- Смотри в землю, - советовал Сток, который сам насилу сдерживал волнение. - Когда мы пойдем туда, не вздумай подталкивать их в спину... Если им не понравится, плюнем на эту компанию и поищем кого-нибудь попроще...
"Кто эти люди?"
- Это спецы... Уж они-то не могут не оценить!
"И среди них половина - вояки?"
- Да, вероятно... А что тебя не устраивает?
"Предупреди их, чтобы они ни о чем не думали. Это важно, друг, я чувствую себя на обрыве..."
- Не нравится мне твое настроение, Нил!
"Сделай, как я прошу."
- Ладно, конечно... я скажу им...
И он сдержал слово, как только люди, мечтающие о совершенстве, цели и средоточии, заняли бункер наблюдательного пункта.
Он обусловил поведение соглядатаев во время испытаний: никакого вмешательства, действием или мысленно, в особенности им следует поумерить свои эмоции, - в этом деле успех зависит от чистоты направленного сигнала. Никто не возражал Стоку, и он приник к амбразуре... Господи, почему так далеко площадка? От чего они страхуются? Еще ничего не узнали, а уже с головою зарылись в предосторожности, еще ничего - а уже. Дьявол их побери, Нил, начинаем!.. Непойманный гепард виделся крошечной фигуркой, эдакой фишкой в детской игре, - сыграем, друг... Покажи им все, покажи, как ходят по земле непойманные гепарды, как хохочут они над любыми застенками, что пытаются умалить их величественный поход!.. Любые застенки, друг... этот кирпичный кубик, будь он проклят! Все твои сомнения, вся тоска, все беды спрятаны теперь в нем, - так сокруши его! Избавься от неприятия. На экранах телевизоров это просматривалось более отчетливо, дом словно сделался резиновым, стал пухнуть, и вдруг его прорвало; кирпичи брызнули в стороны, а Могон стоял невозмутимо метрах в тридцати от развалин и расшевеливал, перелопачивал груду камней взглядом...
"Он может все! - вскинулся голос слева. - Он - бог!"
"Эффектно!" - поддакнули справа, и Сток ликовал, ликовал, обеими руками цепляясь за шершавую корку амбразуры.
"Пусть продолжает! Заставьте его продолжать!"
- Не слушай эти голоса, друг, - это голоса блаженных в трусости, они представить себе не умеют, что заставить сделать такое нельзя, - только гений собственной твоей воли, что опровергает пространство и непроходимость, только он!.. Ты можешь все, друг, дай же им понять, наконец, что кто-то может все, я лишь слегка помогу тебе, человеку вечно не хватает самого скромного соучастия, не хватает еще одного человека, который принял бы на себя излишек сомнений...
Бревна частокола вспыхнули, вода закипела в бассейне. Воздух вокруг гепарда уплотнился невероятно и пророс хрустальными столбами; Могон повел эти столбы хороводом, гася и украшая изморозью горелые бревна. И не было этому зрелищу ни названия, ни оправдания, ни заведомого предела...
"Пусть еще постарается!" - призвал возбужденный соглядатай справа.
Сток отмахнулся - достаточно! - а когда справа потянуло колким ветром и Сток посмотрел на соглядатая, ничего уже нельзя было исправить: человек арканил далекого Могона взглядом замысла, переступившего черту...
- Оставьте... - прошептал Сток, - сейчас нельзя... не думайте сейчас этого!
"Безмолвные! - объявил соглядатай, и все одобрительно замычали. Безмолвные, наиболее подходящий материал... А вы, Сток, будете их дрессировать!"
- Вы... - внезапно Сток почувствовал в груди кусок мертвечины; феерия стремительно близилась к непредвиденному финалу, - невозможно... что вы делаете...
Хрустальные столбы оглушительно лопнули - огненная волна ринулась на соглядатаев и ослепила Стока... Уже там, на вершине зеленого холма, он опять услышал о цели и средоточии, услышал о мегатоннах, но голоса постепенно замерли, и Сток остался один. Не было ни соглядатаев, ни бункера, ни исковерканных Могоном строений. Не было ничего - где я? как я здесь очутился? а кто-то упорно тряс его за плечо.
"Друг, покажи руки!"
- Нил... живой! Живой! - завопил Сток; его подмывало бежать, все равно куда, и в совершенном бессилии он оставался на месте.
"Разве ты не заметил? - спросил непойманный гепард. - Все было исполнено в точности. Как тогда. А я, разумеется, погиб. Знаешь, во сколько мегатонн это мне обошлось? Покажи руки!"
Сток уже не в силах был стоять - трава потянулась к нему.
"Я буду приходить каждую ночь, - сказал Могон, - пока ты не скажешь, зачем позволил этим людям распоряжаться мною..."
"...Пока ты не скажешь, зачем не уничтожил наш фонарь, фонарь, от которого меркнет рассудок, и энергия мысли прорывается вовне и обжигает пространство, - зачем ты научил их сделать сто таких фонарей и поставил у изголовья тысячи мальчишек..."
Сток распростерся на траве, ища лицом влагу и просветление.
- Я невольник, Нил, мне некуда деваться...
"Пока ты не скажешь, зачем взялся развозить заряженных по хранилищам, где они возненавидят города и людей - за то, что никогда не жили среди них, и за то, что должны будут к ним вернуться! Покажи руки, друг!"
- Ты не веришь, Нил... это трудно вообразить... но я давно уже завидую тебе... Ты - там, а там все иначе... И в соседней комнате не торчит сутками какой-то тип... а они говорят: это твой секретарь, а он постоянно ухмыляется... А в соседних домах засели снайперы - это мои снайперы, Нил! - и если я когда-нибудь покажусь из дома один... Ну представь себе хоть что-нибудь!.. А секретарь зовет их в гости, на чашку кофе, они здороваются со мной и говорят какие-то обычные слова, а потом снова идут в засаду... Ты слышишь меня? Ты понимаешь?
Но непойманного гепарда уже не было рядом... Сток опомнился: откуда Могон может знать о безмолвных и о фонарях, которые будут их заряжать? О том, что Стоку предстоит сопровождать заряженных в хранилища? Ведь все это - еще не случилось, еще ничего не случилось, и даже хранилища едва ли готовы принять первый груз... Пространство вокруг холма сгустилось, траву заволакивало туманом.
- Да вот же он!
К Стоку подбежало трое - солдат из охраны и заспанные спецы.
- Что?.. Пора ехать? - слабым голосом спросил Сток; солдат молча подхватил его на руки и понес к хранилищу...
Пророчества Могона сбылись - он повторял их слишком часто. Бедняга Сток очутился меж двух опаляющих стен: с одной стороны складывались нерастворимые в воздухе слова гепарда, с другой пили кофе улыбчивые снайперы. Что скажет Могон, то и будет. Но даже гепарду никогда не постичь простого - зачем Стоку понадобилось стать Сопровождающим. Этого не узнают и те, кого Сток особо выделял и запоминал среди заряженных, - запоминал с трудом, кропотливо, точно так же, как заучивал стратегическую инструкцию. Остальные предпочитали участие со стороны, а он был Сопровождающим, казалось теперь, всю свою жизнь. Хоть в этом ему повезло, потому что руки по-прежнему не отмывались, и Сток научился понимать разницу между "больше" и "меньше". Хранилища, дожидавшиеся сигнала, он относил к меньшинству. Хоть в этом ему повезло, тут он еще мог выбирать.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});