Читать интересную книгу Говорящая муха - Сергей Белкин

Результаты превзошли наши ожидания. Ведомый нами и своей творческой интеллигенцией народ проявил завидный энтузиазм и выявил подлинное творчество масс в выталкивании "русскоязычного" населения изо всех сфер жизни, а также за пределы республики.

Биообъекты самостоятельно, например, сформулировали ставший популярным тезис "чемодан-вокзал-Россия" и т.п. Колоссальную эффективность приобрела борьба за символы государственности - флаг, герб, гимн и так далее. Мы же в своих планах, этому придавали меньшее, чем они сами, значение.

Сформированное нами правительство задыхалось в счастливом экстазе разрушения "проклятого коммунистического прошлого". Искреннее стремление угодить нам и активное стремление к предложенным нами целям, подтверждало наши теоретические предположения и вселяло уверенность, что результат будет достигнут.

Процесс, как тогда было модно говорить, пошел.

Однородность общества по параметру Пеккера-Теппера достигла уже 42%.

Хочется отметить, что осуществляемая нашим руководством координация действий с московским центром имела решающее значение все это время. Блестяще организованная на всех московских телевизионных каналах пропаганда образа России как предельно нестабильной, агрессивной, нищей страны, имела принципиально важное значение для формирования в психике населения нужного нам направления вектора благополучия. Для интересующей нас части населения Россия окончательно превратилась в нечто неприемлемое. Страны Запада постепенно становятся для них мифологизированным образом счастья.

Вторая по важности задача - ликвидация всей промышленности, которая нам не будет нужна в дальнейшем. При этом самое главное было - оторвать ее от единого экономического комплекса бывшего СССР. Соседние Украина и, в особенности, Россия должны были позабыть о молдавских предприятиях, что-либо поставлявших для них. Исключения были возможны только для винодельческих и некоторых пищевых производств.

К сожалению, в процессе реализации программы произошли серьезные сбои. События в Приднестровье затормозили наши планы. Мы недооценили способность населения левобережной части Молдавии к сопротивлению против экспансии румынского языка. Пришлось запастись терпением и продолжать подтачивать этот режим, пока он не рухнет. Здесь основную роль играли и продолжают играть Московский и Киевский центры".

ЧАСТЬ IV

Субботнее утро, заполненное чтением, прервал телефонный звонок. Звонила мама.

-- Андрюша? - раздался в трубке родной голос.

-- Да, мам. Как вы там?- "детским" голосом ответил Андрей.

-- Мы нормально, а ты? - спросила мама.

-- И я нормально.

-- Ты, наверное, голодный? - задала стандартный вопрос мама.

-- Ну, что ты: Луккул обедает у Луккула! - с пафосом ответил Андрей.

-- Нет, серьезно, - озабоченно сказала мама, - может мне прийти и тебе что-нибудь приготовить.

-- Спасибо, мам. Я сам.

-- Да что ты там сам приготовишь, - продолжала мама.

-- Ну уж что приготовлю, то и съем, - ответил Андрей.

-- Может ты к нам сегодня зайдешь? - продолжила она.

-- Постараюсь, - ответил Андрей, - Ну, скажем, во второй половине дня, хорошо? У меня сейчас есть кое-какая работа.

-- Выходные даны, чтоб отдыхать, - веско сказала мама, - Ты давно внученьку не видел? Я так по ней соскучилась? Может, придете вместе?

-- Это вряд ли, - неуверенно ответил Андрей.

-- Ладно, я сама им позвоню, - со вздохом ответила мама.

-- Позвони, мам. И скажи что у меня все в порядке, но я пока занят по работе. Хорошо?

-- Хорошо, сынок.

-- Как там старый конь?- спросил Андрей.

-- Нормально. Привет тебе шлет.

-- И ему привет, - сказал он.

-- Ну, ладно, ждем тебя, - сказала мама, - только обязательно приходи, - Хорошо?

-- Хорошо, - ответил Андрей, - Пока, целую.

-- Приходи обязательно, - еще раз сказала мама, - мы будем ждать, пока.

Андрей повесил трубку, но телефон тут же зазвонил вновь. Видимо, кто-то держал линию на автодозвоне.

-- Андрей?- это была Маша.

-- Да, Маша, - ответил Андрей.

-- Он к вам так и не приходил?- спросила она.

-- Нет.

-- И не звонил? - с надеждой уточнила Маша.

-- Нет.

-- Дело в том, - в голосе Маши была уже не озабоченность, а тревога, - что он не пришел домой ночевать и никому не звонил. Мобильный уже отключен. Елизавета Федоровна просто с ума сходит. Я тоже. Что делать?

-- Может, в милицию...

-- Для этого пока нет юридических оснований - это я вам как юрист говорю, - перебила его Маша, - Там скажут - ну, не пришел мужик домой ночевать - большое дело... Андрей. Давайте встретимся, и чем быстрее, тем лучше.

-- Хорошо,- неуверенно ответил Андрей, - давайте...

-- Вы сможете через час быть на Чистых прудах у Грибоедова?

-- Думаю, смогу, - мысленно оценивая расстояние, ответил Андрей.

-- Все. Тогда до встречи, - сказала Маша и повесила трубку.

-- До встречи, - ответил Андрей, но в трубке уже были гудки.

"Господи! Ну просто черт знает что!"

* * *

Через час он стоял у Грибоедова и пожирал самое вкусное в мире мороженое - "Лакомка". Маша пришла почти без опозданий. Он увидел ее сразу. Как только она вышла из дверей метро. Она шла быстро, ни на кого не глядя, обходя торговцев цветами и газетами.

"Она действительно хороша собой, черт побери, - подумал Андрей, - молодец, Димон. А, впрочем, кто его знает..."

-- Маша, привет.

-- Здравствуйте, Андрей. Ну что, новостей не было?

-- Пока нет.

-- Я не стала говорить вам по телефону, но у Дмитрия Васильевича было предчувствие опасности. Именно поэтому он и вовлек вас, как запасной вариант.

-- То есть?

-- То есть, в случае его гибели или исчезновения, вы поможете мне довести это дело до конца. Информация не должна вновь исчезнуть. Вы понимаете? - Маша легко взяла Андрея за локоть и они медленно пошли по бульвару.

-- Ну да...

-- Боюсь, что не вполне, - сказала Маша, - Я попросила вас о встрече, потому. Что мне нужна ваша помощь.

-- Я готов.

-- Мало кто, кроме меня знал, - продолжила Маша, - но у Дмитрия Васильевича была еще одна маленькая дача по Егорьевскому шоссе. То есть, это не его собственная, а знакомых его жены. Они надолго уехали за границу, и попросили присмотреть. Вот он ей и пользуется. Иногда. Я думаю, что он мог туда поехать. Телефонов там нет. Я боюсь туда ехать одна и прошу вас сопровождать меня. Вы согласны?

-- Нет вопросов! Хоть прямо сейчас. Это далеко?

-- Да нет. За час-полтора доберемся. Поехали? - спросила Маша и остановилась.

-- Поехали, - ответил Дима, и они пошли обратно к станции метро.

Через пятнадцать минут они стояли на перроне Казанского вокзала в ожидании ближайшей электрички.

* * *

Они вышли на станции 87-й километр. Дождались, когда электричка отошла, перешли на противоположную сторону и пошли по неширокой дороге, мимо автозаправки в сторону стоящих невдалеке дачных домиков и новых коттеджей.

-- Его дом там, у кромки леса, - сказала Маша

-- Давно он тут обосновался?

-- В прошлом году. Это его сфера уединения.

-- Что? - переспросил Андрей.

-- Сфера уединения. Это он так называет. Здесь он любит бывать один. Никого сюда не пускает. Почти никого.

-- Понятно...

Когда минут через пятнадцать они приблизились к дому Дмитрия Маша воскликнула:

-- Слава богу. Вон его машина. Он здесь.

-- Ну вот. Я говорил, что не стоит волноваться, - вновь обретя уверенность сказал Андрей, - Но я теперь думаю о другом.

-- О чем же? - спросила Маша.

-- Да, как бы это поделикатнее... Ведь он нас сюда не звал. Мало ли с кем он там. Тем более, вы говорите - сфера уединения...

-- Предоставьте это мне Андрей, хорошо? - спокойно и уверенно сказала Маша.

-- Как вам будет угодно. Но хотя бы от калитки его окликнуть, я думаю, следует.

-- Кличте. Или кликайте - не знаю как там правильно.

-- Всяко будет хорошо, ежели окликну, - сказал Андрей и громко позвал, - Дима! Дмитрий Васильевич! Шалом! Прости, друг любезный, что мы не соблюдаем субботу и вваливаемся в твой дивный Эрмитаж...

Но на призывы никто не отвечал. Андрей с Машей подошли к дому. Маша поднялась на крыльцо. Дверь была открыта. Она осторожно заглянула вовнутрь. Андрей шел следом. Войдя в прихожую, он громко спросил:

-- Эй, есть кто-нибудь? Хозяева, принимайте гостей.

В доме стояла тишина. Маша прошла дальше и, войдя в комнату, вскрикнула. Андрей бросился к ней.

В углу комнаты стояла тахта. На ней в расстегнутой рубашке и брюках, неуклюже свесив вниз руку, прислонясь спиной к стене, полусидел-полулежал Дмитрий Васильевич Волков.

Маша первой подошла к нему, приложила пальцы к сонной артерии, приподняла веки и сказала:

-- Андрей, ничего не трогайте. Он мертв.