его совершенно поразило. И «маленький профессор» принялся протирать глаза, надеясь на то, что видит всё во сне. Вдруг Семён услышал душераздирающий вопль и обмер от страха. Братик побоялся выходить из библиотеки и решил чем-нибудь себя занять. Первое, что ему попалось на глаза было анатомией. И усевшись в трёхногое старое кресло, он принялся за чтение.
* * *
Я не спал, и, когда мой братец спустился вниз, решил посмотреть, что он будет делать и тихонечко последовал за ним. Но, когда мои ноги проходили через кухню непреодолимое желание остановиться и поесть сломило меня. Пришлось сдаться. Пока я в кухоньке занимался заполнением желудка, Сёмка исчез. И мне вдруг так неохота стало за ним идти. И я поплёлся в кровать. Присев на своё «ложе», я почувствовал, что там что-то шевелится и не на шутку испугался. Однако, сообразив, что это мне могло показаться, я попытался прилечь и вдруг:
– О, мама! На меня напали!
Подскочив, я увидел, что это не моя кровать и вообще не моя комната. Оказывается, я забрёл в комнатку двоюродного брата, и так сказать, слегка раздавил его. Он, естественно, не выдержал и закричал. Помимо его крика я услышал, как в библиотеке захлопнулась дверь, и сразу всё понял. В общем, в конце концов, я очутился в своей раскладушке и стал смотреть в потолок. Я не спал всю ночь, ожидая своего братика. Часов в пять утра он появился, еле дошёл до кровати и заснул богатырским сном. А когда проснулся сказал дяде, что ночью у них кто-то побывал и, что он слышал вопль, когда был в библиотеке. Наша почтенная родственница, услышав, что он сидел в библиотеке, пошла туда и обнаружила пропажу анатомии. Что было после этого от меня благоразумно скрыли, но по Сёмкиным опухшим глазам, пылающим ушам и ещё куче второстепенных признаков, я обо всём догадался.
Ну, скажу я вам, всё-таки мне очень жаль моего милого братика. Если такой ценой добываются знания на этом свете, то я очень правильно поступаю.
Кстати, я потом сказал Семёну, что ночью к нам никто не лазал, а это просто я нечаянно присел на нашего маленького родственника, лет восьми. И он успокоился. Ну, а теперь тётя зовёт всех есть и мне пора кончать.
Часть четырнадцатая
Дядина покупка. Строительство сарая. Наши игры
Однажды днём, мы сидели на подоконнике своей комнаты и скучая смотрели во двор. И вдруг мы увидели… лошадь! Она совершенно спокойно шла к нашей калитке, а рядом с ней шёл дядюшка.
– А-а-а… – только и произнесли мы, и хлопнулись на пол. Вообще-то падать на землю занятие не из приятных, но мы были так удивлены, что даже боли не почувствовали, когда приземлились.
Сёмка сказал, озираясь:
– Стёп, а ты уверен, что не спишь? И что я тоже не сплю? Может быть она нам снится? Ты на всякий случай, ущипни меня, ладно?
Я сказал:
– Ладно! (Но вид у меня был немного растерянный.)
И я его хорошенько ущипнул. Что было дальше я предпочитаю скрыть. Но знаю только одно: он никогда больше не попросит меня ему услужить. Оно и к лучшему. Хоть отдыха немного обеспечено.
В нашу дверь влетел дядя. На счёт «влетел» я нисколько не преувеличиваю.
– Мальчики! Вы остаётесь у меня ещё на неделю и помогаете строить сарай! Для лошади! Ну, чего вы на меня так смотрите? Я говорю совершенно серьёзно! Вы будете реагировать, или как? – разозлился он.
Мы как будто разговаривать разучились. Сидим и молчим. Ни слова выдавить не можем. Я не знаю как, но в конце концов Семён заговорил.
– Наш милый дядечка! Мы тебя очень любим, но остаться здесь никак не можем… Дело в том, что послезавтра начинаются занятия в школе и если мы вовремя не появимся, я не знаю, что будет. Ты же знаешь, осенние каникулы всего неделю. И ни днём дольше.
– Всё равно я вам продлю их ещё на неделю. – упорствовал он.
– Не сможете! – закричали мы хором.
Я не знаю, что хуже: начать учиться или помогать дяде строить конюшню. И то и то представляется мне отвратительным.
Как это ни удивительно, но дядечке удалось оставить нас ещё на неделю. И мы начали строить. Это было настоящее мучение. Дядя всё время куда-то исчезал и нам приходилось всё делать самим. Но мы отлично забавлялись, отправляя дяде записки примерно такого содержания:
«Многоуважаемый сэр! Ваши работники сбежали вчера вечером на Магадан. Извольте явиться и проконтролировать строительство замка.
Ваш секретарь.
Дядя драл нам уши и называл лентяями, но мы продолжали шутить. Как правило шутки очень помогают работать. Тогда всё не кажется таким скверным.
Пока всё. Сейчас меня зовут, и я должен идти.
Часть пятнадцатая
Сёмкин дневник
В четверг днём я забежал в дом за пилой и увидел на полу тетрадь. Мне стало интересно, и я её поднял. Это оказался дневник моего братца. Назывался он: «события и неожиданности недели». Я прислонился к стене и стал читать. Сначала шло скучное описание обедов. Скучное, потому что никакого разнообразия в еде не было. Тётиными излюбленными супами были фасолевый и чечевичный. И они в основном чередовались: чечевичный, фасолевый и так далее. (а ещё был суп с мясными шариками, но за то время, что мы были у дяди с тётей он был только один раз.) Наверное, Сёмка решил подсчитать сколько раз в неделю мы едим фасолевый суп. Это его самое нелюбимое блюдо, и он всё записывает, чтобы потом предъявить записи тёте. За обедом он морщит нос и бормочет: ”зис ис терибл фуд” 66Ладно, вернёмся к дневнику, а то я что-то увлёкся. Я приведу только самые интересные фрагменты из его дневника:
«Я шёл с магазина и вдруг из-под какого-то забора высунулась собака и вильнула задней конечностью. У неё было грустное, но милое собачье личико. Глаза были чуть прищурены. Сама она была какого-то пушистого белого цвета. Её маленькие стопы были полны грации».
Я тихонечко сполз по стеночке вниз, и осмелился расхохотаться только, почувствовав под собой пол. Я хохотал, наверное, минут пятнадцать. Отсмеявшись, привожу следующую запись:
«У розы, которая растёт возле ворот очень красивая головка. Я всё время хочу её сорвать, но тётя не разрешает мне этого делать. Потому что эта роза растёт с прабабушкинских времён».
Ещё: «У тёти в библиотеке много интересных книг. Я люблю