Читать интересную книгу Люди и Флаги - Сергей Бузинин

– Благодарю вас за отличный урок, сэр! – Хэмптон четко, как бы отдавая честь, качнул в поклоне головой. – Я был бы несказанно рад видеть такого учителя в наших рядах! И если вы не против, сэр, – добро пожаловать в кавалерию!

Сколько лет уж прошло того момента, но все стоит перед глазами. Как вчера…

– Бог Мой! Я и представить себе не могу человека, который бы смог одолеть вас в открытом бою! Это невообразимо! И как легко вы признаетесь в том, что кому-то уступили победу! Простите, если я хоть чем-то задел вашу честь, генерал, сэр! – Удивлению Портера не было предела. – Многие из знакомых мне храбрецов, прославленных своей отвагой, скорее откусили бы себе язык, чем признались в поражении!

– Значит, не такой уж я прославленный храбрец, – отхлебнул из своего стакана Хэмптон, – надеюсь, что не только я получил урок в тот день. Видите ли, джентльмены, Конфедерация славно начала войну и в гордыне своей едва было не позабыла важнейший из уроков истории – поражения учат нас лучше побед. Лично мне напомнил об этой максиме старина Сэм, за что я ему благодарен по сей день и буду благодарным до скончания дней своих. Наверное, многие со мной не согласятся, но я считаю также, что за этот его урок ему должна быть благодарна вся наша страна.

– Прошу прощения за назойливость, но если не секрет, какова, же дальнейшая судьба этого, без сомнения, достойнейшего джентльмена?

– Как вы могли заметить джентльмены, у меня нет от вас секретов. Итог нашей встречи вполне предсказуем – Сэм поступил инструктором в мою бригаду, и, уверен, многие из моих людей еще долго проклинали тот день. До первого боя, как минимум. По крайне мере с того времени, как он вместе с нашими кузнецами переделал первую партию сабель. Хотя я до сей поры ума не приложу, как же они объяснялись? Я определил Сэма в первый эскадрон легиона Кобба в компанию к Салливану и Хэквуду. Первый должен быть первым во всем, не правда ли? Легионом в то время командовал Пирс Меннинг Батлер Янг. Сэм, конечно, был еще тот крепкий орешек. Но полковник Янг – командир от Бога, и, несмотря на определенную молодость, умел заставить уважать себя кого угодно, даже Искусителя. Несколько дней эта троица – Салливан, Хэквуд и Сэм – были практически неразлучны. С раннего утра они выходили на выгон, где устраивали бесконечные поединки, мгновенно ставшие излюбленным зрелищем всего лагеря. Только что ставки на них не делали. Впрочем, тут все просто – и с деньгами у солдат туго было, и фаворит заведомо известен.

Но уже через неделю, как раз, когда сабли были готовы, в лагере не было места, где бы, ни был слышен рык Салливана, обучавшего солдат правильно держать клинок. Судя по всему, наш бравый сержант считал, что чем громче он ругается, тем быстрее люди учатся. Вполне вероятно, он был прав. Будь я на месте солдат, я бы быстро научился чему угодно, даже на арфе играть, лишь бы не слышать его ругани. Хотя рев Салливана был для солдат моей бригады меньшим злом, чем те шлепки саблей, которыми Хэквуд плашмя награждал их в учебных поединках.

Сэм же был вездесущим. Вот вроде бы только что он на выгоне учил бойцов рубить на скаку тростник – занимательнейшее зрелище, хочу я Вам сказать – а вот смотришь, он уже половину бригады заставил стоять, воздев клинки, а вторая половина бригады затачивает сабли, пока он размеренно своим оружием новые кульбиты крутит. Как-то он умел без слов обходиться. Раз-другой-третий покажет, и все понятно. Честно говоря, джентльмены, насмотревшись на его экзерсисы, я и сам порой, подальше от людских глаз пытался изобразить что-нибудь подобное.

– Да, масса Уэйд. Я, когда первый раз увидел, как вы среди ночи мечом размахиваете, решил, что пришла пора помирать старому негру, – широко улыбнулся дворецкий, но пост возле двери не покинул.

– Это когда же было, мой любезный друг? – Удивился Хэмптон, свято уверенный, что про его слабости никто кроме него не знает.

– А помните, сэр, у Вас тогда кварта бурбона, пролилась, нет, выдохлась, – хитро прищурился Рэнсом, – уж больно жаркая осень выдалась.

Портер, удивленный тем, что дворецкий, едва ли не открыто иронизируя, осмелился прервать речь хозяина, пристально вгляделся в лицо насмешника. Результаты недолгого исследования заставили его обрадоваться выводам так же сильно, как старатель радуется самородку.

– Постойте! А я вас знаю! Вы – Рэнсом Симмонс! Первый чернокожий, получивший военную пенсию от правительства Южной Каролины! Это ведь вас называли «Тенью папочки Хэмптона»? Вы вместе с генералом Хэмптоном ходили в атаки, и вы же чинили мундир генерала, после этих атак. Но я считал, что вы давно одряхлели, наслаждаетесь покоем и рассказываете внукам о тех героических временах.

– А я тоже вас знаю, масса Портер! И статейки, и рассказцы ваши регулярно почитываю. Слава Богу, не олух деревенский, грамоте обучен. А на счет дряхлости… Вот ежели масса Уэйд прикажет, так я любому бока намну, даже будь он моложе меня и ростом выше! – Гордо расправил плечи Симмонс.

Смущенный неожиданным отпором, Портер чуть сдвинулся в строну Дженнингса, как бы желая укрыться от воинственного дворецкого за широкой спиной помощника – так канонерская лодка ищет убежища под защитой батарей берегового форта. Вероятность драки с решительным дворецким, конечно, была крайне сомнительна, но береженного, как говорится, Бог бережет.

Хэмптон на некоторое время задумался, то ли осмысливая услышанное, то ли скорбя о судьбе злосчастного бурбона. Однако вскоре долг гостеприимства заставил его вновь обратиться к гостям.

– Прошу прощения за невольную паузу, джентльмены, я немного отвлекся на воспоминания, но вы должны меня простить – грезить о столь славных временах, удовольствие, не меньшее, чем пережить их.

Хэмптон бросил все еще озадаченный взгляд на своего дворецкого и вновь повернулся к репортеру:

– Так моя бригада прожила чуть больше месяца, и недовольное роптание достигло даже ушей командира дивизии. Однако весь ропот стих, как по мановению длани господней, когда первый эскадрон легиона Кобба вернулся из очередного рейда. – Хэмптон достал из книжного шкафа шкатулку, приглушенно щелкнул замком и извлек на свет бумажный свиток, уже пожелтевший от времени.

– Я не хотел бы, джентльмены, чтобы Вы составили свое мнение о том времени, опираясь только на мои слова, поэтому, будьте добры, мистер Портер, ознакомьтесь с сим документом.

Из рапорта командира первого эскадрона легиона Кобба капитана Эшли Уилкса.

Вечером пятницы третьего ноября месяца сего тысяча восемьсот шестьдесят второго года, вверенный мне эскадрон после суток спокойного пути и патрулирования наших рубежей в округах Лоудон и Фокьер, вышел к фермам Гибсона и Томаса на западе округа Лоудон, что примерно в пяти милях от Мидлберга.

Двигаясь с востока на запад, около одиннадцати часов утра мы услышали звуки интенсивной ружейной и орудийной стрельбы. Несколько позднее я узнал, что это были завершающие отзвуки сражения возле деревни Юнион, однако заслышав канонаду, я немедля распорядился выдвинуться в направлении предполагаемого места битвы.

С целью уточнения ширины и глубины брода через ручей Пантерскин, мною был выслан разъезд в составе рядовых Алекса и Тони Фонтейнов, вольноопределяющегося, рекомого Сэм, под командой капрала Хэквуда.

По истечении часа разведывательная команда вернулась в лагерь. Капрал Хэквуд доложил, что к броду, со стороны Юнион к реке подходят две роты третьего Пенсильванского полка, при четырех орудиях из батареи Пеннингтона.

Ввиду многократного численного превосходства противника, во избежание потери вверенного мне личного состава и провала непосредственно цели рейда, то есть разведки, мною было принято решение об оставлении занимаемой нами позиции без столкновения с войсками «юнионистов».

Однако вольноопределяющийся Сэм самовольно прервал отдание мною приказа, с помощью выполненных им на песке рисунков, и отдельных слов, большей части разъясненных мне капралом Хэквудом, предложил план атаки на части третьего Пенсильванского полка. По изучению данного плана, мной был отдан боевой приказ.

Действуя согласно полученным указаниям, треть эскадрона (тридцать рядовых, два капрала, один сержант) под командой первого лейтенанта Харриса выдвинулись к броду, с целью организовать обстрел частей противника непосредственно во время начала им переправы.

Для создания у противника ложного впечатления о количестве стрелков, отряду лейтенанту Харриса были переданы все винтовки эскадрона и огнеприпасы к ним. Остальная же часть эскадрона (шестьдесят рядовых, четыре капрала, два сержанта, один младший офицер, один вольноопределяющийся) под моей командой скрытно прошел милю вдоль нашего берега реки, после чего вплавь осуществил переправу на противоположный берег.