Книга Деяний составляет необходимую связь между евангелиями и апостольскими посланиями и изображает исторически явление Церкви в мире и способ ее принятия миром.
Время и место написания. Книга Деяний Апостольских оканчивается сказанием о заключении Павла в узы и беспрепятственной, впрочем, при этом деятельности его в Риме, чем заключалось его апостольское течение от средоточного пункта иудейства и Церкви из иудеев до центра язычества и Церкви из язычников; следовательно, книга оканчивается на втором году Павлова заключения (Деян. 28, 30 и дал.), так как о его освобождении или смерти не упоминается. Вероятно, книга в это время и была написана. Думали, правда, что книга Деяний Апостольских не окончена. Но произвол такого предположения очевиден; ибо и Евангелие от Луки оканчивается сходно с окончанием книги Деяний по самой своей форме. Нет причины также полагать, что книга оканчивается на этом именно потому, что в это время написана. Причина сего та, что дело Павлово в мире в то время окончилось, и этим достигнута главная цель писателя — изображение распространения Церкви из Иерусалима до пределов Рима.
Если во время заключения Павла в Риме, там находился и сам Лука (Деян. 28, 13-16. Кол. 4, 24. Филим.24): то небезоснователен вывод Иеронима, что Рим и есть место написания книги Деяний Апостольских. Но так как Лука едва ли все время был там при Павле, то несомненная правильность такого вывода остается еще не решенною.
Труднее, чем самое время написания книги Деяний Апостольских, определить время каждого упоминаемого в ней исторического события, и хронология книги Деяний представляет много трудностей. — Издавна делались попытки установить ее, и при этом обращали внимание на следующие пункты, как главные и исторически более определенные: побиение камнями Стефана (Деян. 8, 59 и дал.), обращение Павла (9, 1 и дал. ср. гл. 12, 2 и дал. и Гал. 2, 1), смерть Ирода Агриппы (12, 20 и дал.), голод в Палестине (11, 28 и 12, 25), проконсульство Сергия Павла в Кипре (13, 7), изгнание иудеев из Рима (18, 2), проконсульство Галлиона в Коринфе (18, 12), прокураторство в Иудее Феликса (23, 24 и 24, 10), а за ним Феста. По этим событиям и устанавливали хронологию книги Деяний Апостольских различно. Все положительные и отрицательные результаты в этом отношении были недавно критически разобраны частью Ангером, частью Визлером. Голословные отрицания новотюбингенской школы пред результатами обоих последних оказываются ничтожными.
Подлинность. Что касается подлинности книги Деяний Апостольских, то писатель ее часто указывает на себя, как на спутника Апостола Павла и очевидца (части) событий, им описываемых (16, 10-17; 20, 5-1.5; 21, 1-17; 27, 1-28, 16). С этими указаниями, которые беспристрастная и основательная критика должна признавать очевидно принадлежащими самому Луке и на основании их заключать обо всем прочем, согласны и внутренние признаки, заключающиеся в книге Деяний: точное знание описываемого времени и обстоятельств, естественность и истинность характера говорящих и действующих лиц, независимость от догматических предубеждений; это же подтверждает и ясный голос исторического предания.
Уже со 2-й половины 2-го века у Иринея, в послании Лионской и Венской Церкви к азийским и фригийским, относящемся ко второй половине 2-го века, у Тертуллиана, у Климента Алекс., в древнем, так называемом Мураториевом каноне, в древнем Сирском Пешито, у Оригена, у самого Евсевия, который прямо считает Деяния Апостолов издавна общепризнанным каноническим писанием Луки, и у всех писателей церковных писателем книги Деяний называется Лука (по Филим. 24; Кол. 4, 14; и 2 Тим. 4, 11, верный спутник Павлов) и писание его признается всеми каноническим. Что книга Деяний, приписываемая Луке — сотруднику Павла, а не самому Павлу, с столь раннего времени и бесспорно признана каноническою, это объясняется (кроме самого содержания книги) тем, что первая часть великого труда Луки, — Евангелие признавалось подлинным и каноническим, по преданию об участии в нем Павла. То же значение и потому же, естественно, должно было простираться и на другую часть великого труда Луки — Апостольские Деяния, тем более, что и в этой книге нельзя не заметить Павлова влияния.
Но не со 2-й только половины 2-го века начинает знать Церковь о книге Деяний Апостольских. Еще более ранние намеки и ссылки на нее с большей вероятностью можно находить не только у Тациана, но даже у Иустина, еще яснее у Поликарпа и у Игнатия. Конечно, ранние указания на книгу Деяний Апостольских не вполне определены, и вообще в самые первые времена христианства на нее ссылаются реже и менее определенно, чем на все евангелия и Павловы послания. Но, во-первых, древние указания и на евангелия по большей части — не точные цитаты, а только ссылки. Потом книга деяний, написанная первоначально для частного человека Феофила (Деян. 1, 1), могла в столь короткое время не распространиться повсюду так, как распространены были писания апостольские, обращенные к целым христианским обществам. Наконец, и ее содержание, как ни важно и возвышенно само по себе, возбуждало менее, потребностей чтения ее для христиан. Поэтому и менее, сравнительно с содержанием Евангелий и большей части Павловых посланий, представлялось побуждений цитировать ее в апологетико-догматических сочинениях, каковых наиболее являлось в первохристианское время.
И у книги Деяний Апостольских, как и у всех новозаветных писаний, в древней Церкви были своего рода враги, именно Маркиониты, которые по основным началам своей секты должны были быть против всего того, что говорится в Деяниях Апостольских об отношении иудейства и христианства, о приверженности Павла к иудейскому обряду и т. д., и которые в этом случае вместо того, чтобы искажать книгу, как это было сделано ими с Евангелием от Луки и с Павловыми посланиями, охотнее предпочли более легкое средство — прямо отвергнуть ее. Далее, Манихеи, критика которых была вообще самая произвольная, должны были враждебно относиться к книге Деяний уже вследствие вражды своей к Ветхому Завету. Затем Евионеи весьма естественно стали непримиримыми врагами книги Деяний Апостольских, как непримиримые враги Павлова учения об участии язычников в царстве Мессии по вере и враги самого Павла. Наконец, односторонняя аскетика Севериан делала и их подобным образом противниками Апостола языков и Апостольских Деяний. Отрицание этими противниками подлинности книги Деяний основывалось, очевидно, на их предвзятых догматических мнениях и началах, и потому совершенно не имеет силы и значения, точно так же, как и новейшие нападения на нее, воздвигнутые Бауровой школой, опирающейся на предвзятом мнении (ложь которого очевидна из самой книги Деяний) о непримиримой противоположности между Петровым и Павловым направлениями в век апостольский, мнения, на котором основывается все ложное воззрение этой школы.
Если, кроме того, и еще некоторые критики нового времени, как de Wette и другие, выставляют внутренние основания для сомнения в подлинности книги Деяний Апостольских; то односторонняя субъективность их воззрений видна с первого взгляда. Чудесность, необходимая по божественному устроению в истории основания и открытия такого учреждения, какова христианская Церковь (единственная в мире и по существу своему стоящая выше мира), и при сверхъестественном так естественная таинственность, для этих противников кажется в рассказе книги Деяний мифом или неопределенным и неустановившимся народным сказанием, которое по самой чудесности (будто бы) подозрительно, невероятно и несовместно с мнением о подлинности книги. Экзегетические трудности при этом без дальних рассуждений объявляются за неправильные указания, исторические трудности — за исторические неточности, и при этом нисколько не обращается внимание на то, почему только в первохристианской исторической письменности не может быть того, что есть в каждой древней исторической записи? Кратким и менее подробным повествованием эти противники не довольствуются и, между прочим, объявляют и такую претензию на Луку, что он мог бы обо всем повествовать обстоятельно, что от него можно бы ожидать таких же точных специальных сведений о жизни Павловой, как от самого Павла в его посланиях и т. д. и т. д. Верх же всей аргументации, — это ссылка на предисловие к Евангелию от Луки (1, 1), по которому сам Лука основывается на свидетельстве других очевидцев и о себе говорит (будто) только, как об исследователе и списателе всего того, что передано другими. Но вся эта враждебная аргументация, как она ни самоуверенна, однако же основывается единственно и всецело на произвольном экзегезе. Этим субъективным мудрованиям всегда будет кстати противопоставить другого рода выводы самой новотюбингенской школы. Недавно в ней же самой доказывалось, на основании внутренних признаков, что книга Деяний Апостольских есть труд одного писателя, и не только это, но даже и то, что писатель Деяний Апостольских есть и 3-го Евангелия. При этом, конечно, сообразно всему воззрению школы, происхождение книги (как труд какого-то приверженца Павлова из Римской церкви) отнесено к первой половине 2-го века. Последователи школы путаются сами во всех этих доводах, основаниях и результатах и разногласят сами с собою. (Введение в Новозаветные книги Свящ. Писания, Герике. Перев. с нем. под редакцией Архим. Михаила. Ч. 1, стр. 205-208, 212- 217).