит ли ее чужеземец рассказать об их встрече в лесу. Однако он и не смотрел в ее сторону, а обратился к ней лишь раз: когда заказал - и сейчас же оплатил выпивку для всех присутствующих.

Когда же посетители разошлись, а чужеземец поднялся к себе в номер, девушка сняла передник, вытащила сигарету из забытой кем-то на столе пачки и сказала хозяйке, что, мол, очень скверно спала ночью и потому приберет в баре утром. Та согласилась, и Шанталь, схватив свое пальто, выскочила на улицу, глотнув студеного ночного воздуха.

До дому ей было две минуты ходьбы, и девушка, чувствуя, как ползут по щекам капли дождя, думала, что, быть может, все это - лишь сумасбродная и мрачная шутка и чужеземец таким неудачным и зловещим способом хотел просто привлечь ее внимание.

Но тут она вспомнила о золоте: ведь она собственными глазами видела слитки.

А вдруг это не золото? Но Шанталь была слишком измучена, чтобы размышлять, и потому, добравшись до дому, поспешно разделась и юркнула под одеяло.

На вторую ночь Шанталь оказалась перед лицом Добра и Зла. Она заснула глубоко и крепко, будто провалилась, и ничего ей не снилось, однако не прошло и часа, как девушка проснулась. Снаружи не доносилось ни звука - даже ветер не брякал металлическими ставнями, даже ночные птицы смолкли. Ничто, абсолютно ничто не указывало, что Шанталь пока еще пребывает в мире живых.

Подойдя к окну, она поглядела на пустынную улицу, на моросящий дождь и туман, сквозь который еле пробивался неоновый свет гостиничной вывески, и в этом слабом свете Вискос выглядел еще более уныло. Шанталь хорошо знала это безмолвие, царящее в маленьких провинциальных городках и означающее вовсе не мир и спокойствие, а полнейшее отсутствие новостей, которые заслуживали бы упоминания.

Шанталь перевела взгляд на горы; видеть их она не могла из-за низко нависших туч, но знала, что где-то там припрятан слиток золота. Точней сказать - кирпичик желтого цвета, оставленный там чужестранцем, который указал ей точное Местонахождение клада, словно прося, чтобы девушка выкопала золото и взяла его себе.

Она вернулась в постель, стала ворочаться с боку на бок, снова поднялась и пошла в ванную, стала разглядывать себя в зеркале, подумала, что скоро уже потеряет свою привлекательность, снова легла. Пожалела, что не взяла с собой пачку сигарет, позабытую на столе в баре кем-то из посетителей, впрочем, оно и хорошо, что не захватила: тот наверняка вернется за ней, а Шанталь не хотелось бы, чтобы ей перестали доверять. Таковы уж были нравы в Вискосе: у полупустой пачки сигарет имелся владелец; оторвавшуюся от пальто пуговицу принято было хранить до тех пор, пока кто-нибудь не хватится ее и не спросит, не находили ли; сдачу полагалось отсчитывать до последней медной монетки, и округлять счет не разрешалось. Проклятое место - все здесь устроено прочно, надежно и предсказуемо.