7. Настенька
Я присела на стул, размышляя стоит ли рассказывать о родителях постороннему человеку. Так уж с детства приучена — жаловаться не люблю. А история нашей семьи выглядит далеко не радостно.
Но, с другой стороны, Артем не вызывает у меня недоверия. Раз уж спрашивает, видимо действительно интересно.
— Мамы с папой нет. — я непроизвольно дернулась на этих словах. — Умерли.
Артем на секунду замер, а затем продолжил распаковывать вещи. За это я ему благодарна. Не уселся на табуретку напротив, прильнув ко мне взглядом, полным сочувствия. Не стал причитать, как ему жаль. Просто кивнул, мол «Понял. В жизни случается разное».
Почему-то именно из-за такого ответа, мне захотелось рассказать чуточку больше, чем всем остальным.
— Папа был алкоголиком. — я взяла в руки пачку с фломастерами, повертела, разглядела со всех сторон. — Тут, в деревне, это не редкость. Мужикам от лени силы девать некуда. Вот и пьют. Но под конец… он даже не останавливался. Как просыпался, сразу за стопку хватался. Мать пыталась его вразумить. И из-за этого они ссорились. Отец злился за то, что его поучают. Маму колотить начал. А у нее сердце больное было. Вот и не выдержало однажды. — я провела рукой по кашемировой кофточке, которую мужчина достал из очередного пакета и уложил на мои колени. — После этого отец вообще с катушек слетел. Винил себя. Долго не продержался. Через полгода после того, как мама скончалась, ушел вслед за ней…
Я замолчала.
С тех пор пять лет прошло. Пашке было два. Он и матери то почти не помнит. Рассказывал только, что время от времени вспоминает злого отца.
А я помню всё. И сердце каждый раз замирает в груди, когда думаю, что все могло бы сложиться иначе. Если бы не отцовское пьянство.
— Значит так суждено было вам с братом, Настя.
Согласно кивнула. Он прав. Все, что в жизни ни делается — в конечном итоге приведет только к лучшему. А если сейчас так не кажется, то значит это еще не конец пути.
— Не пойму только, — Артем вскользь прошелся по мне внимательным взглядом. — Как в детдом не забрали? Ты опеку над братом оформила?
Я закусила губу и спрятала взгляд. Распространяться по этому поводу я не люблю. Люди бывают разные. Злых языков полно.
— Не оформляла. Мне восемнадцать только месяц назад исполнилось.
Мужчина явно был удивлен.
— Выглядишь старше.
Я лишь пожала плечами в ответ.
— Денег поднакопила, все мамины и папины вещи продала, и женщине из органов опеки дала, когда она первый раз пришла. Мы договорились, что если Пашка будет в школу ходить, то никто нас трогать не будет. Все равно в этой глуши проверяющих можно не ждать. А всем остальным до нас дела нет.
— Взятку, значит, дала? — уточнил Артем.
Я напряглась.
— Нет. Просто поблагодарила Лидию Степановну за то, что она на встречу пошла. Пашка тогда еще совсем мал был. Меня бы в интернат отправили, а его в дом малютки. Мы бы по одиночке не справились.
Артем хотел что-то ответить. Но дверь на кухню неожиданно распахнулась. Мы обернулись и увидели молодого парня, лет двадцати пяти. Высокого, еле как головой по потолку не чертил. Темноволосого и красивого.
Парень уже было рот открыл, чтобы что-то сказать, но уткнулся взглядом в меня и замолк.
— Здравствуйте. — выдавила. Не вежливо как-то истуканом сидеть.
— Привет. — доброжелательно отозвался и уже в следующий миг его лицо украсила широкая сияющая улыбка.
— Ты что, уже сожительницу нашел? Всего-то два дня здесь. — хохотнув, изрек парень, обращаясь к Артему.
— Ерунды не неси. — сразу осек тот его. — Знакомься, это Настя. У них вчера дом сгорел.
Улыбка у парня тут же угасла, и мне от чего-то стала тоскливо. Приятно было осознавать, что у кого-то все идет своим чередом. Ну или просто, хорошее настроение…
— Извини. — тут же выдавил парень. И подошел ближе. — Я Игорь. Друг Артема. Очень приятно. — протянул мне руку и легонько пожал ладонь. Оглядел с интересом.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— И мне. Приятно. — я все сильнее прижимала к себе новую кофточку. — Пойду переоденусь. — проворно шагнула в сторону комнаты, потому что в обществе двух мужчин моментально почувствовала себя неловко. Но у самой двери застыла и оглянулась. — И, Артем, спасибо еще раз.
Артем ничего не ответил, а его друг провожал меня пытливым взглядом, поэтому я скорее юркнула в комнату. Пашка все еще спал, и я тихо, как мышка, разложила на кресле кашемировый свитер и новенькие джинсы. Одежда красивая. Любка бы все отдала за такие обновки в своем гардеробе.
А вот ценники мужчина уже успел оторвать, поэтому узнать сколько такая красота стоит, мне не суждено.
Переодевшись, прошлась взглядом по своему отражению в зеркале. Артем прав, несмотря на то что фигура моя больше похожа на фигуру подростка, немного угловатую и худую, лицо выглядит старше восемнадцати лет. Наверное, когда жизнь тебя особо не балует — это не может не наложить отпечаток.
8. Настенька
— Паш, просыпайся. — я легонько тормошу мирно спящего брата. Понимаю, что накануне он испытал слишком сильное потрясение. Но если будет и дальше спать, то вечером его не смогу уложить. Сегодня конечно же ни о какой школе и речи быть не могло. Но на днях туда нужно вернуться. Никто не будет вникать в наше горе и обязательно доложат в органы опеки, что брат не посещает занятия.
— Эээй, — я вглядываюсь в его расслабленное лицо. Пашка нехотя разлепляет глаза. Те покрылись красной ниткой сосудов.
— Не хочу вставать, Насть. — противится он и поворачивается на другой бок. Я тут же прикладываю ладонь к его лбу. Кожа в испарине.
— Паша… — тяну ошарашенно. — Ты же горишь весь. — но мальчику будто все равно на мои слова. Он продолжает лежать, не шевелясь. Скорее всего в придачу к температуре у него еще и сильная слабость.
Внутри как будто обрывается последняя нитка терпения. Оседаю на пол возле кровати и беззвучно ругаюсь на этот мир за то, что он так к нам несправедлив. Сначала пожар, теперь Пашке худо. Что дальше?! Сколько еще всего должно произойти, чтобы мы начали жить спокойно?!
Но давить жалость к себе времени нет. Встаю и возвращаюсь на кухню.
— Артем, у тебя есть градусник? — взяв чистое полотенце смачиваю его под умывальником холодной водой и отжимаю.
Мужчины тут же направляют все внимание на меня, оборвав свой диалог на полуслове.
— Что случилось? — с неподдельной тревогой в голосе, спрашивает Артем.
— У Пашки похоже жар. — бросаю я на ходу и тут же возвращаюсь к братишке. Аккуратно укладываю полотенце ему на лоб. Мальчик морщится. А затем я замечаю, как его начинает колотить крупной дрожью.
Нет. Бездействовать я не смогу. Нужно ехать в больницу.
В след за мной заходит Артем. Убеждается, что Пашке и правда плохо, приложив большую ладонь к лицу брата точно так же, как это сделала я минуту назад.
Я кое-как заставляю мальчика проснуться. Помогаю ему одеться.
— Вставай. Давай. Едем в больницу. — приговариваю. А внутри все дрожит. Разве могу я знать, как маленький организм среагирует на такие потрясения в жизни? Случиться может все что угодно…
— Тут на автобусе за час можно до районной поликлиники доехать. — второпях бросаю Артему и смотрю на часы. — Сейчас как раз должен подъехать.
— Я отвезу вас сам. Сразу в город. В районной наверняка народу не протолкнуться. — произносит мужчина таким уверенным тоном, что я теряю дар речи.
— Вы и так слишком многим нам уже помогли… — говорю почти беззвучно и смотрю на Артема. На секунду даже кажется, что прямо над его головой красуется нимб. Моргаю. Нет. Ничего подобного. Это мое подсознание рисует то, чего нет из-за всплеска благодарных эмоций.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Он даже не пытается ничего ответить на мой выпад. Лишь смиряет меня строгим взглядом за очередное «Вы», а не «Ты».