Читать интересную книгу Черное молоко - Василий Сигарев

ЛЕВЧИК. Поплачь, поплачь, давай. Рога от этого меньше не будут.

МЕЛКИЙ. Иди — сказала! (Встала). Или я щас уйду.

ЛЕВЧИК. Сядь, блин. (Усадил её на место). Забегала. Домой приедем, и беги куда хочешь.

МЕЛКИЙ. И побегу!

ЛЕВЧИК. И беги.

МЕЛКИЙ. И побегу!!!

Неожиданно проснулся пьяный мужик. Встал, смотрит на них.

ПЬЯНЫЙ МУЖИК. Вы чего, люди?

МЕЛКИЙ (плачет). Ничего!

ПЬЯНЫЙ МУЖИК. Помер что ли кто?

ЛЕВЧИК. Спи, давай. Все живы.

ПЬЯНЫЙ МУЖИК. Тогда радоваться надо. А вы…. (Снова сел, закрыл глаза, бормочет). Если все живы, тогда радоваться надо. А вот когда помрет кто, тогда…Жизнь ведь она ж как…то задом, то передом. …А вот если помрет кто, тогда хоть так хоть этак — все одно. А люди ж они чего выдумали — они только ТАКОЙ смерти боятся. А ТАКАЯ то чё…ТАКАЯ-то не страшна. Раз — и все. ДРУГОЙ смерти боятся надо. Тогда вот страшно. Душа потому что умирает тогда. А душа-то она, ой. …Ой, душа-то.

Затих.

Мимо станции проносится поезд. Всё гремит, грохочет, трясется.

МОЛЧАНИЕ

Левчик сел рядом с Мелким. Нерешительно пальцем вытер у нее слезы.

МЕЛКИЙ. Когда там электричка, она сказала?

ЛЕВЧИК. Долго еще.

МЕЛКИЙ. Ментоловую дай.

ЛЕВЧИК (полез в карман) … У тебя.

МЕЛКИЙ. Че-то я так устала, блин. Как после Турции. Поясница вся болит.

ЛЕВЧИК. Дак ни фига. Пять сумок почти сбагрили.

МЕЛКИЙ. Еще рожать, блин.

ЛЕВЧИК. Родишь, чё такого-то.

МЕЛКИЙ. Ага. Страшно. (Опустила голову Левчику на плечо). Давай поспим, что ли.

ЛЕВЧИК. Идея.

Закрыли глаза. Пауза.

МЕЛКИЙ. Ты же, Левчик, наврал, что у него от болезни зубы выпали.

ЛЕВЧИК. А чё?

МЕЛКИЙ. Да зубы у меня как бы вроде шатаются.

ЛЕВЧИК. Да наврал я.

МЕЛКИЙ. Значит, кажется.

ЛЕВЧИК. Спи, давай.

МЕЛКИЙ. Сам спи. (Открыла глаза). Командир, блина. Чупик еще из-за тебя выкинула. Доводишь постоянно. А нервные клетки не восстанавливаются, между прочем. Истратим вот все и будем как эти. …Как манекены в ЦУМе — все по фигу. И так-то уже…

ЛЕВЧИК. Спи, сказал.

МЕЛКИЙ. Я жрать хочу. Урчит уже. Слышишь?

ЛЕВЧИК (недовольно заерзал). Ой, блин. Заколебала уже. Жри, кто тебе не дает. В сумке бутики.

МЕЛКИЙ. Вставать неохота.

ЛЕВЧИК. Ваши проблемы.

МЕЛКИЙ. Мог бы и подать жене беременной.

ЛЕВЧИК. Мне бы кто подал.

МЕЛКИЙ. Козел ты все-таки порядочный, ё-моё.

ЛЕВЧИК. Сам знаю.

МЕЛКИЙ. Рожать тебе еще кого-то. Представляю. …Заболею вдруг ненароком, так ты же сразу сбежишь на следующий день. Знаю я тебя козела. Лучше, блин, сразу умереть.

ЛЕВЧИК (вскочил). Все на фиг, кончай гонять! Тошно уже! Самый сон только покатил, а она, блин. …Ещё раз и в глаз. Понятно?

МЕЛКИЙ. Не пугай.

ЛЕВЧИК. Не пугаю… (Отошел от нее подальше, сел, закрыл глаза).

МЕЛКИЙ. Ну и топай. Без тебя лучше даже… (Озирается, увидела бутылку самогона.). Напьюсь щас, на фиг, до усрачки. Понял?

Левчик не отвечает.

Потащишь меня потом.

ЛЕВЧИК (бормочет). Обломаешься.

МЕЛКИЙ. Чё, здесь, что ли, оставишь?

Левчик молчит.

Всё. Пить щас буду.

Пауза.

Стакан есть у нас?

Пауза.

Козёл, блин.

(Встала, хочет поднять бутылку.)

Но тут здание сотрясает страшный удар. Дверь распахивается.

Левчик подпрыгивает со своего насеста.

Вваливается Мишаня. Он жутко пьян. В уголках рта у него что-то белеет. В руках ружье-двустволка.

ГОЛОС КАССИРШЫ. Вы чё там охренели!!! Совсем уже…

МИШАНЯ. Всех щас угондошу!!! Сычи!!! (Направил ружье на Левчика. Тот присел, спрятался за сиденья). Ага! Ссышь, когда страшно! (Перевел ствол на Мелкого. Она побледнела, не двигается, щурится). Прячься, курва! Угондошу!!

КАССИРША (высунулась в окно). Михайло, ты чё?.

МИШАНЯ. Аааа. Ты это. …На хрена страну развалила, подлюка?!

КАССИРША. Мишка, окстись, ты чё творишь?

МИШАНЯ (прицелился в неё). Отвечай, когда тебя сам товарищ Ежов спрашивает!

КАССИРША. Мишка, ты перепил просто. Крыша у тебя немножко поехала. Бывает. Это ж я — тетя Люся.

МИШАНЯ. Ааа — ты… Вот тебя мне и надо. На хрена геноцид русскому народу устроила?!

КАССИРША. По случайности, Мишенька.

МИШАНЯ. Неееет… Специально ты. По указке запада. Спецслужб ихних. Я все про тебя знаю, пани Каплан… В Ленина кто стрелял?!

КАССИРША. Мишка, хватит, а…

МИШАНЯ. Говори! Имена. Адреса. Явки… А армию кто разрушил?! Говори!

КАССИРША. Я, наверно, кто…

МИШАНЯ. Правильно. А пенсии где, пособия, фонды… Украла?!

КАССИРША. Дак…

МИШАНЯ. Название банка, реквизиты, номер счета? Стреляю на счет три… Говори! Раз…

КАССИРША. Знаешь чё, Мишаня? Пошел-ка ты к едрене фене!

МИШАНЯ. Два. …Говори, контра!

КАССИРША. Я те щас поконтрю промеж глаз.

МИШАНЯ. Три.

Нажал на курок.

Выстрел.

Мелкий завизжала, присела.

Левчик лег, сросся с полом.

Мишаня стоит весь в дыму покачивается. Ружьё лежит у его ног.

Кассирша исчезла.

Секунда тишины. Две, три…пятнадцать.

Наконец щелкает засов на железной двери. Выскакивает кассирша. Целёхонькая и невредимая. Правда, в одном валенке. Другой — у неё в руках.

КАССИРША. Ну, все, паразит, доигрался! Стрелок Ворошиловский, ептыть! (Подбежала к Мишане, бьет его валенком по голове). Щас я те постреляю! Щас я те так постреляю — стрелялка отпадет!

МИШАНЯ (закрывается руками). Оно само, теть Люсь.

КАССИРША. Щас я те «само» сделаю! Такое «само» сделаю, что месяц сидеть не сможешь! (Схватила его за волосы, нагнула, лупит валенком по ягодицам.)

МИШАНЯ. Теть Люсь, я не буду больше. …Простите…

КАССИРША. Не слышу не хрена! Оглохла от твоей пукалки! (Бьёт).

МИШАНЯ (кричит). Теть Люсь, больно! Тёть Люсь, больно!! Тёть Люсь, больно!!! (Завыл.)

КАССИРША (отпустила его). Пошёл вон!

МИШАНЯ (пятится, воет). Спасибо…

КАССИРША. Берданку свою забирай, придурок.

МИШАНЯ. Ага… (Нагнулся за ружьем).

Кассирша со всего размаху врезала ему валенком по спине.

Мишаня заголосил, как блажной. Кинулся к двери.

КАССИРША. Стоять!

Мишаня замер.

Напоил кто?

МИШАНЯ. Н-н-н-не помню.

КАССИРША. Федьке скажешь, если еще раз ружьё тебе даст — не увидит больше. Ясно?

МИШАНЯ. Да…

КАССИРША. Побежал теперь.

Мишаня убегает.

Вот ведь идиот. (Надевает валенок). А брательник его тоже с прибабахом. На хрена ружье давать. Знает же. Хорошо хоть холостых пуль ему всегда заряжает. А так вот если попутает когда. Все ведь тогда. Такого может наворотить…Страшно подумать даже. Всех тогда пересодят. Здорово наложили-то?

ЛЕВЧИК (отряхается). Да так…

КАССИРША. А ты как, девка?

Мелкий не отвечает. Присела на край скамейки, обхватила живот руками.

Дитё ведь у тебя еще. Стрессов-то нельзя. Я вон, когда с Варькой ходила, жила с одним ухарем. С блатным. Весь в татуировках, бляха муха. Ой, и гонял он меня. Ой, и гонял. Трезвый-то вроде спокойный. Жизнь, говорил, хочу налаживать. Устал скитаться, говорил. А чуть примет — всё. Поехала. Заколбашу, кричит. Ножиком вот сюда тыкал. (Показывает). Не по настоящему, конечно. Так только — кожу проткнет и всё. А всё равно жутко было. Тем более я тогда молодая была. Говна, как говорится, не нюхала еще разносортного. Боялась его здорово потому. А щас вот думаю — может, это Варька оттого такая страшненькая и уродилась. Тогда-то вроде с онкологией все нормально было. Она ведь с детства у меня страшненькая. В больницу даже детскую ходить стеснялась с ней. Младенцы-то все вроде красивенькие должны быть, а она как поросенок. Ей богу, вылитый поросёнок была. А щас даже не знаю, на кого похожа. Такого-то и зверя, наверно, нету в мире.