женщина. Но с точки зрения Ала, она вызывала не вожделение, а умиление, какое может вызвать котёнок, цветок или дитя. Но, это, пожалуй, к лучшему.
Изумрудка завладела обеими руками Лисички и увлекла её за собой на диван. Там они завели разговор, разновидности – «о своём, о девичьем», близкий и понятный исключительно прекрасной половине человечества, но странный для ушей другой его половины, которую принято называть сильной. (Самоуверенное название!)
В любом случае в женские разговоры мужчинам лучше не лезть, а потому они скромно устроились неподалёку и достали шахматы. (Еремей уже накормил Лисичку завтраком, как это было решено заранее, чтобы не мучить девушку, которая появилась на свет с пустым желудком.) В последнее время они играли периодически. Чаще всего после тренировки, когда Еремей едва не на карачках покидал тренажёрный зал. Ал был верен своему намерению сделать из этого парня, если не чемпиона, то мастера спорта. Но после этого Еремей начинал «гонять» его самого, только на шахматной доске.
Случилось так, что на третий день знакомства с «космическим зайцем», пилот застал его со своей возлюбленной играющими в шахматы. Всплеск нелепой, но неизбежной ревности, (это были их шахматы!), сменился удивлением – Изумрудка катастрофически проигрывала! это она-то, которая запросто обыгрывала своего возлюбленного, несмотря на то, что он считался сильным игроком среди сверстников, и даже самого Ларсена обыгрывал время от времени. Теперь у него была мечта – обыграть свою подругу, и для этого он брал уроки у более сильного соперника, чем она. То есть, у Еремея.
Вот только можно ли сосредоточиться на шахматах, когда рядом щебечут две прелестные девушки? Изумрудка сумела разговорить и развеселить Лисичку, и теперь «оленьи» глазки новой синтезантки блестели и больше не казались постоянно испуганными. Теперь обе девушки весело смеялись над чем-то и являли собой картину крайне привлекательную именно своей контрастностью. Изумрудка – яркая, вызывающая, прекрасная, как сказочное божество, и Лисичка – нежная, хрупкая, словно фарфоровая статуэтка, изображающая невинность и изящество.
Ал поймал себя на том, что смотрит в сторону красавиц, а не на шахматную доску. Он глянул на Еремея и понял, что парень делает то же самое. Только почему-то в глазах мальчишки дрожали с трудом скрываемые слёзы.
– Пойдём, проветримся, – предложил пилот и встал из-за стола.
Они оставили девушек в кают-компании, а сами прошли в тренажёрный зал, где было прохладнее.
– С тобой всё в порядке? – спросил Ал серьёзно.
– Понимаешь… – хлюпнул носом Еремей, как-то совершенно по-детски. – Я вдруг представил, что она исчезнет…
– Вы можете поступать, как мы с Изумрудкой, – пожал плечами пилот, который всё отлично понимал, но изображал грубоватую безмятежность, (стандартная защита мужчин, желающих скрыть крайнее беспокойство). – Сохранённая память переписывается для следующей модели, и таким образом личность не исчезает, а только тело обновляется. Изумрудка говорит, что совершенно не замечает разницы между собой предыдущей и собой обновлённой. Только в первый раз она подумала, что я ей приснился!
– Эт-то здорово, но всё равно это когда-нибудь кончится! – почти прошептал Еремей, и в глазах его промелькнул ужас.
– Ты об этом! Но ведь всё когда-нибудь кончится, – философски заметил пилот. – Мы вот решили не ждать этого конца, а радоваться тому, что у нас ещё есть время. И когда у нас останется один день до расставания, мы будем радоваться, что у нас есть ещё целый день…
Тут его самого прошиб холодный пот. Он вдруг остро понял всю бесполезность успокоительной лжи, которую только что произнёс. И понял, что лгать этому парню тоже нет никакого смысла. Еремей был умён и проницателен не по годам, и этому не мешало отсутствие определённого жизненного опыта. А может быть, наоборот – благодаря тому, что этот пресловутый опыт не заставлял его мыслить стандартно, он видел и понимал больше, чем отпущено обыкновенному человеку.
Ал прислонился спиной к шведской стенке и скрестил руки на груди.
– Ты что, любишь её? – спросил он парня, решив говорить начистоту.
– Люблю! – выпалил Еремей, сверкнув глазами.
– Когда успел? – слукавил пилот, который сам не так давно полюбил за считанные минуты. (Или секунды?)
– Я всегда её любил, – глухо ответил «космический заяц». – Я давно её придумал и рисовал, сначала в голове, а потом… Можешь посмотреть там в компе. В моём наладоннике. Я потому так долго возился, что припоминал и подбирал каждую деталь. Теперь она живая, а я-то думал, что она так и останется мечтой, что я её никогда в жизни не встречу…
– Понятно… – выдохнул пилот.
Они помолчали. Потом Ал повернулся к новому другу лицом и спросил прямо:
– Ты уверен, что сможешь сделать резервные копии их моделей, на случай, если программа безопасности решит уничтожить данные?
– Риск всегда есть, – признался Еремей. – Полный успех не гарантирован, но я думаю, что мы можем надеяться на восемьдесят пять процентов удачи.
– И пятнадцать неудачи, – проговорил пилот задумчиво.
– Возможно, я знаю, как увеличить шансы, – заявил Еремей. – Не просто увеличить, а сыграть без проигрыша.
– Как?!
– Можно снять блок памяти с синтезатора моделей, положить его в молекулярный анализатор, а потом синтезировать себе новый блок, собрать с ним автономный комп и экспериментировать с копией сколько угодно. Анализатор ведь не повреждает объект, с которого снимает копию…
– Сделаем это! – воскликнул Ал, голос которого почему-то охрип. – Только договоримся с девушками. Такое нельзя делать без их согласия.
Когда они вернулись в кают-компанию, Изумрудка утешала Лисичку, тихо плакавшую у неё на груди:
– Ну, что ты, глупенькая! Никуда он не ушёл, просто они вышли поговорить. Здесь идти-то особо некуда, хотя я однажды умудрилась так зайти… А, вот они вернулись! Мальчики, вы куда пропали? У нас тут лёгкая истерика! Еремей, живо дуй сюда и утешай свою милую. Разве можно оставлять девушку без внимания так надолго, особенно если ей нет ещё двух часов от роду?
.......................................................................................................
Мужское время закончилось и началось женское. Александр и Еремей вышли из тренажёрного зала под жужжание уборщика, который затирал капли их пота и убирал опилки из лопнувшего боксёрского мешка. Мешок будет синтезирован и повешен на место через каких-то пару минут, но жизнь его продлится недолго, потому что в зал уже входили девушки одетые в кимоно.
Ал с сожалением проводил их глазами. Посмотреть на разминку и товарищеский поединок синтезанток стоило. Движения девушек были настолько стремительны, что глаз не всегда мог различить их, а во время прыжков казалось, что поединщицы взлетают!
Какими грубыми и тяжеловесными виделись себе оба боксёра, (едва дотягивающие на самом деле до среднего веса), по сравнению с попрыгучими воздушными амазонками. Но лёгкость последних была обманчивой, а мерилом служили разбитые мешки – парням хватало такого мешка на две-три тренировки, а девушки ухитрялись разнести пару мешков в клочья за одну!
По сути синтезанткам тренировки были не нужны. Их тела