Читать интересную книгу АГЕНТЫ НАЦИОНАЛЬНОЙ ОПАСНОСТИ - Анатолий Гончаров

Возможно, и любит она повторяться, даже наверняка так. Но для истории все эти повторения в пространстве эпох – всегда фарс. И никакой трагедии. О чем умные люди тоже догадывались: «Бог нашей драмой коротает вечность – сам сочиняет, ставит и глядит».

Было время, когда либеральная Москва с завистью смотрела на Украину. Дескать, у них демократия, не то, что у нас – одни сатрапы. В Киеве прокричали хором «гэть!», и власть поменялась. Еще прокричали, и опять другая власть. Вот если бы у нас так. Если бы…

История повторяется, издеваясь над сослагательным наклонением: «В бой роковой мы вступили бы с врагами, если бы…» Все виртуальные войны либералов за права человека определенной национальности, вся их политическая, митинговая борьба с умозрительным фашизмом напоминает визгливую коммунальную свару, растянувшуюся на целое столетие. Не было у них и не могло быть настоящей, грозной силы, сметающей власть посредством горящих покрышек и «коктейлей Молотова», и Марс не подмигивал им кровавым своим зраком, а только сотня тусовочных воителей, небритых, подслеповатых и вкрадчивых, твердили друг другу, как мантру: «Ах, если бы у нас Майдан!..»

Поползновения в том направлении случались, однако энтузиазм скоро сдувался, как воздушный шарик, и некому было вдохнуть в него свежую струю. А на Украине – было кому. «Западенцы» упорно и настойчиво готовили «зондеркоманды» задолго до августа 1991-го. И не суесловию обучали в полувоенных лагерях, а тактике уличного боя. Московские либералы наивно полагали, что чубатые галичане объявят войну ползучему фашизму, и тоже решили не отставать от истории: все на антифашистский марш!

Таковой состоялся вскоре после оранжевого Майдана – заказной кукольный протест против тех, кого следует напугать массовым революционным жужжанием, песнями о родинах и демонстрацией плакатов «Фашизм не пройдет!». Галицийские гайдамаки смеялись, а газеты окрестили акцию «московским антифаршем», поборов таким образом синдром сослагательного наклонения: ах, если бы он еще и существовал, этот русский фашизм, который не пройдет! Хотя бы на маршруте от Чистых прудов до омытого слезами несвежего раскаяния Соловецкого камня на Лубянке…

Вся пикантность марша состояла в том, что не было русских фашистов, тогда как украинские уже действовали. Сексуальных меньшинств, призванных под голубые знамена правых сил Немцова и Хакамады, сколько угодно, а ужасных русских фашистов не завозили. Какая-то группа манифестантов шествовала в общей колонне под флагом Израиля и почему-то с портретом Каспарова, но их занесло сюда из другого водевиля: «Россия для приезжего – орех, который надо разгрызать зубами, экзаменуясь под животный смех на роль в еще не сочиненной драме…»

Оранжевый Майдан смеялся оранжево: «Гарик делает свой маленький бизнес в большой политике». Не совсем правильная трактовка. Кто-то подлый внушил бывшему шахматисту крамольную мыслишку: мол, если вы, гроссмейстер, не займетесь политикой, то политика займется вами.

Вот он и разыграл сицилианскую защиту у Соловецкого камня, заявив, что власть в России заставляет народ выбирать «между фашизмом и чекизмом». На этих словах даже микрофон отрубился. Захлебнулся слюной из эпохи доисторического материализма.

Паузой немедленно воспользовалась вечная невеста Демсоюза, ныне уже почившая Новодворская. Чихнув и едва не уронив парик с облысевшей партийной головы, закричала дурным голосом: «Почему мне не дают слова?! Я сразу бы сказала, где в Москве располагается рейхсканцелярия!..»

Она бы сказала. Если бы ей позволили. Раньше всех тунеядствующая цокотуха ознакомилась с директивной установкой ЦРУ: «Главное состоит в том, что Запад обманывался насчет Путина. Он вовсе не трезвая версия Путина. Он, скорее, русифицированный Пиночет или Франко. И он ведет Россию в сторону фашизма».

Московские либералы поверили и тут же разбежались, теряя по дороге голубые знамена правых сил. Украинские гопники оскорбились, что не их поставили в авангарде движения, и принялись готовить поход на «Кыив». Со всеми вылетающими отсюда коктейлями, покрышками и неуправляемыми ракетами систем залпового огня. В силу дремучести своей не знали они, что «Киев» в переводе с тюркского означает «город зятя», а «Кыив», который «говорэ», не означает ничего. Чей зять имелся в воду?..

Тем временем Порошенко уже экзаменовался в посольстве США на роль второго пилота в еще не сочиненной драме.

Комментарий к несущественному

Бог, коротающий вечность нашей драмой, должно быть, переписал сценарий. Главная интрига переместилась с юго-востока Украины на северо-восток Йемена, где, по слухам, родился старик Хоттабыч, и там возникло зеркальное отражение украинского Майдана. Мир охватила смутная паника. Ближневосточная нефть может остаться там, где ее добывают, поскольку дружелюбные шииты, «как бы резвяся и играя», перекроют танкерные маршруты через Красное море и Аденский залив.

Паника усилилась, когда враждующие йеменские племена обратились к России за помощью в разрешении конфликта. Не к Евросоюзу, где черт знает кто управляет самолетами, компаниями и государствами. К Путину. США невольно пришли к выводу, что надо срочно менять «формулу зла», в соответствии с которой во всем виноват Путин. Теперь она должна звучать так: все зависит от Путина.

– Вы настроены с оптимизмом? – спросили министра Лаврова во время его переговоров с Джоном Керри в Лозанне.

– Мне не платят за оптимизм! – отрезал Лавров. Что скажет на это старик Хоттабыч?..

10-12 апреля 2015 года

Глава 129 МИСС СВЯТАЯ НИКОГДА

Рдели щеки, реяли флаги, рычали дамы с собачками. Социально значимая часть московской интеллигенции, включая ее правые силы, потерявшие ориентацию во времени и пространстве, растворилась в бурном потоке презентации высокой моды и низких предпочтений. Стороннему наблюдателю нечего было и пытаться: понять, где тут накал страстей и в чем состоит их одномоментное утоление. «Ипполит, утоли!..» – взывали дамы порознь и хором, не ведая, что цитируют цветаевскую «Федру».

На 66-м километре Московской кольцевой автодороги, где расположен гигантский торговый центр «Крокус сити», принадлежащий одноименной компании Араса Агаларова, которого дамы называли Ипполитом, состоялся конкурс под названием «Мисс святая Никогда». Объявлено было, что победительницами станут десять самых элегантных женщин, одетых, соответственно, по предпоследней моде, ибо последнюю еще никто не знал.

Многие жертвы высокой моды, не считая дежурных топ-моделей, чьи обнаженные тела были раскрашены в боевые цвета отсталого авангарда, прибыли сюда со своими собачками, одетыми в кашемировые тужурки и свитера, расшитые бисером. Это были не просто собачки, а неотъемлемые аксессуары прикидов от кутюр.

В разгар фуршета творческая интеллигенция подумала себе. Как хорошо, подумала она, что на руках у Кристины Орбакайте не пудовый сенбернар, а всего лишь миниатюрный тойтерьер. Той, которая поет. Но об этом несколько позже.

«Что за ужас жестокий скрыт в этом имени – Ипполит?» Это опять Цветаева. А скрытая подлянка конкурса, посвященного некоему «мистеру Блэкуэллу», заключалась в том, что под занавес презентаций жюри намеревалось огласить имена десяти самых дурно одетых номинанток.

Мир не без подлых людей. Зловещ и непредсказуем был в оценках, нелепых вериг от кутюр мистер Блэкуэлл, коего на самом деле звали Ричард Зельцер. Первые тридцать лет он прожил в безвестности, несмотря на свою устремленность к славе. Последующие сорок – навсегда связались с имиджем звезд кино, театра и политики, международных и континентальных светских львиц, чьи имена передавались из уст в уста, из колонок в статьи, из биографий – в некрологи.

Не принимая во внимание популярность, положение в обществе и социальный статус, обозреватель «Америкэн Уикли» мистер Блэкуэлл ядовито и дерзко обличал отсутствие элементарного вкуса у самых знаменитых женщин планеты, в первую очередь у тех, кого принято было считать законодательницами мод Шумные дамские истерики Блэкуэлл организовывал регулярно, в меру добросовестно и объективно.

Первой жертвой, сделавшей ему рекламу, стала супруга президента Франции Шарля де Голля. Зельцер рискнул грядущей карьерой светского критика и поместил Ивонну де Голль в список дурно одетых женщин 1965 года, отметив, что в самых лучших нарядах она отстает от моды лет на двадцать. Франция сочла такую наглость оскорблением нации, но именно с той поры «антирейтинги» стали печатать десятки газет.

Скрытые от глаз истинные достоинства женщин Блэкуэлл не оценивал. Его интере-совал только внешний вид Иначе говоря, тотальная дурь от кутюр.

Из этого исходили и организаторы конкурса «Мисс святая Никогда». Но только отчасти. А в остальном – на балу как на балу. Разноцветными мышками кучковались возле Моисеева транссексуалы. Скромные труженицы выездного стриптиза принимали по углам конкурентоспособные позы. Их натруженные ноги уводили взоры в самую суть порока.