Читать интересную книгу Минин и Пожарский: Хроника Смутного времени - Руслан Скрынников

Ксения к. тому времени уже достигла брачного возраста, и в Москву явился принц датский Ганс, добивавшийся ее руки. Пожарская находилась в свите Ксении во время торжественного выезда по случаю встречи датских гостей. Повозку Годуновой окружала целая кавалькада всадниц, одетых в красные платья и белые шляпы с широкими полями, сидевших в седлах по-мужски. В виде Особой привилегии Пожарская ехала за Ксенией в возке, запряженном четырьмя лошадьми серой масти.

Приготовления к свадьбе принесли Пожарской много хлопот. Но свадьба так и не состоялась. Жених занемог и скоропостижно умер. Близкие боярыни и служительницы лили слезы вместе с несчастной невестой. Однажды княгиня Скопина-Шуйская и княгиня Лыкова в ее присутствии стали рассуждать «про царевну Аксинью злыми словами». Пожарская не только оборвала их, но и поведала обо всем царице Мария Годуновой. -

Когда князь Дмитрий Пожарский был пожалован из стряпчих в стольники, круг его обязанностей расширился. Обычно стольников посылали с небольшими посольскими порусгегтями за рубеж, назначали товарищами к воеводам, отправляли в полки с наградами или в приказы. Стольники присутствовали на посольских приемах, а ла пирах держали в руках блюда и потчевали яствами знатных гостей.

Борис Годунов был первым царем, избранным на трон «всей землей». Его противники не смирились со своим поражением и готовы были возобновить борьбу при первом благоприятном случае. Как и прежде, Богдан Вольский, бывший опричный правитель страны, внушал Годуновым наибольшие опасения. Борис постарался выпроводить его из столицы, воспользовавшись первым подходящим случаем.

Летом 1599 года Вельский возглавил военную экспедицию на Северский Донец. Государь поручил ему основать новую крепость, получившую претенциозное название Царев-Борисов.

Воевода отправился в поход в сопровождении много-числепного «двора» и с огромным обозом продовольствия, собранного в собственных вотчинах. В подчинении Богдана находилось 3 тысячи двирян, стрельцов и казаков. Всю эту армию воевода щедро жаловал денежным жалованьем и платьем, поил и кормил из своих запасов. Он добивался популярности и достиг цели: слухи о его щедрости распространились по Москве, и ратные люди повсюду хвалили его.

Забыв об осторожности, Вельский без всякого уважения отзывался о Борисе. «Пусть Борис Федорович царствует на Москве, - заявлял он, - а я теперь царь в Цареве-Борисове». Служивые иноземцы т-спешили донести о крамольных речах в столицу. Правительство переполошилось, отозвало Вельского из армии и отдало его под суд. После допроса свидетелей суд признал его виновным. Вельский избежал тюремного заточения и казни. Но для него изобрели наказание особого рода. «Мятежпика» выставили к позорному столбу и лишили чести, выщипав волосок за волосом всю его длинную бороду. Богдан Вельский лишился думного чина и отправился в ссылку в Нижний Новгород. Знать со злорадством наблюдала за унижением бывшего опричного временщика.

Еще до коронации Бориса за рубеж стали поступать сведения о его тяжелой болезни. Один современник Бориса метко заметил, что тот царствовал шесть лет, «не царствуя, но всегда болезнуя». Врачи оказались бессильны поправить его здоровье, и царь искал спасения в молитвах и богомольях. В конце 1599 года он не смог своевременно выехать на богомолье в- Троицу, и его сын собственноручным письмом известил монахов, что батюшка его «недомогает». К осени 1600 года здоровье Бориса резко ухудшилось. Один из членов польского посольства, находившегося в Москве в то время, замечает, что властям не удалось утаить от всех болезнь царя и в городе по этому поводу поднялась большая тревога. После обсуж-дештя создавшейся ситуации в Боярской думе Бориса по-его собственному распоряжению отнесли на носилках из. дворца в церковь, чтобы показать народу, что ол еще жив.

Ожидая близкой кончины Бориса, Ромаповы стали открыто готовиться к возобновлению борьбы за троп. Они собрали на своем подворье вооруженные отряды из. всех своих укрепленных городков и вотчин. Их холопы распространяли в столице и за рубежом слухи о болезненности и слабоумии Федора Годунова. При таких условиях у малолетнего наследника Бориса не оставалось почти никаких шансов па то, чтобы удержать трон после смерти отца.

Бояре Ромаповы готовы были пустить в ход любые,

средства, чтобы ускорить падение Годуновых. Вполне

подверженные суевериям своего времени, они втайне по

думывали «извести» царскую семью с помощью колдов

ских чар. Среди слуг Романовых нашелся человек, ко

торый предупредил Бориса о грозившей ему опасности.

То был дворянин Бартенев, служивший казначеем у

Александра Романова. Дворянин сообщил, что Романов

велел ему храни- ь в казне волшебные коренья, предна

значенные для «порчи» царской семьи. Для расследова

ния измены Боярская дума составила особую комиссию

во главе с окольничим Михаилом Салтыковым. После то

го как стрельцы заняли романовское подворье, Салтыков

произвел там обыск и обнаружил некие корешки. Допос

полностью подтвердился. Найденные улики были доставг

пены на патриарший двор, где собрались Боярская дума

и высшее духовенство. В присутствии их царь велел Сал

тыкову раскрыть принесенные мешки и «корение из меш

ков выкласти на стол».

В Боярской думе у Романовых нашлось много противников. Во время разбора дела бояре, по словам близких к Романовым людей, «аки зперие пьттаху и кричаху». Будучи в ссылке, Федор Романов с горечью говорил: «Боя-ре-де мне великие недруги, искали-де голов наших, а ныне-де научили на нас говорити людей наших, а я де сам видел то не одиножды».

Братьев Романовых обвинили в тягчайшем государственном преступлении - покушении на жизнь царя. Наказанием за такое преступление могла быть только смертная казнь. Но Борис избегал проливать кровь. Старший из Никитичей, Федор, который был главным претендентом на трон, заточен в монастырь. Вышло так, что монашеский куколь спас жизнь Федору Романову, но отнял у него шансы на обладание троном.

Четверо младших братьев Федора были отправлены в ссылку в Поморье и Сибирь. Осужденных везли за тысячи верст в тяжких цепях, нередко в морозы, кормили скудной пищей. При таких условиях из младших Романовых уцелел лишь один Иван Никитич.

Когда Романовым удалось впоследствии основать новую династию, преданные им летописцы не пожалели красок, чтобы расписать злодейства Годунова и представить членов опальной семьи в ореоле мученичества. Из летописей драматические эпизоды перекочевали на страницы исторических и литоратурпых произведений. Один из героев трагедии А. С. Пушкина «Борис Годунов» осудил весь режим и образ правления Годунова словами:

…Он правит нами,

Как царь Иван (не к ночи будь помянут).

Что пользы в том, что явных казней нет…

…Уверены ль мы в бедной ншани нашей?

Нас каждый день опала ожидает,

Тюрьма, Сибирь, клобук иль кандалы,

А там - в глуши голодна смерть иль петля.

В действительности правление Годунова весьма мало напоминало правление царя Ивана. Даже в самые критические моменты Борис не прибегал к резне, а его опалы были непродолжительны. История Романовых может служить тому примером. Через несколько месяцев после суда Борис распорядился смягчить режим заключения опальных, вернул из ссылки Ивана Романовича и нарядил следствие по поводу жестокого обращения приставов с больным Василием Романовым. Детям Федора Никитича и вдове Александра Никитича разрешили покинуть белозерскую ссылку и уехать в одну из родовых вотчин. Родня Романовых, князья Ивап Черкасский и Сицкие, получила полное прощение и вернулась на службу. Старца Филарета Романова царь велел содержать в Антоние-во-Сийском монастыре так, чтобы ему «не было нужи».

Суд над Романовым бросил тень на князя Бориса Лыкова, женатого на родной сестре Федора Никитича. Бо-piic Годунов не подвергал Лыкова прямой опале, но при первом подходящем случае послал его на воеводство в пограничную крепость Белгород.

Едва положение Лыковых пошатнулось, энергичная Мария Пожарская решила затеять с ними тяжбу. Будучи боярыней царевны Ксении, Мария предъявила счет княгине Лыковой, служившей в том же чине у царицы Марии Годуновой. Женщинам не положено было судиться между собой, и Мария поручила защиту фамильной чести своему сыну. В октябре 1602 года Дмитрий предъявил иск «в материно место» княгине Лыковой. Стольник рисковал тем, что его выдадут Лыковым, предки которыд еще при Грозном сидели в Боярской думе. Но времена переменились.

Царь Борис оказал милость Пожарскому, велев боярам рассудить его с Лыковым. На суде князь Дмитрий-избрал необычный путь защиты фамильной чести. Он ссылался на то, что его прапрапрадод был старшим сыпом удельного князя, от младших сыновей которого пошли бояре Стародубские, Ряполовские и прочие. С помощью блестящего родословия «младшей» братии князь Дмитрий и пытался доказать свое превосходство над Лыковым. Второй аргумент Пожарского состоял в том, что честь дворянину дается по царской милости. «Коли надо мной, холопом государя, - говорил он, - милость царская воссияла, и я по его царской милости такой же стольник, как и ои, Борис Лыков, - и то дело чтется царским милосердием, и в чести живут (дворяне) и в бесчестье».