Читать интересную книгу Рубаи - Омар Хайям

«Я еще не вполне проснулся от спячки материалистического невежества и еще дремал на заре пробуждения мудрости, когда услышал голос интуиции. Моя душа взывала из святилища внутреннего безмолвия: "Оставь безумные мирские взгляды! Лелей ростки истинной мудрости! Наполни чашу сознания пьянящей влагой божественной радости, пока твоя нынешняя жизнь не закончилась и череп не наполнился землей».

ПРАКТИЧЕСКОЕ ПРИЛОЖЕНИЕ

Когда человек еще не проснулся, но уже начинает ощущать духовное вдохновение, внутренний голос души побуждает его стряхнуть дрему, серьезнее относиться к мыслям о цели жизни и быть практичным: пока жизнь не подошла к концу, наполнить сознание истинным счастьем – божественной радостью.

Внутренний голос здравого смысла часто выводит человека из ментального оцепенения, побуждая собраться с силами и направить их на осуществление главной цели жизни. Однако человеческая природа такова, что, даже услышав этот голос, большинство людей год за годом продолжают влачить полусонное существование – пока не осознают, что жизнь подходит к концу.

Не оказавшись на пороге смерти, никто не хочет предпринимать решительных шагов для наполнения чаши своего сознания пьянящим вином духа, не решается пить этот эликсир, утоляющий жажду души, стремящейся к самому важному в жизни. День за днем следует с открытым сердцем пить обретенное вино сокрытого бочонка божественной радости.

Как тут не вспомнить Рабле с его оракулом Бутылки? Вообще же образные параллели напрашиваются сами собой нередко. Например, мотивы кругооборота материи в природе и бренности человеческого существования. Мысли такого рода вложены Шекспиром в уста Гамлета, рассуждающего на кладбище о том, что нет никаких помех «вообразить судьбу Александрова праха шаг за шагом, вплоть до последнего, когда он идет на затычку пивной бочки? <...>

Истлевшим Цезарем от стужиЗаделывают дом снаружи.Пред кем весь мир лежал в пыли,Торчит затычкою в щели».

(Пер. Б. Пастернака)

У Хайяма этот мотив превращения человека в глину для дальнейших странствий в вещном мире варьируется в нескольких рубаи, скажем, в таком:

Этот старый кувшин на столе беднякаБыл всесильным визирем в былые века.Эта чаша, которую держит рука,—Грудь умершей красавицы или щека...

(Пер. Г. Плисецкого)

А слова Лаэрта во время похорон Офелии: «Пусть из ее неоскверненной плоти / Взрастут фиалки!» Кажутся почти буквальным переводом строк Хайяма «Не раздави в лугах невинную фиалку, / Что родинкой была на девичьей щеке». Правда, чувствуется, что в некоторых стихотворениях у Хайяма речь идет не столько о круговороте материи, сколько о перевоплощении души, о новом рождении – в индийской традиции.

Интересно, что некоторые четверостишия Хайяма подобны пейзажным зарисовкам, а изредка можно столкнуться даже с босхоподобной живописью:

* * *

Зри, око, пока не ослепло, могилы средь гулких ручьев,Мир, щедро удобренный пеплом и полный греха до краев,Правителей гордые клики, сокрытые в недрах земли,И луноподобные лики в недремлющих ртах муравьев.

(Пер. И. Евсы)

Собственно, вечные темы и мотивы вообще афористичны. «Ты говоришь, вино горчит? Ну что же, / В нем – истина. Она всегда горька» – что это как не in vino Veritas, кочующее от латинян вплоть до Блока и далее. Или «Мне известно, что мне ничего не известно...» – привет Сократу.

Обращения к виночерпию или к кравчему тоже идут из античной поэзии, посему хайямовское «Эй, кравчий! Принеси вина...» пополняет эту коллекцию образов. Но символизм такого определения порой гораздо шире: «Небесный Кравчий, Чьи уста окрасили рубин, / Лишь тех печалью не вскормил, кого не возлюбил». В другом случае он называет Творца «Предвечный Художник», а то и «кукловод». Строкам

Мы влюблены, восторженны, пьяны.Молясь вину, не чувствуем вины.Земные узы сброшены: отнынеМы в дом Творца на пир приглашены.

(Пер. И. Евсы)

созвучно тютчевское «Блажен, кто посетил сей мир в его минуты роковые! / Его призвали всеблагие как собеседника на пир...». И, пожалуй, это один из тех случаев, когда символика вина у Хайяма наиболее прозрачна для высокой трактовки.

В произведениях современных авторов тоже достаточно перекличек. Например, выяснению отношений с Богом посвятил многие свои стихотворения Дмитрий Быков.

А у чешского писателя Богумила Грабала есть фраза: «Только когда мы совсем раздавлены, из нас выходит самое лучшее». На сей счет Хайяму известно следующее: «Покуда не истопчешь всех дорог, не выйдет ничего. / Покуда не омоешь кровью щек, не выйдет ничего...» или «Как нужна для жемчужины полная тьма, / Так страданья нужны для души и ума...».

И то, что на первый взгляд полностью противоположно несчастью, неподдельное восхищение ближайшим и доступным – чувствуют и Леонид Аронзон (у которого в этом стихотворении тоже есть соловей): «Мне все доступны наслажденья, / коль всё, что есть вокруг,– они...», и Омар Хайям:

Разорвался у розы подол на ветру.Соловей наслаждался в саду поутру.Наслаждайся и ты, ибо роза – мгновенна.Шепчет юная роза: «Любуйся! Умру...»

(Пер. Г. Плисецкого)

Ценить мгновение, с разной, разумеется, динамичностью и прямотой образов, умеют оба. Аронзон, например, в открытии: «Что счастливее, чем садом быть в саду и утром – утром...»; в стихотворениях «Боже мой, как всё красиво!», «Красавица, богиня, ангел мой...» – и Хайям в строках: «Нежным женским лицом и зеленой травой / Буду я наслаждаться, покуда живой!».

Что есть поэзия Хайяма? Откровение? Завещание? Не исключено, что в «противоречиях» Хайяма, его протеистичности – своеобразная «полифония», призванная отразить как добро, так и зло, показать, что и сущее, и взгляд на него – множественны, неисчерпаемы. С другой стороны, парадоксальна редкостная свобода духа в этих построенных на контрасте четверостишиях – даже когда речь идет о зависимости от судьбы и Творца.

Возможно, что Путь Хайяма, его тайное учение еще предстоит интерпретировать посвященным:

Один с мольбой глядит на небосвод,Другой от жизни требует щедрот.Но час придет, и оба содрогнутся:Путь истины не этот и не тот.

(Пер. И. Евсы)

Но, думается, мыслящему – достаточно того, чем одаряет самое непосредственное впечатление от его насыщенных четверостиший.

Наталья Бельченко

Рубаи

* * *

Коль не знаешь, что будет с тобой через год,Зря печалишься раньше прихода невзгодТы, вкусивший вина, обнимающий пери,Утирающий страсти взыскующий пот.

* * *

Если Тот, Кто прелестницам дал красоту,Утоленье – скорбящим, а праздным – тщету, —Нам с тобою не выделит места под солнцем,Не печалься: других Он низверг в черноту.

* * *

Вы, объятые шумным веселием круга,Под звучанье барбата, воспойте друг друга.И незло помяните беднягу Хайяма,Что очнулся травинкой весеннего луга.

* * *

Не тверди, что идет за бедою беда.Ты желанной награды не сыщешь тогда.Знает каждый мудрец: все во власти Аллаха.Слезы лить понапрасну не стоит труда.

* * *

Бедные жители кладбищ, их горевое родствоВ прах превратилось летучий. Ветер развеял его.Что за вино они пили, если до Судного дняСпят, ни о чем не тревожась, спят, не боясь ничего?

* * *

Даже избранный муж, чья всесильна рука,Кто о мире привык рассуждать свысока,Пред делами Всевышнего жалок, потерянИ ничтожен, подобно крупице песка.

* * *

Смерть торгов не ведет и не кажет лица.На нее ты бежишь, словно зверь на ловца.Чрево рыхлой земли – вот обитель покоя.Пей вино. Этой сказке не видно конца.

* * *

Избороздив морщинами чело,Сомненье не сулит нам ничего.И лишь вином наполненная чашаВесельем освещает торжеcтво.

* * *

Смерть не страшит, поскольку там, где окажусь потом,Найду я пышность цветника и постоянный дом.Коль тело бренное Творец мне дал взаймы, на время, —То и расстанусь с ним легко, не пожалев о том.

* * *

Ты видел гибель царств и смерть царей.Но рока меч коварней и острей.Коль в рот тебе судьба халву положит,Остерегись: крупицы яда в ней.

* * *

Зря ты метался меж злом и добром,В первом тонул, выплывал во втором.Ради тебя измениться не можетТо, что начертано Божьим пером.

* * *

У меня – ни двора ни кола во дворе.Вся наличность моя – голова в серебре.Пьянь. Бродяга. Болтун. А поскольку в сединах —Борода, то и черт, как известно, – в ребре.

* * *

Я видел сон: один мудрец мне произнес: «ПокаТы спишь, дряхлеют лепестки пурпурного цветка.Стряхни дремоту дней своих, что смерти равносильна.Встань, ибо скоро ты уснешь на долгие века».

* * *

Там, в загробном краю, хорошо или худо —Не расскажет никто, не надейся на чудо.Для чего ты зарыл столько золота в землю,Если знал, что за ним не вернешься оттуда?

* * *

И сгорбленный старик, чья борода седа,И розовый юнец – все сгинут без следа.Ты думал, этот мир вручен тебе навеки?О нет, всего на миг ты заглянул сюда.

* * *

Бестолково состариться нам суждено.Время нас истолчет, словно в ступе – зерно.Для чего мы посеяли столько желаний,Если нам урожая собрать не дано?

* * *

«Кто блажен?» – я спросил одного мудреца.Он ответил: «Как слепы людские сердца!Счастлив тот, кто в объятьях своей луноликойНочь проводит, которой не видно конца».

* * *

Я спешил в погребок. Осветила лунаЗахмелевшего старца с кувшином вина.Я спросил: «Почему не стыдишься Аллаха?»Он ответил: «Бог милостив, пей же – до дна!»

* * *

Тот блажен, кто избрал не ярмо, а свободу,Кто молился закату, а также – восходу,Кто – все ниже склоняя кувшин обливной —Пил вино бытия, а не пресную воду.

* * *

Я откроюсь тебе: цель творения – мы.Ненасытного разума зрение – мы.Этот круг мироздания перстню подобен.Лучший камень в его инкрустации – мы.

* * *

Мы – веселья источник и пожар мятежа.Справедливости корень и коварство ножа.Совершенство и низость, очищенье и грязь.Мы – и чаша Джамшида, мы – и зеркала ржа.

* * *

Употребляй вовсю румяна, притиранья.Но старость победить – напрасные старанья.Сто раз произнеси, что ты – источник жизни,Но век измерен твой, как сказано в Коране.

* * *

Смешна твоя радость, а также – обида.Ты легче пылинки из праха Джамшида,Мгновенья короче, бесплотней надежды,Что бледным огнем сновиденья прошита.

* * *

Помнишь малую каплю, что стала волной,Горстку праха, что с глиной смешалась земной?Что приход и уход твой для мира? – Вот муха:Прожужжала и стала сплошной тишиной.

* * *

Тот, Чью тайну скрывают лазурные дали,Безразличен к победе моей и к печали.Пусть я пьян от грехов, но трезвею от веры,Что в конце Он утешит меня, как в начале.

* * *

Каплей жидкости были мы, вложенной в чресла,Что в огне обоюдных желаний воскресла.Завтра ветры развеют наш прах, но сегодняВеселись: то, что в чаше, хмельно, а не пресно.

* * *

Сам с собою сражаюсь – я жалок и слаб.Пью вино и не каюсь – я жалок и слаб.Отпусти мне, Всевышний, грехи, ибо знаешь:Потому и грешу я, что жалок и слаб.

* * *

Допьем кувшин вина – в нем жизненная сила, —Покуда нас двоих тоска не сокрушила.Потом Гончар судеб наш прах смешает с глинойИ вылепит кувшин, а может, – два кувшина.

* * *

Все тайна: море бытия и жемчуг смысла в нем.Ее постигнуть ты и я пытались день за днем.И всяк болтал, увы, лишь то, что выгоду сулило.Но дна никто не озарил спасительным огнем.

* * *

Я в злобный рок не верю, коль мне Творцом даноИз рук прекрасной пери волшебное вино.Грози мне адом, дыбой, вини во всех грехах,Но меж Луной и Рыбой напьюсь я все равно!

* * *

Греша, не могу не испытывать страха.Но я уповаю на милость Аллаха.Пригрей, Всемогущий, Хайяма, которыйБыл пьяным гулякой, стал горсточкой праха.

* * *

Ты, Аллах, замесил мою глину. – Как быть?Плоть слепил и согнул мою спину – Как быть?Ты, Всевышний, деянья благие и злыеНачертал на челе моем бренном. – Как быть?

* * *

Я вчера заходил к одному гончару.И сказал ему: «Помни: мы – пыль на ветру.Пыль осядет на землю, смешается с глиной,Чтоб воскреснуть кувшином на пьяном пиру».

* * *

Пол пестрит черепками изысканной чаши,Чей узор – ожерелья жемчужного краше.Что, невежда, хрустит у тебя под ногой?Присмотрись к черепкам: это головы наши.

* * *

Тысячи Махмудов и АйязовПоглотил бездонным синим глазомНебосвод. Никто не возвратился,Не утешил нас своим рассказом.

* * *

Что толку от прихода моего?Бесстрастен небосвод над головой.Уйду – его сиянье не померкнет.Зачем я здесь? И там я для чего?

* * *

Я солнце цветком не могу заслонить,Не вижу судьбы золоченую нить.Ум вынул из моря жемчужину мысли,Но страх помешал мне ее просверлить.

* * *

Мудрец, не проболтайся в пьяном споре,Иль тайна сердца сплетней станет вскоре.Запомни: перл, мерцающий в ракушке,Был каплей тайны, скрытой в сердце моря.

* * *

Ты, чьи очи так алчно и хищно горят,День за днем умножающий рыночный ряд,Посмотри, что проделало время с другими,Даже с теми, что лучше тебя во сто крат.

* * *

Останется зерно надежды на лугуТвой сад перед тобой останется в долгуТрать все – от ячменя до золотой монеты —С друзьями, а не то достанутся врагу

* * *

Тайну мира я вам не открою, увы,Ибо стану мишенью для грязной молвы.У премудрых мужей не в чести благородство.Проболтаюсь – и мне не сносить головы.

* * *

Мечтаешь быть потомками воспетым?Трепещешь, словно лист, пред жадным светом?Уж лучше быть гулякой, чем святошей.И лучше быть пропойцей, чем аскетом.

* * *

Не отвергая молодого, а также старого вина,Мы белый свет продать готовы лишь за ячменных два зерна.Тебя тревожит, где я буду, когда покину мир земной?Отстань. Мне жаль тебя, зануду. Вот чаша. И она полна.

* * *

От вина мы теплеем. Веселия гласЗаглушает обиды, живущие в нас.Если б выпил Иблис хоть глоток из кувшина,Поклонился б Адаму две тысячи раз.

* * *

Скупец, не причитай, что плохи времена.Все, что имеешь, – трать. Запомни: жизнь одна.Сколь злата ни награбь, а в мир иной отсюдаНе унесешь, увы, и горсточки зерна.

* * *

Небесный Кравчий, Чьи уста окрасили рубин,Лишь тех печалью не вскормил, кого не возлюбил.И только тот, кого не смыл поток Его печали,В ковчеге Нуха, как в гробу, живет, боясь глубин.

* * *

Есть ли польза от жизни, что прожили мы,Погружаясь во тьму, выплывая из тьмы?Время выжгло глаза у великих пророков,Превратило их в пепел, но где же дымы?

* * *

Оплеванный всеми, свой путь продолжаю с трудом,Сквозь хляби и сели недоброю силой ведом.Рванулась из тела душа. Я спросил: «Ты уходишь?» —«А что же мне делать, – вздохнула, – коль рушится дом?»

* * *

Наполни чашу соком лоз, покаРассвет над кровлей теплится слегка.Ты говоришь, вино горчит? Ну что же,В нем – истина. Она всегда горька…

* * *

Ты – богат и пресыщен, я – беден и наг.Но зачем суетимся мы в поисках благ?Оба в прах обратимся, а он, как известно,На гробницы пойдет для других бедолаг.

* * *

Всемогущий, Ты добр и не жаждешь расплаты.Но зачем из Эдема изгнал бунтаря Ты?Если милость Твоя для невинных, Господь, —У кого же прощенья искать виноватым?

* * *

Друг, пока мы здоровы и духом тверды,Будем пить, заедая горбушкой беды.Ибо вскоре небесная чаша, вращаясь,Нашу жажду не скрасит и каплей воды.

* * *

Вино – рубин. Кувшин – рудник. А тело – пиала.Мерцает в ней твоей души подсвеченная мгла.Хрусталь, искрящийся вином, воистину подобенСлезам, в которых кровь лозы багровый луч зажгла.

* * *

За все готов платить сполна, под языком нектар катая.Я за один глоток вина отдам сокровища Китая.И сто религий – за хрусталь хмельного кубка в час рассветный.Все так. Но есть еще печаль, что нас уносит, не считая.

* * *

Всевышний, говорят, и сам не рад,Что раздавал изъяны всем подряд.Теперь Он разбивает нас о камни.Ущербны мы. Но кто же виноват?

* * *

Сегодня ты богат, а завтра нищ.Твой прах развеют ветры пепелищ,Смешают с глиной, и она однаждыПойдет на стены будущих жилищ.

* * *

О кумир драгоценный, продолжим игру.Кровь пурпурной лозы я в кувшин соберу.Выпьем вместе, покуда мы глиной не стали,А из глины – кувшином на бойком пиру.

* * *

Прекрасен капель жар на черенке листа.Возлюбленной твоей прекрасна чистота.Что о вчерашнем дне ни вспомнишь, все некстати.Будь счастлив тем, что есть, а прочее – тщета.

* * *

Даже если мой стан – кипарис, а щекаЯрче розы, нежнее ее лепестка, —Не пойму, для чего, о Предвечный Художник,Ты включил нас в узор Своего цветника?

* * *

В тех песчинках, что ветер сдувает с горы, —Прах красавиц: подруги, невесты, сестры.Пыль со смуглой щеки вытирай осторожно —Юной девой была она с ликом Зухры.

* * *

Слабеют корни. Осыпается листва.Гранаты щек моих покрыла синева.Я – старый дом: прогнили крыша и опоры.Свет не погас еще, но теплится едва.

* * *

Бог – кукловод, а куклы – ты и я.Что боль Ему твоя или моя?Даст поиграть над пестрою завесойИ сложит нас в сундук небытия.

* * *

Почто в преданиях сплелись и с незапамятных временВолнуют смертных кипарис и нежной лилии бутон?Ведь лилия всегда молчит, десятком языков владея.А стоязыкий кипарис ввысь неподвижно устремлен.

* * *

В стрекозьем пенье луга, где синь и тишина,Он возлежит с подругой, что нежности полна.И пьет рубин из чаши под куполом лазурным,Пока не опьянеет от сладкого вина.

* * *

Под небесами счастья нет, и мир устроен так:Один рождается на свет, другой летит во мрак.Когда бы ведал человек о всех земных печалях,Не торопился б он сюда, коль сам себе не враг.

* * *

К чаше, полной соблазна в луче золотом,Сотни раз припадал я взыскующим ртом.А Творец создает драгоценную чашуИ о землю ее разбивает потом.

* * *

Искусен тот гончар, что чашами головЗемной украсил мир, трудясь без лишних слов:На скатерть бытия вверх дном поставил ЧашуИ горечью ее наполнил до краев.

* * *

Поскольку жизнь твоя висит на волоске,Остерегайся дни растрачивать в тоске.Иначе ты найдешь не переливы перлов,А серую пыльцу в разжатом кулаке.

* * *

Из чаши неба пьют уста твоиНапиток зла, глупец, а не любви.Смотри: бутыль и кубок в поцелуеОпять слились, но губы их – в крови.

* * *

О камень ты разбил кувшин с вином, Господь.Врата услад закрыл для уст моих, Господь.Ты землю окропил лозы живою кровью.Будь проклят я, но Ты, наверно, пьян, Господь?

* * *

Ты, гонимый човганом рока, словно мяч, по горбам времен,Не спеши вопрошать до срока и оплакивать свой урон.Ибо Тот, Кто тебя направил и заставил тебя бежать,Он-то знает, зачем. Он знает. Только Он это знает. Он.

* * *

Если мудрому знанье о мире дано, —Радость, горе, печаль он приемлет равно.Будь, чем хочешь: вином, утоляющим жажду,Или жаждой, что в нас порождает оно.

* * *

И мудрому – увы – конца не миновать.Чтоб роком правил я – такому не бывать.Похороню мечты. Пожрет их червь могильныйИль воющий шакал, – мне, право, наплевать.

* * *

Говорят: «Ни вина, ни подруги не тронь,Или вскоре пожрет тебя адский огонь».Чепуха. Если ад – для влюбленных и пьяных, —Рай назавтра окажется пуст, как ладонь!

* * *

Я отвергнут любимой. Сказала она:«На другую гляди, а меж нами – стена».Как могу я глядеть на другую, о пери?!Если взор застилает мне слез пелена?

* * *

Утро. Чаша. Лепешка, а к ней – виноград.Нам не стоит глядеть ни вперед, ни назад.Все, что было, – ушло, а грядущее – скрыто.Вот – сегодняшний рай твой. И вот он – твой ад.

* * *

Перенеся лишенья, ты станешь вольной птицей.А капля станет перлом в жемчужнице-темнице.Раздашь свое богатство – оно к тебе вернется.Коль чаша опустеет – тебе дадут напиться.

* * *

Что мне миру сказать, если, умники, выНе узрели рисунка Господней канвы.Потянули за кончик сверкающей нити —И узор в тот же миг распустился, увы!

* * *

Как только я кувшин опустошил на треть,Он выскользнул из рук на каменную твердь.Всевышний, для кого Ты создаешь кувшиныИ разбиваешь их из-за кого, ответь?

* * *

Всю жизнь аскетом быть, лелея образ рая?Ну нет! – уж лучше пить. Я чашу выбираю.Коль пьяниц прямо в ад погонят, как баранов,То кто ж увидит рай из тех, кого я знаю?

* * *

Чем к смерти суетно спешить,Уж лучше с гурией грешить.Пока я был, и есть, и буду,Я пил, я пью, я буду пить!

* * *

Гонимый роком по холмам кручин,Не различает истинных причинТех бед, что небосвод ему пророчитЗатем, чтоб он их завтра получил.

* * *

Ты плачешь, что роком по жизни гоним,Что слабому духу не справиться с ним.Не лучше ли воле Творца подчиниться?Будь счастлив хотя бы мгновеньем одним.

* * *

Если будет в объятьях владелица розовых уст,В чаше – Хидра вода, и кувшин не окажется пуст,Музыкантом – Зухра, а Иса собеседником станет, —Вновь душа расцветет, как весною – гранатовый куст.

* * *

Жаркий лал в синеве небосклона – любовь.Бирюзой напоенная крона – любовь.И не стон соловья над поляной зеленой,А когда умираешь без стона – любовь.

* * *

Тот, чей разум, словно факел, потревожил темноту,Ни единого мгновенья не потратил на тщету:Или к милости Господней обратил свои молитвы,Или выбрал созерцанье и вино поднес ко рту.

* * *

Ту, что тело мое воспалила и дух,Иссушили наветы коварных подруг.У кого мне искать исцеленья от хвори,Если лекаря тоже терзает недуг?

* * *

Счастлив тот, кто в плену у своей дорогой,Даже если он – пыль у нее под ногой.Из возлюбленных рук я приму и отраву.Не возьму и лекарства из дланей другой.

* * *

Без причины о нуждах чужих не радей.Стерегись приближать незнакомых людей.Тот, кто нынче за чашей тебя восхваляет,Завтра в пропасть столкнет, как последний злодей.

* * *

«Рай, – мне твердили, – высшая награда.Там – прелесть гурий, сладость винограда».Но что мне рай, когда я и сейчасВладею всем, не выходя из сада!

* * *

Кто в мире не грешил, скажи?И кто не жил во лжи, скажи?Я зло свершил, Ты злом воздал мне:Кто здесь хорош, кто плох, скажи?

* * *

Мир, мне не сбросить ни на мигСудьбы мучительных вериг.Всю жизнь ходить мне в подмастерьяхУ лучших мастеров твоих.

* * *

Над глупостью смеешься? Но покаБессилен разум: он доит быка.Сам притворись глупцом: сегодня ум твойНе стоит и головки чеснока.

* * *

Та, что сердце мое увела без труда,Вновь надеждой меня одарила, когдаЖаркий бросила взор, словно камешек в чашу:Он остыл, но зато закипела вода.

* * *

Взахлеб вино любви (все прочее – вода)Я пью с огнем в крови, не ведая стыда.Так жадно, долго пью, что спрашивает встречный:«Откуда, жбан вина, бредешь ты и куда?»

* * *

Мы пили вино, наслаждались, любили.Нас весны ласкали, а зимы губили.Ступай осторожно меж нежных соцветий —Зрачками красавиц вчера они были.

* * *

Муки старят красавиц. Избавь от бедыТу, чьи веки прозрачны, а губы тверды.Будь с любимой нежней: красота ускользает,На лице оставляя страданий следы.

* * *

Мы влюблены, восторженны, пьяны.Молясь вину, не чувствуем вины.Земные узы сброшены: отнынеМы в дом Творца на пир приглашены.

* * *

Мне говорят: «Не пей. Ты попадешь в капкан.Тебе гореть в огне, гуляка и смутьян».О, не сулите мне ни ада и ни рая:Блаженней двух миров тот миг, когда я пьян!

* * *

Мне облако, цвета густой синевы,Шепнуло: «Любуешься глянцем травы?Дождешься, что некто пленится фиалкой,Проросшей из глупой твоей головы!»

* * *

Изысканный тюльпан на синем ветеркеВскормила кровь царя, угасшего в тоске.Не раздави в лугах невинную фиалку,Что родинкой была на девичьей щеке.

* * *

Щека тюльпана мокнет в синеве.Наполни кубок, лежа на траве.Когда-нибудь и ты тюльпаном станешь.Пей, смысла не ищи в людской молве.

* * *

Книга юности нами прочитана. Жаль.Облетели страницы, как горький миндаль.Тишина еле слышно шуршит под ногами,И печалью сквозит помутневшая даль.

* * *

Пусть я погряз в грехах, зато, по крайней мере,Не мучаюсь, как те, что потрафляют вереВ кумирнях. Мне нужны в тяжелый час похмельяНе церковь, не мечеть, а лишь вино и пери.

* * *

Нам – вино и любовь, вам – кумирня и храм.Нам – глумленье в аду, вам – в раю фимиам.Судьбы смертных Творец начертал на скрижалях.Разве мы виноваты, что верим словам?

* * *

Встань, юнец, чтоб увидеть рассвет за окном,Тонкий кубок наполнить пурпурным вином.Краткий миг, что для радости нам предназначен,Отыскать не сумеешь ты в мире ином.

* * *

Век прожит? Не грусти о нем.Давай рукой на все махнем,Вдвоем прильнем устами к чашеИ насладимся этим днем.

* * *

Подруга, ты зря притворяешься злой.Потешь свое сердце моей похвалой.Танцуй, веселись, ибо завтра, быть может,Я стану кувшином, а ты – пиалой.

* * *

Один к фиалке попадает в плен,Другой – к тюльпану, в жажде перемен.А мне милей – бутон стыдливой розы,Что подбирает платье до колен.

* * *

Мудрец, омывающий ноги в речушке, чья влага светла,Увидел, как пыль на дороге вздымает погонщик осла.И старец изрек: «Осторожней! – А вдруг эта желтая пыльБыла головой Кей-Кубада и глазом Парвиза была?»

* * *

Травинку в тени молодого гранатаСорвать не осмелюсь: возможно, когда-тоБыла она локоном дивной смуглянки,Что сном беспробудным отныне объята.

* * *

Мир – вымысел, что множит миражи.А я, глупец, поверил этой лжи.Эй, кравчий! Я прикончил жбан, но, может,И он – лишь пьяный вымысел, скажи?

* * *

Караван этой жизни почти миновал.Много лет я чужим доверялся словам.А теперь доверяюсь кувшину, в которомТолько то, что мне кравчий, смеясь, наливал.

* * *

Зри, око, пока не ослепло, могилы средь гулких ручьев,Мир, щедро удобренный пеплом и полный греха до краев,Правителей гордые клики, сокрытые в недрах земли,И луноподобные лики в недремлющих ртах муравьев.

* * *

Эй, гончар! Ты работаешь в поте лица:Глину месишь, и топчешь, и бьешь без конца.Если слеп твой рассудок, прислушайся к сердцу:Ты, возможно, глумишься над прахом отца.

* * *

Откуда ты пришел, куда уйдешь, —Не спрашивай: ответом будет ложь.В том круге, без конца и без начала,Ни щели, ни просвета не найдешь.

* * *

Лик твой чаши Джамшида прекраснее, кравчий!Смерть из рук твоих лучше бессмертия, кравчий!Прах ступней твоих станет очей моих светом.Ярче тысячи солнц засверкает он, кравчий!

* * *

Виночерпий, я с горечью мира знаком.Дай мне сладость почувствовать под языком.Погляди: скоро дно обнажится в кувшине.Жизнь моя уменьшается с каждым глотком.

* * *

Что синий небосвод? – На теле поясок.Джейхун – твоя слеза, ушедшая в песок.Ад – место, где тебя обдаст жестоким жаром.А рай – привал, где ты передохнешь часок.

* * *

Тайн вечности, мой друг, нам не постичь никак.Неясен каждый звук, расплывчат каждый знак.Жизнь – света пелена меж прошлым и грядущим.Рассеется она – и мы уйдем во мрак.

* * *

Мне тоска воздержания не по нутру.Если впрямь я воскресну таким, как умру, —Не расстанусь до ночи с подругой и с чашей,Чтоб и с той, и с другою воспрять поутру.

* * *

Качнется свод небесно-голубойИ облаком накроет нас с тобой.Пей, веселись, ласкай траву ладонью.Мы станем прахом, чтоб взойти травой.

* * *

Нет на свете того, кто б подмял небосвод,Кто бы пищей земною насытил живот.Зря кичишься, что вышел из бед невредимым:Будешь недругом съеден и ты в свой черед.

* * *

Все, что тебя неволит и гнетет,Не сваливай на бедный небосвод.Он – раб, и то свершает, что ВсевышнийЕму велит, а не наоборот.

* * *

Творец, создавший бытия изнанку и лицо, смирилПрыть недруга, с которым я вчера, как с другом, говорил.Черпак из тыквы – мне твердят – быть мусульманином не может.Но как ты назовешь того, кто эту тыкву сотворил?

* * *

На землю в ярости пролей кровь тех, чья совесть коротка;Кровь нечестивцев и вралей, что греют жирные бока;И лицемеров, чьи слова пусты, раскаянье фальшиво.Но крови девственной лозы не проливай и полглотка.

* * *

Как дождевые облака,Пройдут и радость и тоска.Пока ты медлил, жизнь кувшин твойОпустошила в три глотка.

* * *

Я к вину не рискну прикоснуться в шабан.И в раджаб я себе послабленья не дам.Ибо месяцы эти во власти Аллаха.Но уж как я потешу себя в рамадан!

* * *

Мне не набрать мгновений, когда я трезв бывал.Ночь предопределений я спьяну прозевал:Припав губами к чаше, держа кувшин за горло,Прижавшись грудью к жбану, я храпака давал.

* * *

Доколе будешь низости людской прислуживать, ничтожный человек,И, прилипая к пище день-деньской, как муха, коротать недолгий век?Уж лучше, не имея ничего, голодным быть, чем должником извечным.И лучше кровью сердца своего питаться, чем жевать чужой чурек.

* * *

Хочешь цели достичь – не надейся на помощь людей.На чужое не зарься, своим равнодушно владей.Тот, кто прошлым живет или будущим, равен безумцу,Что из суетных рук выпускает сегодняшний день.

* * *

Одна рука на чаше, другая – на Коране.То воспеваем небо, то подвергаем брани.Под этим бирюзовым величественным сводомУже мы не гяуры, еще не мусульмане.

* * *

О свет очей моих, проснись! – Глотнем вина сперва.Под звуки лютни повторим прекрасные слова.А после коврик для молитв на пиалу сменяем,И безразлично станет нам, что принесет молва.

* * *

Я приму и шипы, если роз не достанется мне.Свет с небес не сойдет – я готов размышлять при огне.Коль Всевышнего я не найду ни в мечети, ни в церкви, —Веры в сердце моем мне достаточно будет вполне.

* * *

Легче в грязных трущобах Аллаха найти,А в мечети к нему перекрыты пути.Он – начало всего и конец. Он всесилен:Покарать меня может, а может спасти.

* * *

То сижу в погребке, то ищу мудреца.Сердце жалко трепещет, как тельце птенца.Стыдно мне, что я грешник и что – мусульманин.Есть ли храм, где могу я услышать Творца?

* * *

Люби красавиц, пей вино, коль в этом знаешь толк.Не хочешь – пеплом посыпай небес полночных шелк.Не трать себя на пустяки и мелкие попреки:Никто из канувших во тьму обратно не пришел.

* * *

Продам венец царя, корону и чалмуЗа флейты нежный звук, ныряющий во тьму.А ханжеских святош молитвенные четкиЗа пиалу вина продам я хоть кому.

* * *

Ни тот, кто мудростью своей смысл просверлил, как мастер – перл,Ни тот, кто о Владыке дней судил, над книгами корпел, —Не объяснили бытия. Поговорили и уснули.За тайн мерцающую нить никто схватиться не успел.

* * *

О Небесный Ваятель! Ты создал объемЗвездной чаши. Под ней мы, как мухи, снуем.Согласись: мне орлом не взлететь в поднебесье,Коль Ты мухой отлил меня в тигле Своем.

* * *

Отяжелело тело, краски сошли с лица.Сердце мое истлело, словно у мертвеца.Кравчий, я пью и каюсь, каюсь и снова пью.Как ни крути, останусь грешником до конца.

* * *

Ум рассудку сказал: «Разобраться пора,Пить грешно или нет». И тогда из шатра,Из двора, из дворца прозвучало: «Помилуй,Как не пить, коль Всевышний изрек: “Майсара”?»

* * *

И стервятник над костью мне ближе, чем тот,Кто от подлых людей поощрения ждет.Лучше корку ячменную грызть до кончины,Чем подачками пачкать искусанный рот.

* * *

Коль ветка вечности взросла из корня радости, мой брат,Коль эта жизнь тебе тесна, как старый шелковый халат, —Не полагайся на шатер, что телом временным зовется.Смотри: секут его ветра и колья хлипкие трещат.

* * *

Повеяло дождем издалека.Тень облака смывает пыль с цветка.«Пей!» – соловей лепечет желтой розеИ склевывает каплю с лепестка.

* * *

Коль чистый Дух, не оскверненный прахом,Влетит в мое окно рассветным птахом,Мы выпьем с ним вина, и скажет он:«Да будет день благословлен Аллахом!»

* * *

Будь я Творцом, властителем высот,Испепелил бы старый небосвод.И натянул бы новый, под которымНе жалит зависть, злоба не снует.

* * *

Если к вечеру ногу баранью достану,Хлеб и кубок вина, что равняется ману,И смогу я подругу в трущобы завлечь, —Вознесусь, как не снилось иному султану.

* * *

Я чашей в один ман убью печаль слезы,Двумя – обогащу веселия азы.Трехкратный дам развод и разуму, и вере,А, разведясь, женюсь на дочери лозы.

* * *

Я – раб вина. Я дивным песням рад.Улыбка пери мой ласкает взгляд.Таким меня Ты вылепил, Всевышний.Но почему ж тогда бросаешь в ад?

* * *

Дай мне деву и чашу на самом краюЛуга жизни моей. Уходя, не прольюНи вина, ни слезы. Что бы там ни болтали,Быть мне псом шелудивым, коль я не в раю!

* * *

Если путь твой Всевышним начертан давно,Ты получишь лишь то, что тебе суждено.Не мечтай о несбыточном. О невозможномНе моли. Не завись от того, что дано.

* * *

Накинет солнце свой аркан на тишину дворов,И бросит шарик в чашу дня великий Кай-Хосров.Протри глаза, налей вина, как только крик любовныйК тебе вернется эхом «Пей!», прошив небесный кров.

* * *

Очнись, Хайям, беда невелика,Не майся из-за лишнего глотка.Не будь греха – зачем тогда прощенье?А коль простят, о чем твоя тоска?

* * *

Творца расспроси, ибо сам я не знаю,Направлюсь я в ад или в рай, умирая.Уж лучше в наличных барбат и виноВозьму, чем в рассрочку – окраины рая.

* * *

Я шел дорогой в ад, мостил дорогу к раю.Я много лет подряд все двери отворяю,Что в чуждые миры ведут, светясь во мраке.Но знаю только то, что ничего не знаю.

* * *

Покуда не истопчешь всех дорог, не выйдет ничего.Покуда не омоешь кровью щек, не выйдет ничего.Покуда, как влюбленный, о себе не позабудешь ты,Напрасно не взывай к своей судьбе – не выйдет ничего.

* * *

Когда вплетутся розы в сумрак серый,Вели, чтоб нас вином поили в меру.А россказни о гуриях, о раеИ аде не спеши принять на веру.

* * *

Видать, в моем роду случился сбой,Коль пьянство мне назначено судьбой.Эй, кравчий! Принеси вина: возможно,Я перестану быть самим собой.

* * *

Для чего суетиться, бороться за власть,Если вечность разинула алчную пасть.Что тебе предначертано, то и получишь.Без Творца даже яблоку вниз не упасть.

* * *

Чтобы тело прикрыть, не нужна мне парча.Для кувшина с вином мне не жалко плеча