Читать интересную книгу Павлина - Анатолий Софронов

Судакова. Здравствуйте...

Галина. Не знаю, як вас величать?

Судакова. Маргарита Ивановна.

Галина. Ото добре... Без имени человек вроде кошелки без ручки.

Чайка. Ну, то ты, Галю... Зачем такие сравнения?

Галина. Ты мне указаний не делай.

Судакова (пристально оглядывая Чайку). Очень вы хорошо выглядите.

Галина. Шо вы имеете в воду?

Судакова. Общий вид... Спецовочка ваша. Кепка...

Чайка. Беседку строю... Галя беседку хочет. Говорит — чай в ней будем пить.

Галина. А что с тобой еще пить? (Судаковой.) Прощу вас в хату. Гляньте гнездо, в котором Чайки проживают.

Судакова. С удовольствием.

Уходят в дом. Во двор Казанцов входит Слива. Он громко кашляет. Прислушивается. Снова кашляет, подходит к дому, становится на табуретку, заглядывает в окно. Из дома выходит Казанец, он в переднике, с книгой в руках.

Казанец. Шо, дед, интересную панораму наблюдаешь?!

Слива (падая на землю). Явление господне!

Казанец (смотрит на лежащего Сливу). Подымайся.

Слива. Не могу.

Казанец. Уже свое тело без посторонней помощи поднять не можешь? Разваливаешься?!

Слива. Угадал, разваливаюсь.

Казанец. Помочь тебе?

Слива. Помоги.

Казанец (поднимая Сливу). Кто ж тебя так?

Слива. Жена твоя. Супружница. К ей пришел.

Казанец. Нема ее.

Слива. Где ж вона?

Казанец (мрачно). Уехала с мелиораторами на дальние поля. А что она тебе?

Слива. Отказала в командировке. Симулятор имеется... Я ж поверил, понимаешь, в енерве... а еще там, понимаешь, воздух в Азербайджане горный, освежающий... Там по полторы сотни лет люди запросто живут.

Казанец. А тебе-то зачем столько? Надоест.

Слива. Доживи до моих, а потом рассуждай. Там один переросток с начала прошлого века имеется... Высказал программу — почему так долго живет... Перво-наперво потому, что начальство редко видит у горах, во-вторых, не завидовал никому и, в-третьих, три раза женился...

Казанец. И без енерве?

Слива. Вот я усе хотел проверить. Поехать, освоить опыт и доложить... А мине полный отказ, поворот от ворот и унижение моей заслуженной личности... Помог бы?!

Казанец. Помог бы?! Мне бы кто помог! Оросительную систему разрабатывает, а что моя нервная система из строя выходит, не замечает.

Слива. Подмяла тебя, одним словом.

Казанец. Не то чтобы подмяла, а выпрямиться не дает.

Слива. А чего это ты в фартуке гуляешь?

Казанец. Сало брызгает со сковородки, когда его с картошкой жаришь.

Слива. А в руках шо, инструктаж, как обед готовить?

Казанец. Роль изучаю.

Слива. Какую?

Казанец. Отелло буду играть, мавра благородного... Настраиваю себя на страшную ревность... Душить буду Дездемону.

Слива. И правильно... Их усех душить надо. Они с нашим братом как с чучелами с какими обращаются. Вот гляди Павлина твоя... Ты ее возвеличил, до себя поднял, в жены взял, а она чуток перепрыгнула и уже на тебе... На рядовых никакого внимания, а кто из края объявится — усе внимание на них. Как ты етого, оросителя, называешь?

Казанец. Недоношенный...

Слива. Вот ты его так называешь, а он твою супругу в машину и...

Казанец. Что?

Слива. И на практику...

Казанец. Да брось ты, дед. Работают они...

Слива. Они усе работой прикрывают. Ты поимей в виду, что могет быть у ту пору, когда ты сей момент картошку со свиными шкварками обжариваешь и за Ванюшкиными штанишками наблюдаешь... Ты стирал?

Казанец. Ну, я, а что?

Слива. Вот ты представь... У тебя воображения работает?

Казанец. Работает, будь она проклята, работает!

Слива, И правильно... Для этого есть усе основания... Вот у сей момент мы здесь, а они где-нибудь в посадке на травке прохлаждаются.

Казанец. Так девчонка еще, Тамарка, и шофер...

Слива. Он с Тамаркой в одной посадке... А они у другой...

Казанец. Я его удушу!

Слива. Не надо... Солнце всходит и заходит, а у тюрьме моей темно. Зачем тебе в зрелые годы картонные коробки клеить? Ежели бы ты мне командировочку выхлопотал в Азербайджан, я б тебе без уголовного кодексу помог... Я б твою Павлину унизил... Это можно?

Казанец. Давай унижай.

Слива. И она б поняла, что она обнакновенный простой советский человек. Они с поля сюда приедут?

Казанец. Сюда.

Слива. Обед ты им готовишь?

Казанец. Для всех.

Слива. Меня позовешь?

Казанец. Ладно, приходи.

Слива. У етом вся суть... Все садятся, распивают одну бутыль, другую. Хвать — нема горючего. Вот у сей момент ты меня и просишь: «Дуй, дед, в кооперацию». Я и бегу...

Казанец. Так я уже запасся...

Слива. Пригодится другим разом... Кто такой Непочатый? Он усе вокруг Павлины вертится, до нее, как вредное насекомое, подползает. Как с ним обращаться? Как с вредным насекомым. У меня бутылка жидкого гербицида имеется. Я его у пол-литра солью, вроде сбегаю у кооперацию, а сам с гербицидом за стол. Туда-сюда, шум, за ваше здоровье. Все подымаются, кричат, чокаются... А Непочатый в тот момент и выпивает гербицид...

Казанец. Так он же отравиться может?

Слива. Промыванию изделают, усе будет в ажуре... Но поначалу тебе надо держать его у некотором напряжении... А опосля, как сядут за стол, улыбайся, у него мускулы ослабнут, бдительность отойдет... Ты вот что, ты тост за него приготовь! Согласный на эту операцию?

Казанец. Согласный...

Слива. Но шоб потом склонил Павлину в мою сторону! (Принюхивается.) Шо это у тебя горелым пахнет?

Казанец. О! Лук пережарился! (Убегает в дом.)

Слива. Вот так произойдет с каждым, кто станет поперек моих замыслов! (Уходит.)

Во дворе появляются Чайка, Галина и Судакова.

Судакова. Может быть, мы начнем?

Галина. Без подготовки?

Судакова. А я готовилась. Я смотрела на Серафима Ивановича. Изучала черты его лица.

Галина. Это я замечала.

Судакова. У нас профессия — характер через лицо узнавать.

Галина. А он бесхарактерный, он добрый...

Судакова (раскрывая мольберт, доставая кисти, Чайке). Если вы у верстака присядете спокойно, не обращая на меня внимания...

Чайка (садясь на табурет, напряженно смотря на Судакову). Так?

Судакова. Не прячьте руки...

Галина. Ну, шо ты прячешь руки?

Чайка. Може, рубанок взять?

Судакова. Вы ж не плотник... Вы комбайнер...

Чайка. Може, руль взять от комбайна? У нас есть запчасти в мастерской...

Судакова. Меня интересует ваш внутренний мир... (Делает несколько взмахов кистью.) У вас масла какого-нибудь нет?

Галина. Вам подсолнечное или сливочное?

Судакова. Мне бы технического какого... По лицу бы провести, чтоб запачкано было...

Галина. А зачем же? Он у меня чистый, опрятный, аккуратненький...

Судакова. Чтоб виден был трудовой процесс. Серафим Иванович человек труда...

Галина. Маргарита Ивановна, вы его так у комбинезоне и будете изображать на полотне?

Судакова. Да, комбинезон хороший, ношеный. (Чайке.) Может, кепочку наденете?

Галина. Не согласна.

Судакова. Галина Дмитриевна, мне так лучше.

Чайка. Галю, ты иди... Займись чем-нибудь.

Галина. Ты мне не указывай. Сама грамотная. (Судаковой.) У вас, конечно, много объектов. А у меня один муж, и менять не собираюсь. Так на что ж он для меня и для всей грядущей истории изображенный в драном комбинезоне, в кепке, под которой он свою шевелюру от солнечных лучей прячет? Я хочу его видеть в роскошном виде... Шоб он красивый был, шоб одежда на ем была, как он в праздники ходит... У вас тут черной краски выдавлено много, она што, дешевле?

Судакова. По натуре... Комбинезон такой...

Чайка (поднявшись). Галю, не срывай ответственное задание.

Галина (мягко). Маргарита Ивановна, нехай он украинскую вышитую рубашечку наденет... Я ему из Киева привезла... Она ему дюже к лицу... Ну, сделайте такую милость... Он же у меня один, Серафимчик мой родненький.

Судакова. Я как-то задумала иначе...