Читать интересную книгу Мой дом - Земля, или Человек с чемоданом - Катерина Грачёва

Но, извините, одно дело — у людей, а другое — у меня!

Пришлось вспоминать Конан Дойля и применять метод дедукции.

Гелий сидел в библиотеке и читал какую-то «Книгу об Эсперанто».

— Де кие ви… тьфу ты, — сказал он. — Ты что, меня искала?

— Какая проницательность, — ответила я.

— А зачем? — он удивился.

— Бери свой чемодан и отправляйся к нам, — велела я, садясь за стол напротив него.

— Нет, — ответил Гелий, — и ты знаешь почему.

— Но ты еще не объяснил мне многих вещей! Не отпущу я тебя никуда. Жить тебе все равно негде. Тем более, пока ты будешь в городе, я тебя буду разыскивать и расспрашивать, можешь не сомневаться. А то, видите ли, сам счастлив, а с другими не хочет секретами поделиться!

Он заулыбался, но покачал головой:

— Оля, я не пойду.

— Ну тогда и я не пойду, — заявила я.

— Слишком быстро тебе со мной наскучит. Думаю, все остальные секреты я оставлю при себе.

— Пусть наскучит, — согласилась я. — На свете есть два типа людей: несчастные, которые живут хорошо, и счастливые, которые живут плохо.

Гелий перебил:

— Ен ла мондон венис нова сенто…

— Значит, — продолжала я, — то, что хорошо — это плохо, а то, что плохо — это хорошо.

— Тра ла мондон ирас форто воко…

— Поэтому, когда мне скучно, — это хорошо…

В конце концов Гелий не выдержал, захлопнул книгу и поинтересовался:

— Зачем ты выворачиваешь наизнанку мои истины?

— Хочу посмотреть, что они представляют собой изнутри, — сострила я. — Понимаешь ты или нет, что мне кроме тебя никто ничего подобного не расскажет? Жалко тебе, что ли?

— Ох и навязалась ты на мою голову, — ответил он и пошел сдавать книжку.

Потом он спрашивал:

— Ты знаешь закон: как хочешь, чтобы поступали с тобой, поступай с другими?

— Слышала.

— Как, по-твоему, он действует? Приведи пример.

— Ты говоришь кому-то: «Привет», — предположила я. — Он отвечает: «Привет». А если ты обзываешь его, слышишь: «Сам такой».

— Ладно, — кивнул Гелий. — Теперь скажи, когда человек относится к тебе с презреньем, это чувствуется? Если он вообще ничего не говорит?

— Ну… пожалуй, чувствуется, — согласилась я. — А почему так?

— Потому что мысли и эмоции материальны, — заявил Гелий. — И ты ощущаешь их и воспринимаешь. Некоторые умеют делать это очень хорошо. Я говорю о телепатах. Только мысли состоят из особой материи, более тонкой.

— И что же дальше?

— Мысли окружают человека, создают ему оболочку. А одноименные мысли притягиваются. Это значит, что в жизни человек чаще встречается со сходными ему людьми: злой — со злыми, добрый — с добрыми, веселый — с веселыми.

— Но я встречаюсь с разными людьми, — возразила я.

— Правильно. Я сказал: «чаще», я не говорил: «всегда». Кроме того, мыслеформы еще и летают в пространстве сами по себе. Допустим, ты человек добрый. Добрые мысли, пролетая мимо, притягиваются к тебе твоими добрыми мыслями: чем их больше, тем больше силы притяжения. А злые мысли на тебе не оседают, поскольку у тебя злых мыслей почти что нет и сила их ничтожна. Вот и получается, что, не создавая своих злых мыслей, человек защищен и от чужих. Вот помнишь, я говорил тебе о горе? Горе — тоже отрицательная мыслематерия; создавая горе, ты вредишь не только себе, но и другим, когда твои мысли отлетают от тебя и становятся самостоятельными.

— Гелий… скажи, куда ты опять направляешься? — обеспокоилась я, когда он свернул в какой-то переулок.

— В детдом. Нас же приглашали, разве ты не помнишь?

Дети, завидев Гелия, завизжали и бросились навстречу. Кто-то завопил:

— Анна Ванна! Они пришли!

— Ребята весь день вас ждали, — смеясь, сказала воспитательница.

— Давайте снова в индейцев играть! — радовались те.

— Лучше я вам сказку расскажу, — решил Гелий.

— Про что?

— А вот слушайте. — Гелий встал между двумя скамеечками, и дети расселись на них. — В одном лесу…

— Около станции Полетаево? — перебил его тонкий мальчик в очках, подпрыгнув на скамейке.

— Нет, — ответил Гелий, — на две станции ближе, возле поселка Каменского. Так вот, в этом лесу жил-был ежик. Конечно, там жил не один только ежик, но еще много других зверей. А самым главным в лесу был филин — старая и мудрая птица. Филина все слушались и уважали. Поэтому ежик всегда очень завидовал филину.

Вообще-то ежик был добродушный и веселый, поэтому его зависти никто не замечал. А она сидела в нем внутри, спрятавшись до поры до времени.

Ежик любил всем помогать. Однажды он спас маленькую птицу от змеи. А птичка оказалась феей этого леса. Она сказала: «За то, что ты спас меня, я выполню любое твое желание». Ежик очень обрадовался и закричал: «Я хочу, чтобы меня уважали и слушались, как Филина!» Тогда фея ответила: «Когда ты вырастешь и станешь умным, так и случится».

Юля вдруг сказала, прерывая сказку:

— Он не захотел ждать и учиться.

— Верно, — согласился Гелий. — Упрямый ежик топнул ногой и сказал: «Нет! Я хочу этого сейчас! Сделай меня повелителем леса!»

«Глупый ежик, — ответила фея, — ты же еще так мало знаешь».

«Пусть! — рассердился он. — Ты же обещала исполнить любое желание!» Фея вздохнула, но ей ничего не оставалось делать, ведь она обещала. И ежик стал повелителем леса.

— А куда делся филин? — спросил кто-то.

— Филин ушел на пенсию, — сказал Гелий.

— Какая же у него была пенсия? — поинтересовался тонкий мальчик.

— Восемь мышей в неделю, — ответил Гелий. — Так вот, повелителем стал ежик, и все ходили к нему за советом, но он ничего не знал, и от его советов в лесу началась сплошная неразбериха.

— А почему его не переизбрали? — удивился очкарик.

— Потому что колдовство было очень сильное, — объяснил Гелий. — Ежик хотел сделать, как лучше: он запретил змеям есть птиц и их яйца, тогда змеи стали умирать с голоду, а птиц стало ужасно много. Ежик велел птицам есть кровожадных пауков; но, когда исчезли пауки, развелось огромное количество мух и комаров, а птицы, наевшись пауков, стали болеть от их ядовитой слюны. Короче, все шло наперекосяк.

Когда Ежик увидел, что он натворил, он заплакал и позвал фею. «Верни все, что было!» — просил он. «Не могу, — ответила фея. — Разрушить всегда легче, чем создать. Для того, чтобы все стало по-прежнему, понадобятся еще долгие годы. Филин снова станет править и будет исправлять все твои ошибки».

«А что станет со мной?» — спросил ежик. «Решать зверям», — ответила фея.

— Его в тюрьму посадили, — предположил кто-то.

— Или из леса изгнали, — добавил другой.

— Его простили, — шепнула Юля. — Он же глупый был и не виноватый.

— Ты что! — возразила другая девочка. — После всего, что он сделал!

— Ну и пусть, — еще тише проговорила Юля. — Он хороший был.

— Условный срок дали, — определил тонкий мальчик.

И тогда все наперебой закричали:

— Что с ним сделали? Что?

— Его простили, — ответил Гелий, — но ему было очень стыдно, и он сам ушел из леса.

— И его больше никто не видел? — жалобно спросила одна девочка в наступившей тишине. Вместо ответа Гелий взял свой чемодан и достал оттуда что-то маленькое и шевелящееся.

— Вот он! — радостно завопил очкарик, и все принялись ежика брать и осторожно гладить по не таким уж и колючим иголкам. А Гелий начал объяснять, как этого ежа кормить, и особенно — как его любить, чтоб при этом не замучить.

Почему-то среди ребят снова не было Юли. Она стояла возле загородки и размазывала по щекам слезы.

— Чего же ты плачешь? — спросила я.

— А я плохо живу, — ответила она. — Я хочу, чтоб у меня свой собственный ежик был! Тебе этого не понять, потому что ты не бездомная! — и ушла.

Гелий нахмурился и пошел о чем-то поговорить с воспитательницей.

Когда мы возвращались, я вспоминала сказку и ребят, и мне вдруг стало смешно.

— Гелий, а что бы ты попросил на месте ежика?

— Я? Я бы ее, пожалуй, хорошенечко отчитал.

— Кого? — удивилась я.

— Фею. За недальновидность.

Глава 5. Сам себе послушник

Я встала пораньше, боясь, чтоб Гелий опять не сбежал. Но его уже не было. А чемодан стоял.

Чего он везде таскается со своим чемоданом? Что там еще есть, кроме ежиков? Мне было страсть как любопытно, неужели все необходимое для жизни может влезать в такой маленький чемодан? В общем, так вышло, что я его вертела, вертела, а потом он вдруг открылся.

В чемодане лежали ручка, бумага, расческа, зубная щетка, какая-то одежда и несколько толстых исписанных тетрадей. Я подумала, что это, может быть, выдержки из любимых книг. И заглянула внутрь.

«Сам себе послушник… Нужно заставить тело подчиняться мне. Оно гениально сработано, и все только и занимаются тем, что разрушают этот прекрасный инструмент. Но моя программа получить/отдать должна быть выполнена. Увы, пока что мне удается лишь получать».