Читать интересную книгу На фарватерах Севастополя - Владимир Дубровский

Глава четвертая

Больше всего не любили на кораблях нашего соединения ясные сумерки и лунные ночи, те светлые и спокойные сумерки и ночи, о которых любят писать поэты.

И было за что не любить. В такую пору фашисты повадились сбрасывать с «юнкерсов» магнитные мины, подвешенные к светло–зеленым парашютам. Прожектору и зенитчикам обнаружить парашюты было трудно. А мина с большой высоты на стропах парашюта тихо, как видение, скользила к воде. Всплеск — и мина ложилась на грунт, часовой механизм начинал отсчитывать заданное время.

Наткнувшись в первые дни войны на огонь зениток, враг стал хитрить. Теперь он посылал вперед самолеты–бомбардировщики. Они приближались к Севастополю на большой высоте и принимали на себя ярость зениток и истребителей, а в это время скрытно, воровски, чтобы не обнаружить себя, в серебряном лунном свете или в смутных сумерках подкрадывались самолеты–миноносцы «Ю-88» и на планирующем полете высыпали на рейд и фарватер свой смертоносный груз.

Много хлопот доставляли нашему штабу и кораблям эти ночные налеты авиации. Ночью точно определить места сброшенных мин было очень трудно. С этой работой одним минерам было уже не справиться. В борьбу с магнитными минами включились сигнальщики и специальные наблюдатели.

Теперь уже каждую ночь, едва в луче прожектора мелькнет зеленый парашют, его спешат запеленговать с кораблей и береговых постов, с катеров и шлюпок, расставленных на рейде, на створах и в севастопольских бухтах. Но не всегда вовремя удается обнаружить вражеский самолет, и тогда только белый всплеск на воде покажет, куда успела упасть донная мина.

Начальнику штаба Морозову, флагманскому штурману Дзевялтовскому и мне приходилось ночами сидеть у телефонов, принимая от наблюдателей донесения, наносить на карту места сброшенных мин. Мы завели на них учет, каждая числилась под своим номером, с указанием, когда сброшена. Все это хранилось в ставшей потом знаменитой «голубой папке».

Минный офицер — основной труженик нашего соединения, где мины и тралы, глубинные бомбы и подрывные патроны являются главным оружием. А у штурманов что же, кажется, не очень воинственная специальность: нет у них ни гремучих мин, как у минера, ни оглушительных пушек, как у флагманского артиллериста Федоренко, который так и ходит с ватой в ушах целый день и уже привык переспрашивать каждое слово по два раза. Артиллеристу и минеру после похода дел невпроворот: материальная часть нечищеной стоять не любит. Другое дело у штурмана: пришел корабль в базу — сворачивай карту в трубку и с мостика долой — мили подсчитывать. Но так только кажется. А на самом деле штурман на корабле должен быть мастером на все руки, должен досконально знать все специальности. Без штурманских расчетов ни минер, ни артиллерист в атаку не выйдут.

«Штурман, курс», «Штурман, пеленг!», «Штурман, скорость!», и только тогда ложится корабль на боевой курс. Поэтому и командиры кораблей у нас в соединении из штурманов выходили.

Но на тральщиках работы штурману еще больше. Контр–адмирал Фадеев как–то сказал: «Штурман первым минером должен быть!» Пришлось Ивану Ивановичу Дзевялтовскому овладеть и минно–тральным делом. Здесь, на кораблях–тральщиках, ни минное поле выставить, ни фарватер протралить без штурмана нельзя.

Целую ночь работает над картой флагманский штурман Иван Иванович, а утром, только разольется над Инкерманом заря, заводит у пирса моторы рейдовый адмиральский катер.

Погрузив на открытую корму, где раньше стоял лихой крючковой, тральные вешки, катер готовится в опасный рейс. С рассветом на пирсе появляется флагманский штурман Дзевялтовский, вместе с ним молодой черноволосый штурман дивизиона Чугуенко. В руках Иван Иванович бережно держит небольшой деревянный ящичек. В нем заключен старинный мореходный инструмент — секстан. Работе с ним Дзевялтовский учился еще на учебном корабле «Комсомолец».

Каждый раз, отправляясь в море для постановки вешек, штурманы первыми проходили над сброшенными минами.

Иногда, возвратившись с моря, Иван Иванович шутил: «А сегодня я слышал, как грузило вехи ударилось о мину!»

Но Иван Иванович полюбил эту работу. Он всегда мечтал об опасностях морской службы, о смелом подвиге на войне. Еще во время учебы в военно–морском училище он с благоговением читал высеченные золотыми буквами на мраморной доске имена героев–курсантов, потушивших горящие морские мины на Кронштадтском форту «Павел». Он знал о подвиге комендора эсминца «Гавриил» Богова, потопившего в 1919 году метким выстрелом подводную лодку интервентов.

Он и на торпедные катера пошел служить потому, что видел в стремительных атаках безудержно мчавшихся катеров огромное мужество и риск.

Штабные работники не раз просили Ивана Ивановича привезти с моря парашют от магнитной мины, да все не удавалось. А парашют устроен так: едва мина коснется воды, замок открывается, парашют, отделившись, уходит на дно, и мина тонет.

Однажды ранним утром, когда Иван Иванович ставил буйки и вешки на внешнем рейде и, уже закончив работу, собирался возвращаться в базу, катер вдруг потерял ход.

Старшина включил мотор, а катер ни с места, только дым пошел из моторного отсека, как будто кто–то ухватил за винт и не отпускает. Иван Иванович перегнулся за борт и увидел, что на винт что–то намоталось. Зацепили отпорным крюком, стали тащить, смотрят — из воды появляются стропы зеленого парашюта. Рулевой, бывалый моряк, финку в зубы — и за борт. Обрезал стропы и кусок парашюта, вытащили все это на катер, очистили винт и ушли в базу. А кусок парашюта, как трофей, всю воину хранился в каюте у начальника штаба.

Катер выходит на рейд. Штурманы секстаном определяют точку падения каждой магнитной мины и на это место сбрасывают вешку. Теперь кораблям известно, где лежат мины. Район ограждается буями и вехами, корабли будут следовать другим, обходным фарватером.

Но иногда мины падают и на фарватер, и в самой бухте. Тогда их надо, не мешкая, уничтожить.

На рассвете 22 июня, когда в воздухе еще слышен был гул уходящих вражеских самолетов, по приказанию контр–адмирала первыми вышли на траление деревянные катера–охотники с катерным тралом.

Десятки галсов сделали они в это утро в районе главной базы, но мин не обнаружили. Стало очевидно, что обыкновенные тралы эти мины не берут.

К вечеру первого дня войны произошло трагическое событие, которое помогло выяснить, что представляют собой сброшенные мины. Морской буксир «СП‑12» возвращался с тендровского рейда в Севастополь. «СП‑12» принимал участие в прошедших учениях и только сейчас имел возможность вернуться на базу. На траверзе бухты Карантинной, когда буксир шел по уже протраленной полосе и приближался к боновым воротам, раздался глухой и тяжелый подводный взрыв. Буксир был накрыт высоким всплеском воды и мгновенно затонул. Подошедшие к месту гибели «СП‑12» торпедные катера подобрали только пять человек, оказавшихся на плаву. Это были первые жертвы на море.

Стало ясно, что неизвестные мины лежат на дне и, главное, что взрываются они не от соприкосновения с кораблем, как обычные, а от действия его железной массы на расстоянии. Мины были магнитными. Как их тралить и уничтожать, мы не знали: магнитных тралов у нас не было, как не было и других средств борьбы с магнитными минами. В 1941 году у нас были подготовленные тральные соединения, подобно дивизионам новейших БТЩ, входившие в состав ОВРа. Однако немецкие магнитные мины оказались для нас новостью.

На имя командующего флотом, на имя командира нашего соединения от матросов и офицеров начали поступать письма с проектами и предложениями, как уничтожить магнитные мины, как обезопасить корабли.

Появилось решение: если железный корпус буксира «СП‑12» вызвал взрыв донной магнитной мины, то можно спровоцировать такой же взрыв корпусом железной баржи, а буксировать ее деревянным катером. Контр–адмирал доложил об этом Военному совету флота и получил разрешение изготовить трал своими силами и средствами. Из порта была приведена крепкая железная баржа, в нее набросали рельсов и прочего железного лома, и деревянный тральщик «Валерий Чкалов» с штурманом Сенкевичем на борту первый бесстрашно пошел по обставленному вешками минному полю.

Этого железа было вполне достаточно, чтобы вызвать взрыв магнитной мины. Но в первые дни они почему–то не взрывались.

Медленно идут мирные на вид корабли: зеленая шхуна — катер–тральщик и у него на буксире железная баржа. Буднично и спокойно следуют они по курсу и в то же время ежеминутно подвергаются смертельной опасности.

Но пока тральщик с железной баржей настойчиво и упорно ходят по невидимой голубой дороге, время идет, а корабли ждать не могут. Требовались быстрые и решительные меры для уничтожения магнитных мин, лежащих на входном Инкерманском створе. Нужно было найти способ в течение нескольких часов сделать фарватер проходимым.