сдаточных испытаний. Поэтому капитан 2-го ранга Сагоян постоянно посещал эти корабли, контролируя работу артиллерийских офицеров и комендоров, давая указания по новым, проверенным на боевом опыте, методикам повышения уровня боевой подготовки комендоров и управляющих огнем офицеров. А дел у капитана 2-го ранга Сагояна было по горло, что вполне понятно, если учесть, что Таллинн, если ещё и не был взят немцами, то исключительно благодаря непрерывному артиллерийскому огню кораблей, поскольку никакой линии сухопутной обороны уже два дня фактически не существовало. Командование 10-го корпуса утратило возможность управления своими частями. Разрозненные части 10-й, 16-й и 22-й дивизий перемешались с многочисленными отрядами морской пехоты. Никто уже не знал кто кому подчинен, кто кем командует, кому докладывать, от кого получать приказы. Впрочем, приказ был один — держаться. Но весь этот пехотный бардак, конечно, сказался и на действиях артиллерии.
Ещё в период подготовки к обороне Таллинна с 10 июля по 7 августа была разработана четкая система артиллерийской поддержки сухопутных войск. Централизованное управление морской артиллерией должно было вестись с ГКП штаба сухопутной обороны, где заместителем командующего был назначен флагманский артиллерист КБФ капитан 1-го ранга Фельдман. К нему должны были поступать заявки сухопутных частей, которые после проверки распределялись: для корабельной артиллерии — через флагманского артиллериста ОЛС, то есть через Сагояна, для береговой — через начальника артиллерии береговой обороны базы майора Скородумова. Капитан 2-го ранга Сагоян в ходе этой подготовки проделал гигантскую работу. Была пересмотрена диспозиция боевых кораблей на внутреннем рейде, оборудованы 9 якорных огневых позиций, предусмотрены районы маневрирования кораблей на внешнем рейде. Совместно с флагманским штурманом ОЛС капитаном 3-го ранга Родичевым и гидрографической партией была произведена точная топографическая привязка якорных огневых позиций кораблей для стрельб с закрытых огневых, подготовлены огневые планшеты стрельбы, определены секторы обороны для каждого корабля.
Совместно с начальником артиллерии 10-го корпуса полковником Макаровым была разработана плановая таблица взаимодействия, плановые таблицы огня, система целеуказания, схема связи и таблицы условных сигналов. Были организованы и развернуты наземные и подвижные наблюдательно-корректировочные посты для кораблей и береговых батарей. Часть кораблей и береговых батарей провели практические стрельбы с пристрелкой рубежей в заданных секторах обороны. Для систематического огневого содействия сухопутным войскам на приморском фланге был выделен отряд огневой поддержки в составе канонерских лодок «Москва» и «Амгунь» под командованием капитана 2-го ранга Антонова.
Вся эта продуманная система, конечно, очень быстро разладилась. Откатывавшийся назад фронт, уже прорванный во многих местах, а кое-где обойденный с флангов, представлял из себя слоёный пирог, уже даже отдаленно не соответствуя всем тщательно составленным планам, схемам и таблицам. Совершенно стихийно родилась новая система. Командиры пехотных подразделений от взводов и рот, не докладывая никому из своего непосредственного или прямого начальства, связи с которыми, как правило, не было, просто обращались к местному корректировщику, а тот уже «заказывал» артогонь. Ничего подобного не было уже никогда и нигде в течение всей войны, когда согласование огневой поддержки боевых кораблей шло уже на уровне армейских штабов и штаба флота...
Капитан 2-го ранга Сагоян остался доволен действиями «Скорого» по поддержке сухопутных войск. Флагманский артиллерист особо отметил командира группы управления артиллерийским огнем «Скорого» инженер-капитана Ежова. Этот молодой офицер за три месяца до начала войны с отличием и золотой медалью окончил Военно-Морскую Академию, блестяще защитив дипломный проект, и был оставлен в адъюнктуре.
Война застала Ежова во время стажировки на эсминце «Скорый». Он категорически отказался вернуться в Академию, оставшись на эсминце.
На «недоведенном до ума» эсминце Ежов в рекордно короткий срок добился отличной подготовки и слаженной работы личного состава центрального артиллерийского поста корабля. Совместно со старшим артиллеристом эсминца старшим лейтенантом Егоровым Ежов разработал новую систему эффективной стрельбы на поражение береговых целей, столь эффективную, что капитан 2-го ранга Сагоян решил внедрить её на всех кораблях, организовав для этой цели специальный семинар артиллерийских офицеров и управляющих огнем...
Допив остывший чай и взяв фуражку, Сагоян поднялся на мостик. Командир «Скорого» капитан 3-го ранга Баландин, штурман корабля старший лейтенант Мушников и военком Карликов о чем-то вполголоса переговаривались.
— Тихо? — спросил Сагоян.
— Пока тихо, — ответил командир «Скорого», посмотрев на светящийся циферблат часов. — Где-нибудь к концу вахты начнется.
01:05
«Таллинн. Трибуцу, Пантелееву, Смирнову.
Решением Ставки вам надлежит немедленно приступить к эвакуации в Ленинград флота, гарнизона и имущества. Все не подлежащее эвакуации подлежит уничтожению.
Главком Северо-западного направления,
26 августа 1941 года. Передана в 00:07. Принята в 00:15.
Расшифрована в 00:25. Доложена в 00:42.
Номер квитанции 192/8".
Адмирал Трибуц отлично понимал, что эта радиограмма отнюдь не последняя. Сейчас они посыпятся как из решета. Причем каждая следующая будет опровергать предыдущую и в итоге, конечно, решение придется принимать ему самому. Интересная формулировка: «Все не подлежащее эвакуации подлежит уничтожению». Не означает ли это, что ему надлежит уничтожить Таллинн и все его население, а также и тех своих людей, которым не хватает места на транспортах? Если флот пойдет с транспортами, то вероятность гибели и тех, и других очень сильно возрастает. Надо бы основные боевые корабли пустить северным фарватером и прорваться на полной скорости в Кронштадт. А транспорта с охранением из канлодок и морских охотников провести южным фарватером. Но пока ещё принимать какие-либо решения рано. Неизвестно чем его ещё порадуют следующие инстанции, которым он подчинен: из Ставки, Наркомата ВМФ и штаба Северо-западного направления. Все это неизвестно, но часа два поспать просто необходимо. Приказав адъютанту ни под каким видом не будить его ранее трёх часов ночи, адмирал снял китель и, с удовольствием растянувшись на диване в своем салоне на «Пиккере», уснул первый раз за более чем двое суток.
01:10
Старший лейтенант Амелько — командир учебного судна «Ленинградсовет» — с наслаждением подставил свое лицо под все усиливающиеся порывы холодного ветра. Один из самых молодых командиров КБФ командовал самым старым кораблём флота. Во всяком случае в таллиннских гаванях не было ни одного корабля, который был бы старше «Ленинградсовета». Даже ветеран «Амур» был моложе. Но тут не надо забывать, что если «Амур» уже не имел машины и являлся, в сущности, просто плавскладом, то «Ленинградсовет», несмотря на свой более чем почтенный возраст, был ещё на ходу и в строю.
Корабль был введен в строй ещё в XIX веке, 13 мая 1896 года, как учебное судно специальной постройки и был назван «Верный». В придачу к паровой машине тройного расширения,