Читать интересную книгу Повседневная жизнь Парижа в Средние века - Симона Ру

В первом тексте содержится список из шестнадцати человек, которые должны аббатству 200 ливров за освобождение. Они обязуются выплачивать каждый год, на Мартына Зимнего, 50 ливров вплоть до погашения долга, а в залог предоставляют свое имущество. Аббатство-сеньор, однако, напоминает, что эти люди должны всегда откликаться на его зов. Селяне выкупили свою личную свободу, однако они остаются зависимыми людьми, как и все прочие ленники. Второй акт содержит имена шестидесяти трех человек, часто родственников — жены и мужа, родителей и детей, братьев и сестер. Все освобождены от ярма личного рабства, но нет и речи о выкупе или о долге. В акте подробно перечислены феодальные права, которые по-прежнему довлеют над этими людьми. Аббатство вершит правосудие: ленники подлежат суду сеньора за мелкие правонарушения и серьезные преступления, за исключением случаев, рассматриваемых королем (оскорбление величия, фальшивомонетничество), ибо аббатство Святой Женевьевы имеет право выносить смертные приговоры. Оно также является землевладельцем, взимает оброк и подати на военные нужды короля; в последнем случае аббатство выделяет требуемую сумму, а потом возвращает ее себе, распределяя налоговые выплаты между подчиненными ему людьми. Эти люди должны являться на зов своего сеньора. В первый день они являются за свой счет для участия в судебных заседаниях. Если заседание затягивается, они должны остаться, но тогда получают ежедневную плату в шесть денье. В последних абзацах оговариваются вопросы брака освобожденных крестьян. Если они вступают в брак с крепостным или крепостной из другого владения, то вновь попадают в крепостную зависимость. Оба акта дополняют друг друга. В первом приводится согласие глав семей. В нем показано, что у селян есть имущество: личное рабство не являлось синонимом глубокой нищеты, хотя и было нестерпимым, о чем говорят усилия, предпринятые для освобождения. В акте также приводится стоимость этой процедуры. Во втором тексте подробно говорится о последствиях освобождения для семей и обязательствах по отношению к сеньору, которые за ними сохраняются. Среди освобожденных есть главы семейств, чьи имена упомянуты в реестрах в качестве владельцев городских домов. Таким образом, к середине XIII века население Парижа состояло исключительно из свободных людей, разумеется, зависимых должников, но обретших достоинство и повысивших свой общественный статус.

Радости и несчастья большого города в конце Средневековья

Завершился период интенсивных преобразований городского пространства и утверждения юридического статуса горожан, и во второй половине XIII века Париж продолжил свое развитие. Предместья населялись и застраивались, город стал выходить за пределы своих стен. Но его рост проходил неравномерно, о чем говорят общественные работы, проводившиеся во второй половине XIV века по приказу короля и городских властей.

Среди этих преобразований следует подчеркнуть те, что затронули контуры городской стены. На правом берегу Сены город сильно разросся, выплеснувшись за городскую черту XIII века. Когда Карл V, повышавший обороноспособность городов, приказал привести в порядок защитные сооружения столицы, стало ясно, что на правом берегу нужно увеличить огороженное пространство, что и было сделано. На левом берегу король и городские магистраты ограничились модернизацией старой стены, не изменяя ее контуров, поскольку вне ее защиты находилось мало городских районов. Но теперь была утрачена гармония между двумя берегами: правый берег, обозначаемый на планах XVI века как «Город», своим динамичным развитием вызвал изменение городских очертаний, расширив свое влияние.

В этот же период (вторая половина XIV века) на систему имений и приходов наложилась военно-административная география. В городе вычленили кварталы, о которых известно из налоговой документации XV века, поскольку они служили основой для сбора вспомоществования и принудительных займов. Каждый квартал, соответствовавший отряду городского ополчения, подразделялся на полусотни во главе с полусотником, а каждая полусотня — на десятки во главе с десятником. Это были районы, управляемые городскими нотаблями, которые знали, какие улицы находятся в их ведении. Налоговые реестры составлялись с учетом этих знаний, распределяемых между главами кварталов и муниципальными и королевскими властями. Достаточно было назвать квартального, чтобы понять, о каком квартале идет речь. В этих списках парижских налогоплательщиков нет практически ни одного топографического указания — замечательный пример устных знаний, позволяющих жителям прекрасно ориентироваться в организованном городском пространстве.

Упадок городов в первой половине XV века, без сомнения, ускорил процесс, который побуждал сделать административный порядок в столице более четким и ясным.

Первая половина XV века была для Парижа ужасным временем. Повсеместный экономический спад ослабил торговлю и кустарное производство. Столетняя война с Англией, особенно после поражения при Азенкуре в 1415 году, усугубила трагические последствия гражданской войны между арманьяками и бургиньонами, которая началась с убийства Людовика Орлеанского в 1407 году и возобновилась после убийства Иоанна Бесстрашного в 1417 году. Париж захватило вихрем политических катастроф, усиленных безумием Карла VI. Столица была включена в англо-бургиньонские территории, и после заключения договора в Труа в 1420 году парижане надеялись, что юный Генрих VI, английский король из династии Ланкастеров, создаст благоприятные условия для восстановления мира, а вместе с ним — утраченного благоденствия. На деле все обернулось иначе. Карл VII сумел завоевать столицу, которая некогда от него отреклась, и с 1437 года задумал вернуть былое великолепие огромному городу, который его не любил, но политическое значение которого внушало государю уважение. Сначала требовалось отстроить город, частично разрушенный и покинутый своими жителями: за годы кризиса и войн он лишился половины населения. К концу XV века Париж, восстановленный и деятельный, снова начал расти и развиваться.

Отныне короли, как и городские власти, пытались направлять и контролировать его экспансию. Хотя им не удалось договориться о финансировании строительства новой стены, отвечающей всем требованиям фортификационной и военной науки, они старались ограничить выплескивание города за пределы его стен. В частности, государи с согласия муниципалитета решили запретить ремесленникам селиться в пригороде в поисках простора и менее строгого контроля со стороны цехов. Принуждение не возымело действия. Но нам важен не результат, а сама мера. В конце Средневековья Париж становится предметом исследований и проектов, и неслучайно первые дошедшие до нас планы города датированы началом XVI века: теперь власти желают иметь представление обо всем городе, чтобы лучше его контролировать. Едва не погибшая, а затем взбунтовавшаяся столица внушает некоторые опасения. А главное — королевская власть, как и муниципальное правительство, знает, что нельзя позволять городу расти и расширяться без всякой программы. Отныне Париж уже не предоставлен на волю своих жителей.

Парижане у себя дома

Как парижане ориентировались в городском пространстве? Точку зрения власть имущих узнать можно: она выводится из административных и судебных документов. Эти взгляды следовало бы дополнить мнением простых горожан. Но в нашем распоряжении мало прямых источников. Однако можно представить несколько косвенных свидетельств (которые, возможно, придется толковать иначе с развитием исследований).

Судебные процессы о границах проливают свет на сложности, порожденные различными формами организации пространства. Сеньоры следили за сохранением своих прав на городские оброчные округа, жители заботились о них гораздо меньше и могли надеяться, что благодаря распрям об оброке на какое-то время позабудут, а то и снизят подати. Так, контуры городской стены — древнего и неоспоримого материального подтверждения границ между городом и пригородом — еще в XVII веке вызывали нарекания со стороны сеньоров, владевших землями, через которые проходил городской вал. В 1647 году аббатство Сен-Жермен-де-Пре заявило, что не уступало всех своих прав на землю, занятую стеной, а только согласилось с тем, чтобы их использовали для общего блага. Внутри городских стен ревниво следили за границами между цензивами, поскольку их перенос мог уменьшить территорию одного поместья в пользу поместья-конкурента. Но город и его жители стремились забыть, даже стереть эти границы. В результате передачи собственности и перестроек какая-нибудь постройка могла оказаться на перекрестье двух-трех оброчных округов. Тогда требовалось определить по суду, какая площадь дома относится к каждому из округов. Во избежание споров на фасадах домов порой вывешивали щит с гербом оброчного округа, к которому они принадлежали, что было вещественным доказательством власти сеньора. Иногда в мостовые вбивали столбики с указанием границы округа, например «камень Святого Бенедикта». В XV веке этот столбик, представлявший комическую фигурку и разделявший «ведение Святого Бенедикта и ведение Святой Женевьевы», был перенесен в пользу Святого Бенедикта. Аббатство Святой Женевьевы потребовало вернуть столбик на прежнее место, подтвердив свое требование свидетельскими показаниями. Никола Блондо рассказывает, что ребенком он бегал играть «в клюшки или в другие игры, где надо было бить по этому столбику»; один каменщик объясняет, что столбик служил местом встреч; третий свидетель говорит о другом его использовании: когда прихожане несли гроб на кладбище, то использовали столбик, чтобы отдохнуть по дороге. Эти тексты показывают, что сведения передавались устно и были основаны на повседневной практике и что правосудие порой к ним прибегало. Но такие сведения в Средние века не фиксировались систематически на бумаге. Здесь что-то записали, там — нет, и поди узнай, почему.