умрет.
— Вы слышите меня? Вы хорошо себя чувствуете? — встревоженный врач, склонившись над Алексеем, тряс его за плечо.
— А? Да… да… спасибо… — пробормотал Алексей, попытавшись подняться со стула. — Я… Я не знаю… не уверен… Надо позвонить матери… наверное… И Аня… Как Аня? Что нужно? Что вы делаете? Может, какие лекарства… или… не знаю… я не знаю, что нужно… — он поднял растерянный взгляд на доктора, по-прежнему крепко державшего его за плечо.
— Вы сейчас меня слышите? Способны воспринимать то, что я говорю? — внимательно следя за растерянным мужчиной, медленно спросил врач.
— Да… да… — медленно кивнул мужчина.
— Сейчас мы попытаемся хоть немного укрепить ее организм. Она будет получать питание внутривенно, а также некоторые общеукрепляющие препараты. Также будет проведена лазерная терапия…
— Подождите… — затряс головой Алексей. — А операция? Когда операция?
— Какая операция? — удивился Северов.
— Но… разве вы не будете удалять опухоль? — вскинул на него пораженный взгляд мужчина. — Что там положено? Удалить опухоль, химиотерапия, что еще? Вы же врач, вы лучше знаете!
— Слишком поздно… — покачал головой доктор. — Операция на данном этапе болезни бессмысленна, да она и не перенесет ее, организм слишком ослаблен. Химиотерапия тоже, к сожалению, лишь убьет Анну. Все, что мы сейчас можем — это попытаться укрепить ее организм и провести лазерную терапию, чтобы не позволить опухоли полностью перекрыть кишечник. Если нам удастся укрепить ее достаточно, чтобы она смогла перенести химиотерапию, мы ее проведем.
— Подождите… То есть вы даже не попытаетесь ее спасти? — расширились глаза у Алексея.
— Вам понадобится сиделка примерно через три недели, максимум через месяц. Постарайтесь обеспечить максимальный покой и окружить вашу супругу любовью и заботой, — снова уставившись в окно, проговорил врач. — Я думаю, мы выпишем Анну через три недели.
Алексей кивнул и, молча поднявшись, тихо закрыл за собой дверь в кабинет. Постояв, он медленно пошел к выходу из отделения. Впервые он не стремился попасть к жене. Просто не мог.
Глава 3
От понаехавших родственников в их с Анютой двушке стало неимоверно тесно и шумно. И… плаксиво. Куда бы Алексей ни взглянул — всюду причитали плакальщицы и вытирали подозрительно сухие глаза. У него было полное впечатление, что сюда съехались все родственники жены в полном составе. Приехали даже то ли двоюродные, то ли троюродные тетки со своими повзрослевшими детьми. Однажды посетив Анютку в больнице, они получили знатный нагоняй от Алексея за попытку попричитать над ней в стиле: «Да как же мы без тебя?.. Да на кого ж ты нас…». При первых же причитаниях он выволок пару теток в коридор и, внятно и на чисто русском объяснив им, что рыдать они могут у себя дома сколько им влезет, а они с Анютой в плакальщицах не нуждаются, и он не позволит, и вообще, нечего девчонку расстраивать, выгнал их взашей из отделения. Выпустив скопившийся за эти дни пар, он влетел в палату, ястребом выискивая новую жертву, но там все было тихо и спокойно. Анютка даже улыбалась, рассматривая фото племяшки в телефоне.
Тетки в больницу больше не рвались, Анютку посещали только брат с женой и матерью, всячески стараясь поддержать чуть повеселевшую девушку, вселяя в нее уверенность в непременном выздоровлении.
Однажды придя с работы в неурочное время, он застал теток за разбором вещей жены. Явно не ожидавшие его увидеть, они, пряча глаза, попытались ему объяснить, что «Анечке уже все равно ведь, а мы на память…». Вспыльчивый от природы, а в последнее время вообще ставший очень нервным Алексей разругался с родственницами в пух и прах, и, в сердцах пораспихав их вещи по первым попавшимся сумкам, выставил их за дверь.
Анюту выписали спустя неделю после отъезда теток. Пока у девушки хватало сил хотя бы минимально передвигаться, брат с женой довольно плотно обосновались в зале, отправив мать домой присматривать за детьми.
Две недели Алексей лелеял в сердце надежду, что жена вопреки всем прогнозам врачей поправится. Каждый вечер он на руках выносил ее в ближайший парк, и они неспешно прогуливались вокруг любимого фонтана Анютки. Но вместе с тем Алексей замечал, что с каждым днем сил у жены становится все меньше. Если в первые дни после выписки она еще могла обойти вокруг фонтана, то уже через неделю она с трудом доходила от ближайшей лавочки до его бортика и присаживалась там отдохнуть. А еще через неделю вся прогулка сводилась к сидению на том самом бортике и опущенной в воду страшно исхудавшей руке.
На прогулке она и попросила у Алексея острый суп из японского ресторанчика, расположенного неподалеку. Поначалу он пытался отговорить ее — уже месяц Анна питалась крошечными порциями мягкой жидкой пищи, но та, уткнувшись в ладони, ни слова не говоря горько, как-то по-детски отчаянно заплакала, и Алексей сдался.
К его удивлению и радости Анна, с трудом и уговорами съедавшая одну-две ложки, с удовольствием и аппетитом съела аж половину порции. А спустя час перепуганный мужчина звонил в скорую — у Анны открылась страшная кровавая рвота.
Просидевший всю ночь и весь следующий день у постели жены Алексей к вечеру вернулся домой. С удивлением окинув взглядом бардак, царивший в квартире, он прошел на кухню. На столе, посреди остатков спешного завтрака лежала записка: «Леш, спасибо за гостеприимство. Ивана срочно вызвали на работу. Тебя не дождались, уехали. Анечке привет передавай. Пока».
Криво усмехнувшись, Алексей смял записку в кулаке и выбросил в мусорное ведро. Пройдя в спальню, тяжело опустился в кресло. В голове снова зазвучал голос Северова: «Боюсь, максимум, сколько она продержится — неделя или две. Готовьтесь. Мои соболезнования».
Взгляд заметался по спальне. Вот их свадебное фото. Вот на спинке стула домашний халатик Ани. Вот на кресле кривовато вышитая крестиком подушечка — Анюте пришла в голову фантазия наделать вышитых подушек на все кресла и диван, но на этой, с трудом и исколотыми пальцами дошитой под насмешки Алексея, все и закончилось. Вот Анина любимая мягкая игрушка — небольшой белый медвежонок со смешной рожицей. Они тогда здорово поссорились, и, встречая ее из магазина с тяжеленными сумками, он заметил, что Аня бросила тоскливый взгляд на медвежонка в руках у продавщицы детского магазина, выставлявшей игрушки в витрину. Бросив сумки прямо посреди улицы, он метнулся в тот магазин и через пять минут стоял перед женой с этим медвежонком.
Алексей переводил взгляд с вещи на вещь. Каждая несла на себе отпечаток Анны. Даже обои напоминали о жене. И забавный коврик с вытянутым улыбавшимся