Читать интересную книгу Анархист - Сергей Юрьевич Ежов

таком. А Вы… то есть, ты справишься? Ил новейший самолёт, его только недавно рассекретили…

— Думаю, что да, справлюсь. Теперь скажи Юра, сколько человек сможет увезти твой Ил?

— Всех нас и сможет. У меня полковая переделка в двухместный, правда, в прошлом вылете стрелка ранило, а ШКАС побило, вот и пришлось его снять. Так что пилот, один человек на место стрелка, а ещё двоих можно поместить в гондолы шасси. Мы так вывозили механиков. Итого четверо, ну нас четверо и есть.

— Ну вот и определились. Сейчас вы с Ириной ещё раз хорошенько покушайте и ложитесь поспать, вам нужно восстанавливать силы, а я пойду осмотрю самолёт, примерюсь к органам управления.

— Но…

— У вас нет сил, ребята. Восстанавливайтесь. Скушайте по целой банке мясных консервов, восстановите белковый баланс. Обязательно выпейте побольше сладкого чаю для восстановления крови. И вообще сейчас пейте побольше, это важно. Да, чуть не забыл: Ирина, когда у тебя и у Ларисы Авдеевны будут выходить микрохирурги, ни в коем случае не выбрасывайте их. Вот контейнер, поместите сюда.

— Да-да, я понимаю! — истово закивала Ирина.

Кабина Ила оказалась тесноватой, но вполне пригодной. Примитив, конечно, но ведь со времён полёта самолёта братьев Райт прошло менее сорока лет, так что жаловаться не на что. Да, всё было как в том виртуальном тренажёре из отдалённого будущего, включая и ковшеобразное сиденье, куда следует укладывать парашют. Парашют имеется, так что беспокоиться не о чем.

Но первым делом Антон осмотрел кабину стрелка, очень уж интересно посмотреть на творение фронтовых умельцев.

Кабина стрелка представляла собой вырез диаметром сантиметров шестьдесят позади кабины лётчика, по периметру оббитая брезентовой лентой с какой-то подложкой, надо полагать, чтобы избегать ушибов во время маневров самолета. Для сиденья предусмотрена широкая брезентовая лента. Не забыли фронтовые мастера и о связи: на крючке висел шлемофон, а рядом имелся разъём для подключения. Хорошо! Значит есть возможность взаимодействовать со стрелком во время полёта, координировать действия, наконец, отдавать команды на открытие огня. Для пулемёта имелся станок, позволяющий стрелять в направлении назад и вбок.

— Надо подумать, а нельзя ли установить сюда имеющийся немецкий пулемёт, всё-таки лучше иметь хоть какое-то прикрытие. — сам себе сказал Антон.

Три немецкие шинели, свернутые в узел, вполне сошли за парашют, так что сидеть будет удобно. Антон немного подумал, прошелся и собрал документы и личные жетоны у всех немецких солдат: пригодятся, когда придёт нужда общаться с военными властями русских. Винтовки и боеприпасы мертвецов он завернул в мешковину и прикопал на склоне оврага. Получилось очень удачно: буквально на третьем шаге попалась пустующая глубокая лисья нора, куда сверток вошел как родной, осталось только обрушить вход. Пистолет штурмшарфюрера нашелся в кабине грузовика вместе с ремнём и кобурой, и Антон недолго думая нацепил ремень на себя. Надо вооружиться, война всё-таки. А раз обзавёлся пистолетом, нужно разобраться в его устройстве.

Тут же у самолёта, на задней кромке крыла, Антон осмотрел пистолет с маркировкой Р-38, повозился определяя где тут предохранитель, и как менять обойму, а потом для проверки дважды выстрелил в сторону. Оружие работало как положено.

Теперь пришло время осваивать самолёт. Загруженные когда-то инструкции по лётной подготовке извлечены из архива и актуализированы. Попутно подняты моторные навыки, полученные во время виртуальных полётов на Иле и реальных полётов на Супер Тукано.

Руки как будто сами собой движутся, соблюдая алгоритм подготовки к полёту: проверка систем, створки маслорадиатора… Но все действия без реального включения двигателя: это пока совершенно излишне. Когда нужно будет лететь, Антон справится, он в себе полностью уверен.

Пора собирать свою случайную команду, а заодно и обсудить с ними, кто встанет на место стрелка.

— Какой вопрос? Вести самолёт я не смогу, но стрелять сумею. — встал на дыбы Юрий, когда Антон поднял вопрос о кандидатуре стрелка.

— Извини, Юрий, но ты не сможешь. — решительно пресекла его сопротивление Ирина. — У тебя переломана грудина, незажившие тяжёлые раны, поэтому отдача пулемёта просто тебя убьёт. Стрелком сядем я или Лариса. Правда, мы стрелять не умеем. Из нагана и из винтовки мы стреляли, это да, даже нормативы сдавали, но это было давно, ещё в институте.

Лариса сидела несколько отдельно, мрачно исподлобья глядя на Антона. Очевидно, она его в чём-то заподозрила, так иногда бывает после тяжкого душевного потрясения. Чаще такие надрывные состояния рассасываются сами собой — нужно лишь время, но в текущей ситуации, когда опасность и не думала отступать, когда вслед за уже дохлыми насильниками, в любой момент могут прийти другие, а германская армия очень велика, стресс всё усиливался.

Женщина никак не могла отделаться от гадливого отношения к самой себе, от ощущения, что все вокруг её презирают за сам факт насилия над нею. Умом она понимала, что подобных мыслей у Инны и Юрия не возникало даже на мгновение, а вот этот непонятный Антон… Непонятно что у него в голове. И непонятные приборы, которые Антон применял, в том числе и для её лечения удивляли, нет, скорее возмущали. Когда Лариса увидела выползающую из её тела горошину, чем-то похожую на паука, она чуть с ума не сошла от отвращения. Её скрутили рвотные позывы, но блевать было нечем — до пленения они не ели два дня, а в плену их, конечно же, не кормили.

Проклятую горошину, она хотела зашвырнуть куда подальше, но Ирина силком отобрала её, тщательно отмыла водой и бережно поместила в неизвестную, странную коробочку, из непонятного материала.

Наконец Лариса, как ей показалось, подобрала слова, чтобы выразить свою неприязнь к Антону:

— Зачем ты нас спасал? Небось, сам хочешь нами воспользоваться?

Сказала, и вдруг её саму пронзило понимание абсурдности и несправедливости обвинения, брошенного в лицо незнакомому человеку.

Присутствующие замерли. Юрий густо покраснел, выпрямился, и хотел бы что-то сказать, но слова застряли в глотке. Ирина вскинулась:

— Лариса, что ты такое несёшь! — тонко вскрикнула она и заплакала.

Один Антон остался спокоен: произошел обычный нервный срыв, он видел подобное тысячу раз, правда, не с людьми, а с его любимыми летающими рептилиями. Драконица загнанная в угол, способна искусать кого угодно, даже членов собственной стаи, даже собственных детёнышей. Но удали опасность, создай благоприятные условия, и ящерка опять вернётся в привычное добродушное состояние. Лариса организована куда сложнее рептилии, да ведь и опасность никуда не деть, но зато ей можно объяснить суть происходящего.

Что Антон и сделал:

— Видите ли, Лариса