Читать интересную книгу Харка — сын вождя - Лизелотта Вельскопф-Генрих

Шквалистый ветер не унимался, но наибольшую опасность представлял смерч. И он, кажется, уже возникал в вышине. Харка видел, как целое дерево с корнями и кроной закружилось в его объятиях, потом по горе покатился огромный камень, подточенный талыми водами. Возможно, он и оторвался, когда было вырвано дерево. Камень катился, подпрыгивал, ломал на своем пути деревья, и людям и животным оставалось одно — ждать, куда он свалится. С глухим грохотом он врезался в землю на самом краю луга, и все вздохнули.

С восходом солнца грохот и шум начали стихать, порывы ветра ослабли.

Матотаупа вспрыгнул на большой камень, так, чтобы все его могли видеть, и дал знак вернуться в стойбище поесть и приготовиться к походу.

После скудной еды бабушка Харки, мать Матотаупы, первой вышла наружу, отвязала растяжки, и полотнище затрепетало, как огромный флаг. Это послужило сигналом к снятию с места.

Девушки забрались на верх типи и развязывали кожаные бечевки, стягивающие верхушки жердей. Помогала разбирать типи и десятилетняя Уинона. Харка и его сверстники готовили коней. На вьючных коней пристраивали волокуши: две жерди перекрещивали концами и связывали на спинах животных, нижние концы жердей волоклись по земле. Между ними натягивали кожаные одеяла и на них укладывали имущество и усаживали детей, которые были уже не такими маленькими, чтобы путешествовать у матерей за спиной, но и не такими большими, чтобы ехать верхом. У индейцев не было фургонов: они не умели изготавливать колес.

У Харки и девятилетнего Харбстены были свои лошади, и вместе с другими всадниками они разъезжали вокруг вытягивающейся колонны. Женщины и дети ехали на вьючных конях. Во главе колонны встал Хавандшита — жрец, тощий, жилистый, чуть сгорбленный. Ему было уже за восемьдесят. Перед выступлением жрец произнес слова древнего моления о еде и мире для рода Медведицы.

Матотаупа — военный вождь, тронул своего Гнедого и выехал вперед, чтобы вести колонну через поваленный бурей лес в прерию. Предстояло еще переправиться через реку.

Харка знал, что брод находится несколько выше по течению, и, пока еще не установился строгий порядок, они с Четаном решили проехать вперед. Они быстро нашли брод и остановились, в последний раз осматривая местность, которую знали с самого раннего детства и которую они покидали на долгое время, а может быть, и навсегда. Новые места охоты — цель их путешествия — лежали на юге, далеко впереди.

Внимание Харки привлекло опустошение, которое произвел ветер на берегу реки. Гибкие ивовые кусты остались целыми, но молодое деревцо, поселившееся в пойме, вырвало с корнем, и вода собралась в образовавшейся яме. В ней что-то блестело. Так как время еще было, Харка поехал посмотреть, что это так ярко отражает солнечные лучи. Это был небольшой камушек, но он необыкновенно блестел желтовато-красным цветом. Харка соскользнул с коня и наклонился, чтобы получше рассмотреть находку, выковырнул его и сунул добычу в кушак на память о родных местах.

Колонна приближалась к броду как длинная змея, следуя за изгибами реки, а скоро голова колонны уже выходила из леса в свободные прерии.

Сильный ветер дул с северо-востока, он трепал волосы людей и гривы коней. В лицо путникам светило солнце, оно слепило глаза, а они жадно всматривались в неоглядную даль.

К полудню погода улучшилась, воздух стал кристально чист, а легкий ветерок чуть шевелил траву. Глухо постукивали неподкованные копыта по мягкой земле. Широкая долина, столько дней, недель и лет полная жизни, оставалась позади колонны. А Харка все думал и думал о пещере на склоне горы, которая тоже осталась позади.

Индейцы двигались весь день, и лишь поздно вечером были развязаны волокуши и поставлены типи. Все очень устали и, едва завернувшись в одеяла, заснули. Кони щипали высохшую перезимовавшую траву и искали свежие зеленые ростки, выглядывающие из-под земли. Собаки улеглись, плотно прижавшись друг к другу. Небо оставалось ясным, и хотя ветер утих, ночь была невероятно холодной.

Было уже за полночь, когда Харка проснулся. Его разбудил пронзительный крик. Но это был не военный клич. По военному кличу, к которому были приучены все дети, Харка инстинктивно схватился бы за оружие. Это было предупреждение об опасности. Значит, все же надо быть наготове. Нож у Харки, как и у отца, был даже ночью при себе. Лук и стрелы лежали рядом с постелью, и он взял их. Снаружи было неспокойно: лаяли и выли собаки, слышался топот и тревожное фырканье лошадей. Харка вышел из типи. Жеребец Матотаупы, привязанный у палатки, словно обезумел и рвался с привязи.

— Останься у мустангов! — крикнул вождь сыну, а сам исчез в направлении холма, поднимающегося на западе.

Несколько воинов последовали за ним. Харка заметил Солнечного Дождя и его младшего сына. А ему пришлось остаться охранять у палатки коня… Но надо было подчиниться. По поведению собак и лошадей Харка заключил, что поблизости голодные волки, и не мелкие наглые койоты, с которыми собачья свора быстро бы разделалась, а, видимо, большие серо-белые волки прерий, перед которыми собаки испытывали страх. Харка попробовал успокоить коня, взяв его за кожаную узду, обвязанную вокруг нижней челюсти, но жеребец был вожаком табуна и так рвался из рук, что его было не удержать за повод, и Харка решил сесть на него, чтобы, по крайней мере, если конь сорвется, оставаться на его спине. Харка прошел хорошую школу и в свои двенадцать лет мог спокойно удержаться даже на только что пойманном диком коне. А тут он знал характер мустанга и понимал его чувства. Не раздумывая долго, Харка перерезал ножом повод, удерживающий коня, и предоставил ему нестись к табуну.

А воины уже схватились с голодными хищниками. По крикам, доносящимся с высоты, мальчик понял, что несколько волков уложено. Собаки осмелели, и некоторые из них ввязались в схватку. Вдруг конь Харки принялся лягаться задними ногами, и в тот же момент мальчик увидел сзади два горящих глаза хищника. Крепко обхватив шенкелями коня, он положил на тетиву стрелу, но волк, глаза которого рассмотрел мальчик, побежал прочь от брыкающегося жеребца к табуну. Кони вечером были стреножены и могли делать только маленькие шаги, поэтому они были беспомощны перед хищниками. В табуне началась паника, Харка выпустил стрелу из лука. Но тут же понял, что не попал. Хищник прыгнул на кобылу, и та сделала единственное, что было возможно в ее положении: упала набок и начала кататься по земле. В это время раздались крики воинов и бешеный лай собак.

Харка соскочил с коня: теперь он это мог сделать, так как знал, что вожак никогда не покинет стреноженного стада. Мальчик забросил лук за спину и приготовил нож. Волк, вцепившийся в шею кобылы, был слеп ко всему вокруг. Харка подкрался и сильным, хорошо нацеленным ударом всадил нож в шею волка. Он тут же выхватил нож из тела убитого зверя и издал победный клич, но в тот же момент понял, что он не в лучшем положении, чем убитый зверь: вокруг него была целая свора хищников. В мгновение ока он оценил положение. Большая стая волков разделилась. Часть ее совершила небольшой налет на высоту, и пусть там были потери, но зато воины и собаки — все были там. Другая же часть стаи обошла высотку, чтобы напасть на табун.