не отвечу на его гребаный звонок!
Как села в такси, не помню. Как доехала до ближайшего клуба, тоже не помню, и дорога до барной стойки, как в тумане. Все, что происходит вокруг, маячит где-то там, на периферии сознания. Музыка, которая бьет по ушным перепонкам, шум толпы, едкий сладковатый дым от кальяна и люди. Много людей. И все мимо. Важным в этот момент остается только сердце, которое ноет и ноет. Больно. Чертовски больно узнать, что человек, которого ты столько лет любишь, отдаешь всю себя отношениям, женится на другой.
– Что, прости? – придвигается ближе какой-то мужик, сидящий по левую руку от меня. Непонятно откуда взявшийся и мерзкий на лицо. Такой тип, когда вроде и красавчик, но настолько смазлив, что хочется зажмуриться и не видеть. А этот скользкий, пожирающий и раздевающий взгляд.
Б-р-р-р.
– Проходи мимо! – слышу грозный мужской рык за спиной, пробирающий до самых костей, и устало выдыхаю. Апатия творит странные вещи с вашими ногами, которые совершенно неосознанно ведут туда, куда не следовало бы. Вот в “Рассвет”, например. Как будто клубов других в городе нет, кроме как это чрево разврата под предводительством Стельмаха и Гаевского.
– И с какой радости ты с таким рвением опустошаешь мой бар? – слышу, а не вижу, как усаживается рядом Максим Гаевский, директор клуба собственной персоной. А потом чувствую его парфюм. Сногсшибательный, убийственный, а еще фонит самоуверенностью, которой ему не занимать и которая, кажется, с каждым годом все растет и растет. Скоро корона будет царапать небеса.
– А тебе не все ли равно? – выдыхаю, наконец-то переводя взгляд на мужчину. Устало подпирая рукой голову и, к сожалению, осознавая, что я все еще трезва, потому что язык не заплетается, а рука, тянущаяся к бокалу, не дрожит. – Что это в тебе, Макс, благородство взыграло?
– Я и благородство очень далеки, тебе ли не знать.
Допиваю очередную порцию убийственного коктейля и махаю парнишке бармену, требуя добавки.
– Хватит уже с тебя, – выдыхает директор клуба и перехватывает заветный стеклянный сосуд с крепким “Аперолем”. – Тебя уже и так уносит, смотрю.
Уносит? А по мне, так нет. А так хочется быстро напиться и закончить этот день в объятиях какого-нибудь красавчика, вышибая уверенными движениями из головы всю ту дурь, что в ней сидит. Хоть я и никогда не была сторонницей секса на одну ночь, но сегодня я не я. А все почему? Потому что хочется забыться, потеряться, пропасть, исчезнуть. Заглушить тупую боль, ноющую в груди. И что, как не случайная связь, может стать отличным помощником в моем коварном плане? Почувствовать себя хоть на доли, на крупицы кому-то нужной и любимой, хоть и в извращенном смысле этого слова.
– Слушай, Гай, иди… – морщусь, собирая остатки гордости, чтобы не зареветь. Поворачиваюсь на высоком стуле и подбираю выражения поцензурней, но получается плохо. Потому что этот соблазнительный наглец двигается и устраивает на спинке моего стула руку. Такой донельзя собственнический жест. Словно обозначил территорию.
– Куда? – от его низкого, грудного голоса волны разбегаются по телу, а по рукам маршируют мурашки. И так всегда. Все этих три чертовых года, что мы работаем вместе. В неформальной обстановке этот мужчина до сих пор очень странным образом действует на меня. Мозгом-то я понимаю, что ни на йоту не верю ему и чувств, кроме как – ровно, у меня к нему нет. Но вот такие его замашки, которыми он кладет под себя толпы девчонок, нервируют и заставляют мое женское естество бунтовать, требуя взять желаемое. Снова. Но снова ничего хорошего из этого не выйдет, уверена. Только на определенный отрезок времени опять добавит нам неловкости.
– Куда шел, – смотрю прямо в эту синеву глаз и стремительно теряюсь, подаваясь вперед как загипнотизированная. – Дай мне спокойно напиться и забыться, – выдыхаю почти в его соблазнительные губы. Упрямые, но такие мягкие и умелые, мне ли не знать.
– Если бы ты хотела сделать это спокойно, то не притащилась бы в мой клуб, детка.
– Ой-ли.
Я всегда была упряма и никогда не видела кого-то дальше своего Ромки, а Гай всегда был чертовски соблазнительным, и его неприкрытый интерес к моему телу в какой-то степени поднимал мою убитую самооценку. Вот и сейчас его блуждающий по мне взгляд будоражил. И сразу черная кожаная юбка до колен показалась слишком узкой, шелковая блузка с запахом – слишком прозрачной, а вырез провокационно глубокий.
– Мы по-прежнему работаем вместе, и это совсем неправильно, Макс… – выдыхаю, когда его ладонь ложится на мою коленку и ползет медленно-медленно вверх, забираясь под юбку и скручивая внутренности узлом от таких смелых прикосновений в полном людей зале клуба. Он умел соблазнять. Играть и сводить с ума. И он это знал. И пользовался умело каждой женской слабостью.
– Ты же хотела забыться, – искажает чувственные губы дьявольская ухмылка. – Я помогу.
Я пьяна и вряд ли понимаю, что творю. А его руки такие уверенные и сильные и такие горячие, а запах просто крышесносный, и я поддаюсь. Отключаю разум напрочь. Чертово “выкл.”. И целую. На виду у работников, которые прекрасно знают меня и тем более Гаевского, я припадаю к манящим губам и выдаю рваный стон, когда рука под моей юбкой сжимает кожу бедра, распаляя желание еще больше.
– Пошли, – резко отстраняясь, рычит Гай, хватая меня за руку и буквально волоча за собой. Пока послушной ланью плетусь сквозь толпу за мужчиной, внешние звуки возвращаются, и я улавливаю донельзя возбуждающие мотивы знакомой мелодии, медленно сгорая изнутри от всепоглощающего желания. Кровь уже закипает, когда я вижу знакомый коридор для персонала и его кабинет, дверь в который нас отрезает от внешней жизни и лишних звуков.
Глава 3 (Кати)
– Секс в клубе – это ужасно пошло, – шепчу, когда сильные мужские руки обхватывают за талию, припечатывая меня к стене.
– У нас вся жизнь – сплошная пошлость.
– И что-то мне это напоминает… – задыхаяюь от его ладони, так смело оглаживающей внутреннюю часть бедра, задирающей узкую юбку.
– Приятно знать, что ты помнишь, – словно издевается негодяй, укладывая ладонь между ног и надавливая, заставляя вскрикнуть от наслаждения.
– Ты невероятная, Кати… – рычит Гай, затыкая мой рот поцелуем, властным, требовательным и жадным. Так близко и так горячо. Проталкивает язык, устраивая пляски, полностью ведя в этом огненном безумии. Углубляя проникновение и вышибая последний воздух из легких, которые бьются в агонии. Я обхватываю сильную мужскую шею и, пробегая ладонью по небритым щекам, запускаю пальчики в его всегда идеально