и сушу, и воду (дельфины, зенголодоны), и воздух (летучие мыши), хотя, конечно, в воде по-прежнему преобладают рыбы, а в воздухе — птицы.
В палеогеновых лесах лазают по деревьям древние обезьяны. Разоряют муравейники насекомоядные животные.
Временами континенты на многие тысячелетия соединяются друг с другом (Северная Америка и Южная — Панамским перешейком, Азия и Северная Америка — перешейком на месте нынешнего Берингова пролива), и животные перебираются с одного континента на другой. Потом перешейки заливает море, континенты надолго разъединяются, и животные на каждом из них развиваются самостоятельно.
Раньше всех обособилась Австралия. Потому-то и сохранились там редчайшие, вымершие повсюду, древние сумчатые животные — первые млекопитающие.
Палеоген — период расцвета млекопитающих и покрытосеменных растений.
В конце палеогена земная кора медленно поднимается. Постепенно материки начинают приобретать привычные нам очертания. Огромными складками морщинится Земля вдоль зоны альпийской складчатости: растут Пиренеи, Альпы, Карпаты, Кавказские горы, Гималаи. В Северной Африке вздымается система Атласских гор, а в Восточной Африке земная кора, не выдерживая чудовищных давлений, трескается, покрывается шрамами разломов, через которые изливается магма.
Приближается современная четвертичная эпоха — время великих оледенений и господства человека на суше и в морях.
Маршрут пятый. К мантии планеты
Представьте себе: мы находимся в комнате. В кресле удобно сидит молодой человек и с улыбкой рассказывает о своем фантастическом путешествии.
Предупреждаю: не будьте слишком доверчивы. Постарайтесь отличить в его рассказе правду от выдумки. Со своей стороны могу вас заверить: геологические сведения будут достаточно точны.
— Да, я совершил небывалое путешествие к мантии Земли. Вы можете сделать то же самое очень просто, если хорошенько представите себе то, о чем я говорю.
Когда мне предложили испытать наш подземоход, я согласился. Испытание проводилось в одном из маленьких вулканов Курильского архипелага.
Наш самолет сделал круг над вулканом, у которого была гостеприимно раскрыта огромная круглая пасть. Вулкан изрыгал плотные клубы пара. Я, помню, подумал: «У крошки не в порядке пищеварение». Днем позже, взобравшись на его макушку и заглянув в его бездонное чрево, я воздержался от шуток.
Подземоход монтировали прямо в кальдере. Прежде всего — атомный реактор. Наша конура с толстыми стенами напоминала кабину космического корабля. Она помещалась на самой макушке подземохода.
Наконец, мы с геофизиком Ильей забрались в подземоход. Запустили двигатель. Над горой выросла гигантская пальма раскаленной пыли. Будто бы началось извержение вулкана: это началось наше низвержение в вулкан.
Если вы склонны считать нас героями, позвольте задать один вопрос: можно было бы считать Магеллана великим путешественником, если бы он обогнул земной шар в наглухо закупоренном трюме корабля?
Мы были запрятаны в толстую скорлупу. И если бы не показания приборов и не грохот плазмы, плавящей камни, то никак не догадаться — витаем ли мы в воздухе, плывем по воде или проваливаемся сквозь Землю.
Подземоход погружался в земную кору, как горячий нож в сливочное масло. Струя солнечно-жгучей плазмы плавила скальные породы. Вихрь газов подхватывал расплав и выдувал его вверх по каналу, оставленному лодкой.
Илья смотрел в зеленые очи своих приборов не отрываясь:
«Восемь километров. Плотность три. Состояние твердое. Температура четыреста градусов по Цельсию».
Он словно читал на приборах что-то очень интересное, записывал в журнал цифры, вычерчивал графики. Наконец отстучал сухо, как телетайп:
«Пятнадцать километров. Плотность три и семь десятых. Состояние твердое. Базальт. Температура восемьсот градусов по Цельсию».
Мне представилось: в нашу кабину кто-то уверенно постучал. И сквозь обшивку вошел сам Сатана.
«Выходите, приехали», — скажет ласково он, как контролер, встретивший безбилетника.
Илья отзовется:
«Центр Земли. Плотность семнадцать. Состав неопределенный. Три тысячи градусов по Цельсию. Сущий ад».
«Что-то жарковато, — скажу я. — Может, поедем без пересадки?»
«Здесь конечная станция», — строго скажет Сатана.
И конечно же, даже вывариваясь в котле, Илья не забудет замерять колебания температуры и плотности.
Правда, дьявол нам не повстречался, хотя подземный жар и давление были действительно адскими.
Вдруг что-то загрохотало по нашей кабине. Подземоход задрожал на отметке 35 километров.
Илья захохотал и так стал махать руками, словно хотел взлететь к потолку:
«Мантия, мантия!»
Три часа продолжалась наша тряска на одном месте. Мы решили прекратить спуск. Впрочем, ничего другого и не могли решить. Земля не желала впускать нас в свое каменное сердце. В таких случаях приходится удаляться.
Подъем был медленным. Мы выполнили программу. Наш корабль слой за слоем прогрыз толстенную каменную книгу — земную кору. На каждом слое можно было бы прочесть историю его образования, найти отпечатки животных и растений.
Беда только: мы прогрызали каменные листы, подобно книжному червю. Вместо того чтобы читать ее! Впрочем, проницательные геофизические приборы помогли нам составить кое-какое представление о глубинных горных породах.
Мы обнаружили три основных слоя горных пород. У каждого из них своя плотность.
Сверху — самые легкие осадочные породы. Они накапливаются в морях, озерах, на суше. Глины — тончайшие частицы сложного химического состава. Песчаники — слипшийся, окаменевший песок. Известняки напоминают мел. Они состоят, как и он, из углекислого кальция и нередко сложены ракушками, скопившимися некогда на дне моря. А мергель — это известняк с примесью глины… Под ним лежит более плотный слой метаморфических пород. На этих глубинах такие высокие температуры и давления, что любая горная порода переплавляется, твердеет, вступает в новые химические реакции, претерпевает метаморфозы (превращения). Верхний метаморфический слой подобен граниту. Гранит состоит из зерен («гранула» по-гречески значит «зерно»).
Прозрачные зерна — это кварц, окись кремния. Розовые или белые кубики — это полевые шпаты. В них кремнекислота сложно соединена с калием или натрием и алюминием, блестящие чешуйки слюды — это сложное соединение все тех же кремнекислоты и алюминия.
А под слоем, подобным граниту, лежат базальты. В них кремнекислоты меньше половины. Они относятся к основным породам. Если кремнекислоты больше, чем в базальтах, но меньше, чем в гранитах, то порода называется средней, а если кремнекислоты меньше, чем в базальтах, то порода — ультраосновная. Кислые породы обычно светлы, а в основных исчезает прозрачный кварц и мало полевых шпатов. Появляются темные минералы… А под слоем, напоминающим базальт, начинается мантия; она, возможно, сходна с ультраосновными породами.
Однако и осадочные и метаморфические слои, образующие земную кору, редко залегают ровно. Обычно они перемяты и перемешаны. Земля живет. Она как бы дышит. Поднимается, образуя горы, и прогибается. Она сминает и корежит слои.
На больших глубинах земной жар так велик, что способен расплавить камни и превратить их в магму. Но подземное давление мешает этому. Если в