– И на этой подобающе приятной ноте… – она встала и присела в реверансе, – я отправляюсь спать, сэр!
Он ничего не сказал, но его взгляд вдруг стал циничным и холодным.
Только не говори этих слов, предупредила себя Никола. Но, как это частенько случалось, она пренебрегла собственным советом, хотя и смогла произнести свою фразу бесстрастно, а не с безрассудной пылкостью:
– Временами я ненавижу тебя, Бретт!
– Я знаю. – Он взял свой стакан и осушил его.
– И тебя это не беспокоит?
Он поставил стакан на стол, с минуту внимательно разглядывая его, потом поднял глаза на нее. В них было столько тоски, что она затаила дыхание, ощутив знакомую дрожь в позвоночнике. Дрожь, за которую она презирала себя, но ничего не могла с этим поделать – так Бретт действовал на нее.
– Нет, Никола. На самом деле ты напомнила мне сейчас Сашу. Она часто ненавидит меня, когда не может поступить по-своему. Почему ты не идешь спать? Ты выглядишь усталой и раздраженной.
Она открыла было рот, но закусила губу и прошла мимо него. Бретт, протянув руку, успел схватить ее и сжал запястье.
– Не очень удачное сравнение? – с мягкой иронией заметил он, потом искренне рассмеялся, увидев выражение ее лица. – Ладно, ладно, извини! Разумеется, ты не напоминаешь мне Сашу. Это тебе в отместку. Не принимай все так близко к сердцу.
Они стояли очень близко, и Никола могла различить маленькие золотистые крапинки в его глазах, а еще – ощутить дрожь от осознания этой близости, от прикосновения его тонких сильных пальцев к нежной коже ее запястья.
– Ну раз ты так говоришь, Бретт, – пробормотала она и быстро отвела взгляд от его плеч, молясь, чтобы он не заметил, как действуют на нее эта сильная шея, эти широкие плечи. Они пробуждали в ней чувственное желание потрогать их пальцами, припасть к ним губами.
Он резко отпустил ее руку.
– Спокойной ночи, Никола.
Однако что-то удержало ее от того, чтобы немедленно уйти, и заставило мельком взглянуть в его глаза. Холодное непроницаемое лицо. Все чувства словно стерли с его лица, будто мел со школьной доски.
– Спокойной ночи, Бретт, – сказала она ровным голосом и тихо ушла.
Бретт Хэркорт постоял немного в задумчивости, как делал время от времени в последние два года. Неужели его жена и в самом деле настолько наивна, что не понимает, насколько привлекательна и желанна она для большинства мужчин? Может быть, она пока еще слишком молода и неопытна? Или этот брак по расчету оказался еще успешнее, чем он полагал, чтобы гарантировать безопасность дочери человека, которого он боготворил? Безопасность в башне из слоновой кости?
ГЛАВА ВТОРАЯ
Воскресный день обещал быть ясным и жарким. Май – один из самых приятных месяцев на самом севере Квинсленда, считала Никола. Она вышла на веранду, чтобы полюбоваться окрестностями.
Бретт Хэркорт построил дом в Йоркис-Наб, на взморье. Он стоял на небольшом, возвышающемся лесистом мысе Наб, откуда открывался великолепный вид на океан и на поля сахарного тростника, значительная часть которых находилась в собственности Бретта. Сахарный тростник был не единственной его собственностью. Ему принадлежали также плантации бананов и авокадо, равно как и фермы, на которых выращивали манго.
Все это, между прочим, принадлежит и Николе. Принадлежит?
Несправедливость того, что ее наследство будет находиться в чьих-то руках до тех пор, пока ей не исполнится двадцать три года, мучила Николу и сейчас, когда она любовалась прекрасным видом.
Дом на мысе Наб обладал еще одним достоинством – полной уединенностью. Дорога проходила выше уровня их крыши, и соседние дома были скрыты роскошными зарослями тропических кустарников. На лужайке перед домом росли пальмы, а позади дома был крутой спуск к морю.
Никола глубоко вдохнула свежий, хрустально-чистый воздух и, обернувшись, взглянула на дом. Двухэтажное здание из камня, дерева и стекла прекрасно вписывалось в холмистый пейзаж.
Внимание Николы привлекло мелькнувшее в дверях ее спальни и тут же исчезнувшее маленькое личико. Она немного подождала, потом бесшумно прошла в свою комнату и подкралась к кровати, на которой вздымались под покрывалом два неподвижных холмика. Никола упала на кровать, чем вызвала визги и громкий взрыв смеха. Холмики радостно задвигались, и все закончилось общей кутерьмой.
– Это кто тут спит в моей кровати? – грозно спросила Никола, притворившись необыкновенно удивленной.
– Ты знала, ты знала! – завопил Крис.
– Откуда она могла знать? – возразила его сестренка, высунувшись, чтобы глотнуть воздуха. – Мы лежали тихо. Даже не дышали!
– Говорю тебе, она знала…
– Да ладно вам. – Никола прижала детей к себе и взбила подушки. – Не будем начинать день со спора. Может быть, лучше вместе споем? Ну, например… – И они запели про веселых медвежат, а потом про собаку, которая лаяла дни и ночи напролет. Пели весело, то басом, то визгливым фальцетом.
– Хватит, хватит! – В дверях появился Бретт Хэркорт. – Хоть кто-то в этом доме помнит, что сегодня воскресенье?
Никола выговорила сквозь смех:
– Извини, но нам так весело!
Саша и Крис, спрыгнув с постели, окружили отца. Им еще предстояло послушно съесть поздний завтрак, а потом без пререканий выдержать процедуру одевания для выхода на прогулку.
Никола бросила большущую сумку на заднее сиденье «БМВ» между детьми и на мгновенье выпрямилась, уперев руку в бок.
На ней были тонкая, как паутинка, блузка и белые полотняные брюки, на ногах полотняные сандалии, а волосы были стянуты узлом.
– Я захватила две смены одежды, солнцезащитный крем, шляпы, костюмы, ведерки, совки, игрушки на случай, если им станет скучно, книжки – много всего. – Никола села на переднее сиденье и насмешливо взглянула на мужа.
– Как будто армия передислоцируется, – проворчал Бретт.
– Ты не ошибаешься. Теперь слушайте, дети, – бросила она через плечо, – мы будем обедать у мистера и миссис Мейсон. Ведите себя прилично, договорились?
– Я всегда веду себя прилично, – гордо возвестила Саша.
– Нет, не всегда, – отозвался Крис. – А кто в прошлый раз бросил тарелку с желе?
– А ты сам забыл, как плюнул в…
– Дети, – остановил их Бретт, – хватит шуметь!
Они притихли.
– Хорошо бы ты почаще бывал рядом, – пробормотала Никола со слабой улыбкой и выразительно посмотрела на него.
От его утренней взъерошенности не осталось и следа. Он был чисто выбрит, его каштановые волосы причесаны.
– Тогда я не пользовался бы таким авторитетом – чем ближе знаешь, тем меньше почитаешь.
– Сомневаюсь. Дети всегда хорошо себя ведут, когда ты рядом.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});