Читать интересную книгу Любовь в Буэнос-Айресе - Мануэль Пуиг

(«Муки материнства», Уорнер Бразерс)

ОСНОВНЫЕ ВЕХИ БИОГРАФИИ ГЛАДИС

Гладис Эбе Д'Онофрио родилась в Буэнос-Айресе 2 января 1935 года. Дочь Клары Эвелии Льянос и Педро Алехандро Д'Онофрио, она была зачата 29 мая 1934 года, по возвращении ее родителей с представления «Великого Бога Брауна» Юджина О'Нила в столичном Театро дель Универсо, которое состоялось после публичной дискуссии. По ходу спектакля Клара Эвелия Льянос Д'Онофрио, под воздействием авангардистского стиля пьесы, ощутила, что в ней вновь пробуждается поэтическое призвание. И она решила воспользоваться этим приливом вдохновения, чтобы возобновить свои опыты стихосложения — если только погода выдастся хорошая и муж сумеет воплотить в жизнь план рыбачки, предложенный ему одним из коллег-служащих Филиала № 4 Промышленного Банка Аргентины. Первые месяцы своего замужества Клара Эвелия была совершенно поглощена новыми для нее обязанностями домохозяйки и не чувствовала потребности в версификации. Издание единственной опубликованной до сих пор ею книги, озаглавленной «Зелень» и подписанной псевдонимом Клара Ариэль, было оплачено из ее личных сбережений. Однако основной своей цели — того, чтобы самая известная декламатор страны, Берта Зингерман, включила в свой репертуар хотя бы два лучших произведения из этого сборника, «Морской виноград» и «Печальны невесты», — она добиться не смогла. Педро Алехандро Д'Онофрио также благосклонно воспринял спектакль, отчасти благодаря тому, что уже был знаком с двумя другими пьесами этого автора в их кинопереложении. Это обстоятельство позволило ему поддерживать продолжительный обмен мнениями с супругой, обычно превосходившей его в эрудированности по части разных произведений. Его даже подмывало выступить во время публичного обсуждения, и он-таки отважился бы высказать свое суждение — не бойся он, что его подведет лексикон, и не присутствуй при этом его супруга. Клара Эвелия также не высказалась вслух, но по другим соображениям: из опасения, как бы ее похвала этой пьесе, которая действительно ее весьма впечатлила, не раскрыла случайно публике ее собственных эстетических принципов. Принципы же эти, как она их для себя формулировала, почти полностью исчерпывались двумя терминами: изящество и изысканность.

Воротясь домой, Клара Эвелия выразила желание перечесть перед сном своих учителей, Нерво и Дарио; супруг же ее предпочел бы, улегшись, тут же погасить свет, поскольку было уже полтретьего ночи. Однако он пообещал себе никогда не перечить жене, если речь идет о поэзии, и Клара Эвелия потушила лампу почти час спустя, когда ее Педро Алехандро уже спал. Клара Эвелия потихоньку поднялась и обвела взглядом небо, озарявшееся вдали отблесками молний. Если погода испортится, ее завтрашним планам относительно писания стихов не суждено сбыться. Она снова улеглась, и невольно в сознании ее возникли два громких имени, заставлявших ее чувствовать себя саму ничтожеством: Хуана де Ибарбоуроу и Альфонсина Сторни. Клара Эвелия ощутила кислый привкус во рту и представила себя позеленевшей, с сизыми от зависти ушами. Спустя некоторое время снаружи донесся стук падающих капель. Она перевела взгляд на мужа, спавшего на боку, спиною к ней, придвинулась к нему поближе и стала выискивать необычное место, куда бы можно было его поцеловать: в мочку уха, в родинку на спине, в выступающую лопатку? Она остановила свой выбор на ухе и поцеловала его. Однако реакции не последовало. Тогда она наклонилась еще раз и слегка укусила мочку его уха. Это пробудило Педро Алехандро и, вернувшись, по завершении полового акта, из ванной, он попросил Клару процитировать какую-нибудь прекрасную строку из прочитанного ею на ночь. Она продекламировала первое, что пришло ей на память: «...поблизости был чудесный сад, в котором роз было больше азалий, а фиалок больше, чем роз». Он воскликнул «как красиво!» и тут же закрыл глаза, чтобы вновь погрузиться в сон; она опять почувствовала, как горло ей перехватывает сгусток кислой слюны: она бы предпочла, чтобы муж попросил ее процитировать что-нибудь из сочиненного ею.

На протяжении своей беременности Клара Эвелия, по совету врача, часами отдыхала под звуки успокаивающей музыки, передаваемой государственными радиостанциями, а если не находила ее на волнах приемника — прибегала к помощи своей органолы, заново в обязательном порядке проигрывая освоенный ею небогатый репертуар: «Ларго» Генделя, «Туонельский лебедь» и «Печальный вальс» Сибелиуса, «Картинки с выставки» Мусоргского, Девятую симфонию Бетховена и половину фортепианной пьесы Альбениса. Вскоре после начала восьмого месяца вызревания плода пришла весть о гибели деверя, Хосе Луиса Д'Онофрио, и его жены Марии Эстер, попавших в автомобильную аварию. Упорствуя в своем супружеском рвении, Клара Эвелия отправилась вместе с мужем на ночное бдение над телами. К рассвету она оказалась совершенно без сил, а через несколько дней родила девочку всего двух килограммов весом.

До четырнадцатимесячного возраста Гладис мать вскармливала ее грудью, с новой остротой переживавшая в ту пору творческий кризис. Когда Клару Эвелию спрашивали, кем бы она хотела видеть в жизни свою дочь, она вспоминала, что двадцать лет назад ей самой задавали этот вопрос и она отвечала: «я хочу быть классической балериной» или «я хочу стать театральной актрисой». Она бросила взгляд на дочь и подумала, что теперь ее душа в жажде славы и высокого призвания не одинока: их, жаждущих, двое.

Заботы по уходу за малышкой поочередно несли бабушка по материнской линии, две тетки со стороны отца и соседка по дому, куда они переехали вскоре после рождения Гладис, в районе Вилья Девото. Помощь последней из них в присмотре за ребенком оказывалась в особенности незаменимой, когда Клара Эвелия отправлялась на семинары или вечерние представления — в одиночестве, ибо за это время связи с прежними друзьями успели порваться. Отдаление это началось с публикации ее книги. Она была разочарована поведением своих знакомых, которые, вместо того, чтобы постараться как-то компенсировать понесенные ею затраты на издание, норовили получить от нее книгу бесплатно, в подарок; к тому же в их уклончивости и нежелании обсуждать поэтические достоинства книги слишком явно сквозила зависть.

Во время одного из спектаклей, это была «Глупая дама» Лопе де Вега, Клара Эвелия случайно столкнулась со своей старинной подругой по консерватории, где они вместе учились декламации и игре на фортепиано. Та представила ей двух юных особ, отрекомендовав их как своих одаренных учениц в области декламации. В дальнейшей беседе с глазу на глаз подруга объяснила, что, пресытившись рутиной преподавания, она предпочла на сей раз вместо занятий отвести учеников в театр и оплатить им места на галерке — под предлогом ознакомления их с классическим испанским репертуаром. И тут же предложила Кларе Эвелии одного ученика, отвергнутого ею накануне за неимением свободного времени.