детей.
Я не собиралась подавать виду, какое впечатление произвело на меня его неуместное замечание.
– Я завалена делами, и у нас с тобой сегодня совещание по поводу книг. Что еще?
Расс хлопнул в ладоши, и мне пришлось сделать над собой усилие, чтобы не подмигнуть – постоянные бессонные ночи сделали меня игривой.
– Только что позвонил Джордж Блатнер. Он в городе и хочет провернуть дельце до завтрашнего утра, то есть к этому времени нам нужно отточить и подготовить проект. Медицинские программы, возможные последствия, крайне жалостливая история пациента – все, что только можно. Я все уже написал, но сегодня днем у меня завершающая встреча с Розенбаумом. И, понимаешь, Эдриану с этим не справиться, – сказал он, имея в виду нашего штатного писаку, которому требовалось несколько дней для написания одной страницы.
– Я в деле, – сказала я, потому что всегда так говорила, когда нужно было выполнить работу.
Расс ухмыльнулся.
– Детская и подростковая онкология – это золотая жила, я хочу быть уверенным, что Блатнер снизит цену примерно на тысячу. Рад, что ты согласилась.
– Рассел?
Он выжидательно посмотрел на меня.
– Да?
– Прошу тебя, выходя, закрой за собой дверь.
Значит, для того чтобы разгрести повседневные дела, у меня еще меньше времени, чем я предполагала, и всего несколько минут для того, чтобы подготовиться к девятичасовому совещанию с боссом – Иоландой. Тем не менее я все-таки вытащила из сумки телефон и написала сообщение Дженни.
«Прошу тебя, прикончи меня».
Обычно Дженни отвечала сразу же, даже если я писала ей поздней ночью. Но прошло около часа, прежде чем я получила от нее весточку.
«Не могу, любимая».
«Ну пожалуйста! Бесплатный латте или даже три, если ты это сделаешь».
«На небесах не подают кофе».
«Это ты так думаешь».
Потом я добавила:
«Расс неожиданно взвалил на меня еще один проект».
Прошел еще час, прежде чем она ответила мне.
«Ты должна уволиться».
Это было так не похоже на то, что обычно говорила Дженни, что я перепроверила, нужную ли мне цепочку сообщений я читаю. Да, сообщение было от нее.
У всех бывают неудачные дни, напомнила я себе. Потом я написала:
«Хотелось бы».
На что она ответила:
«Дело не в желании. Если ты несчастлива, измени свою жизнь».
Теперь это было больше похоже на Дженни, она сыпала цитатами так же, как некоторые читают наизусть стихи из Библии. Тем не менее я не могла согласиться с ней. Перемены – это привилегия, дарованная тем, чьи родственники не рассчитывают на то, что им будет обеспечена пища, кров и медицинская страховка. Я подумала, что сейчас у Дженни все это есть.
Я внимательно смотрела на экран телефона, на котором светилась фотография Стиви и Майлза, резвящихся на пляже во время нашего последнего семейного отпуска два года назад, раздумывая, как бы ответить подруге. Дженни обидчива, напомнила я себе, поэтому, послав ей смайлик в виде сердечка, я положила телефон рядом с клавиатурой, чтобы продолжить стучать по клавишам, пробиваясь сквозь возложенный на меня объем работы.
Но вместо того чтобы работать, я представила себя на берегу океана. Только на этот раз в своих фантазиях я была не одна. Я была вместе со Стиви, Майлзом и Санджеем. И в этих фантазиях мои дети вместе строили замок из песка, а не соревновались в том, кто первым оцарапает другому руку или ногу, а мой муж, счастливый и реализовавшийся, или, может быть, просто нашедший прибыльную работу, лежа на своем пляжном полотенце, смотрел на меня тем взглядом, который я часто замечала у Мэтта, когда он смотрел на Дженни.
То есть полным любви взглядом, которого я почти не ощущала в последнее время.
Глава 3
Санджей позвонил около пяти, через несколько секунд после того, как я наконец принялась за составление проекта, который должна была представить наутро. Времени отредактировать его не было, тем лучше, я взяла за основу одну из своих шаблонных версий, где имена собственные были специально заменены на вымышленные. В мире Иоланды от сотрудника ожидали, чтобы он разумно подошел к проблеме, а потом скинул результат ей на почту.
– Привет, – ответила я. – Что случилось?
– Просто напоминаю тебе о том, что сегодня ты забираешь детей из лагеря.
– Дерьмо.
– Ты забыла?
В этот момент я едва могла вспомнить свое второе имя, не говоря уже о событиях, которые он не потрудился отметить в нашем семейном календаре.
– Забыла, – призналась я. – А ты не можешь это сделать?
– У меня джем-сейшн.
В подростковом возрасте Санджей мечтал стать индийским Стиви Рэем Воном[2] – поэтому так зовут нашу дочь, – и недавно он присоединился к местной любительской группе, что, как я полагала, было безнадежной попыткой вернуть молодость.
Меня искушало желание сострить насчет того, что я слишком устала поддерживать нашу семью на плаву, закрывая глаза на его безделье. Но потом я бросила взгляд на три строчки, напечатанные в пустом документе, над которым я работала. Если бы я ушла с работы в пять, передохнула бы за ужином и уложила детей спать, у меня осталось бы время до одиннадцати часов, чтобы закончить проект. Я могла бы попросить Расса помочь мне, но он, вероятно, уже ушел играть в гольф. Если память мне не изменяла, он загонял мячи в лунки вместе с Иоландой. Как получается, что всем, кроме меня, удается находить свободное время?
Я была почти готова выругаться от расстройства, когда вспомнила о том, что на этой неделе в лагере вместе с Майлзом и Стиви была Сесили. Дженни будет рада забрать детей вместо меня.
– Я займусь этим. Желаю приятно провести время, – сказала я Санджею, и, хотя в моем тоне уже прозвучала обида, я повесила трубку, не высказав ее.
Я позвонила Дженни по рабочему телефону. Когда она не сняла трубку, я отправила вдогонку текст и вернулась к проекту. К 17:15 она мне так и не ответила, а это означало, что мне нужно было уйти еще семь минут назад, чтобы добраться до детского летнего лагеря, прежде чем мне начнут начислять по доллару за каждую минуту опоздания на каждого ребенка.
Я отправила себе электронной почтой документ, над которым работала, схватила сумочку и на всей скорости выскочила из кабинета, молясь о том, чтобы меня никто не увидел. Официально рабочий день у нас заканчивался в пять часов, и