Читать интересную книгу Третья тропа - Александр Власов

— На чем стоять? — продолжал причитать Забудкин. — Колени от молебнов разбитые! Нутро постом выжжено — кислого не приемлет! А вы!..

С брезгливой растерянностью смотрел на него Дробовой.

— Навяжут же на нашу голову!.. Была б моя воля — я бы прописал тебе диету!

Забудкин закачался еще больше, плечи у него перекосились — сейчас упадет и развалится на части. Клим снова попридержал его и помог опуститься на прежнее место — на ступеньку. Комиссар не мог понять, нарочно ли кривляется парень или действительно он измотан до предела. Несколько раз пропустив бороду через пальцы, Клим наклонился к нему.

— Кислого, значит, не можешь?.. А чего бы ты хотел?

— Легонькую пищу, диетическую! — ожил Забудкин. — Как в райкоме обещали. А потом холодненького, чтоб жар нутряной унять.

Клим вошел в столовую. Мальчишки были заняты мороженым. Только повариха участливо смотрела на Забудкина.

— Не язва ли у мальчика?

— У нас на складе ничего куриного не найдется? — спросил Клим.

— Есть! — обрадовалась повариха. — Катя, принеси банку консервов.

Клим оглянулся на Забудкина.

— Кура годится?

— Испробую. И холодненького обязательно!

— Садись за стол!

Почувствовав на себе злой взгляд Дробового, Клим примирительно взял его под руку.

— А что поделаешь, раз у человека нутро кислого не приемлет.

Военрук не ответил — боялся сорваться и при мальчишках наговорить грубостей комиссару. Разнянчился с этим богомольцем! Других разлагает!.. Самым лучшим лекарством для провинившихся Дробовой считал железную дисциплину. Он бы с удовольствием отправил по домам всех юных дзержинцев, добровольно вызвавшихся поехать в лагерь, а для остальных ввел бы суровейший режим.

В райисполкоме и райкоме партии знали крутой нрав капитана и предупредили, что работать ему придется хоть и не с пай-мальчиками, но и не с преступниками. Поэтому — никаких перегибов. С комиссаром Климом состоялся другой разговор. Его просили не увлекаться пионерскими порядками и обычаями, но и не поддерживать Дробового, если он забудет, что перед ним всего лишь мальчишки, которых надо не столько прижимать, сколько выпрямлять.

— Вы начнете? — спросил Клим у военрука, когда все, кроме Забудкина, закончили обед.

— Разговорчики — это по вашей специальности. Я — когда конкретное начнется.

Дробовой присел на край скамьи, а Клим встал перед столами так, чтобы все могли его видеть.

— Сыты? Довольны? — Он выжидательно погладил бороду. — Жалоб нет?

Обед был вкусный и обильный. Для многих совершенно неожиданный. Кое-кто серьезно предполагал, что в таком лагере придется обходиться черствым хлебом и жидкой баландой.

— Нет, значит, жалоб? — повторил Клим, вглядываясь в лица ребят. — У тебя что-то?

Вопрос относился к Вовке Самоварику, который привстал со скамейки и озабоченно крутил головой.

— Темновато, но попробую! — Он навел на Клима фотоаппарат. — Возьмитесь за бороду, пожалуйста!

Клим с разбойничьим видом схватил себя за бороду. Мальчишки одобрительно засмеялись.

— Зажигательная речь комиссара! — выкрикнул Вовка и щелкнул затвором.

— Клоунада! — процедил капитан Дробовой.

Никакой речи не будет! — улыбнулся Клим. — Просто ним с вами надо оговорить кой-какие детали. Ну, например, кампания просек, на которых вы будете жить.

Встал командир первого взвода.

— Мы уже придумали. Наша просека в гору подымается, вверх-мы ее Космической назвали.

— Логично, — согласился Клим. — Ну, а другие как?

Славка Мощагин только теперь вспомнил, что еще в городе на Большом Совете подполковник Клекотов просил командиров подумать с ребятами о названии.

Второй взвод назвал свою просеку Краснознаменной, четвертый — Победной. Эти названия придумали юные дзержинцы. Остальные мальчишки приняли их с полным безразличием.

— А третий взвод что скажет? — обратился к Славке Клим.

— Я считаю, — вставая, произнес Славка, — нужно, чтоб в названии цель была, призыв. У нас есть несколько комсомольцев, а надо, чтобы когда-нибудь все стали. Пусть просека так и называется — Комсомольская.

— Жвачка! — изрек Богдан.

Как на пружине, подскочил Сергей Лагутин, прожег Богдана гневным взглядом.

— Комсомольск-на-Амуре тоже, по-твоему, жвачка?!

Мальчишки притихли. Девчонки выглянули из раздаточного окна. Катя восхищенно прошептала подружке:

— У такого командира не поспоришь!

Вопрос Сергея не подействовал на Богдана. Он не удостоил его даже взглядом.

— Эй, ты! — Щеки у Сергея залило злым румянцем. — Может, ты вообще против комсомола?

— Удар ниже пояса, — спокойно констатировал Богдан. — Запрещенный приемчик!.. Я предлагаю другое название — Третья Тропа.

— А ведь неплохо придумал! — тихо сказала Ната.

— Дурочка! Кого хвалишь! — возмутилась Катя. — Это же первый хулиган из всех! Бандит настоящий!

Ребята из третьего взвода дружно поддержали Богдана, а Шуруп и его четверка выбренчали туш, постукивая ложками по столу.

Даже мальчишки из других взводов одобрительно зашумели. Климу тоже название понравилось.

— Мы не пираты! — не сдавался Сергей Лагутин. — Гангстерское название!

Спор разгорелся. Заговорили все разом. Кто-то засвистел. Клим склонился к Дробовому.

— Ваше мнение?

— В детский сад играете! — насупился капитан. — Какие названия? Зачем?.. Есть четыре взвода — первый, второй, третий и четвертый! Просто и ясно!

— Так он же и предлагает — Третья Тропа! — Клим сделал ударение на слове «третья». — Очень близко к вашему предложению: третий взвод — Третья Тропа! Почти что…

— Со мной-то хоть не заигрывайте! — остановил его Дробовой.

А спор не утихал. Резкие слова Сергея лишь распаляли ребят, не убеждая их ни в чем.

— Стойте! — вмешался наконец Славка Мощагин. — Поступило два предложения.

— А может поступить и приказ! — намекнул Сергей. — И пора…

— Да подожди с приказом! — прервал его Славка. — Давайте проголосуем.

В столовой поднялся лес рук. За Третью Тропу голосовали все четыре взвода.

— Записали — Третья Тропа! — подвел итог Клим. — Надеюсь, что и остальные вопросы мы будем решать так же дружно. Распорядок дня на все лето еще не разработан. Поговорим о первых днях… Палатки ставить надо? — он оглядел мальчишек и загнул один палец. — Надо!.. Туалеты, рукомойники нужны? — он загнул второй палец. — Нужны!.. Радио, электричество требуются?.. Требуются!

Когда он закончил перечисление, почти все пальцы обеих рук были загнуты.

— Вот сколько неотложных дел! Ими мы и будем заниматься в первые дни. Возражений нет?

— Есть сомнение! — Богдан выставил руку и, как Клим, начал загибать пальцы. — Палатку я лично никогда не ставил — это раз. Электричество не проводил — два. Туалеты не сооружал — три. Радио…

— Я тебя научу! — с явной угрозой пообещал Сергей Лагутин.

— Сережа! Смени тон! — Клим веером расправил бороду. — А по существу ты ответил правильно. Сообщаю для всех: командиры и юные дзержинцы проходили специальную подготовку. Все эти работы им знакомы. Они научат вас. Начнем, конечно, с палаток.

— Довожу до сведения нерадивых! — сказал капитан Дробовой. — Синоптики обещали к вечеру дождь.

— Слышали? — Клим поднял палец к небу. — Будет дождь! Очень важное сообщение!.. Может быть, вы и продолжите дальнейшую информацию, товарищ капитан?

Дробовой встал, угловатый, заранее насупленный, расправил и без того развернутые плечи и заговорил отрывисто, скрипуче, но так, что каждый понял: шутить с ним опасно.

— Обычно на таких, как вы, положен замнач по режиму. У нас его не будет. Обязанности возложены на меня. Устанавливаю границы лагеря: на юге — берег реки, на севере — гребень возвышенности, на востоке и западе — десять метров от крайних палаток. Соответствующие пограничные знаки будут установлены… За нарушение границы — н-наказание!

— Товарищ капитан! — Сергей Лагутин вскочил и старательно вытянулся. — Разрешите вопрос?

— Разрешаю.

— Будет для командиров и юных дзержинцев сделано исключение?

— Да, будет. Им наказание двойное!

Произнося слово «двойное», капитан пристукнул в воздухе кулаком, будто вбил невидимый гвоздь. В этот момент щелкнул фотоаппарат.

— Раздача наград! — крикнул Вовка Самоварик.

Кругом захохотали.

Прыснули девчонки в кухонном окне. Клим загнул бороду кверху, чтобы спрятать улыбку. Дробовой выдержал паузу и предупредил Вовку:

— Еще раз — и аппарат будет изъят.

Дождавшись полной тишины, он продолжал прежним тоном, вбивая в воздух невидимые гвозди:

— За курение — н-наказание. За сквернословие — н-наказание. За.

— Н-наказание! — не дослушав, за что, хором закончили несколько мальчишек.