Хуже было другое: караван не останавливался, даже чтобы племя справило нужду. Органы удаления отходов у талисцев похожи на человеческие: мужчины делали это верхом, женщины — спешивались и прямо на бегу…
Катерина так не могла и упрямо решила терпеть.
Дотерпела до привала (ужасные три часа!) и решила — пусть сдохнет, а пить за обедом не будет.
* * *
«Не очень-то они хотят воевать», — понял Чиан Малик.
Вчера вечером Аликан пришел в его шатер и сказал ровно это. Сказал, что он делает ошибку. Что нельзя идти на Твердыню войной, когда молодые воины племени не нюхали человеческой крови, кроме как на тренировках, а старые помнят поражение, нанесенное их отцу.
Звездные гости или не звездные гости — нельзя.
Тогда Чиан ему не поверил, а сегодня видел это сам, чувствовал. По тому, как воины сидят в карульих седлах. По тому, как сильно бахвалятся мальчишки, которым только следующим летом подбирать боевой топор и входить в круг на посвящение. По тому, какая тоска застыла в глазах у пожилых.
Нельзя в таком настроении воевать.
Он всю дорогу косился на звездную гостью. Она ехала с каменным, сосредоточенным лицом, не смотрела ни вперед, ни по сторонам. Наверное, тоже думала, что им не взять Твердыню таким воинством. А ведь Чиан заставил звездных гостей прислать ее, чтобы она увидела его силу!
— Обеда сегодня для нас не будет, — сказал он на привале.
И собрал круг.
* * *
Во время обеда, когда Бана поднесла Чиану рыбную похлебку (первому), он отодвинул ее рукой, да так резко, что часть пролилась на землю. Крикнул воинам что-то отрывистое. Они поддержали, похватали свои боевые топоры, висевшие до того на карульих седлах, и пошли в сторону от лагеря, где женщины устроили круг костров.
— Что это они? — спросила Катерина Бану.
Бана не выказывала чрезмерного благоговения, не прятала пугливо глаза, как другие женщины племени. До сих пор Катерина перебросилась с ней только парой слов, но талиска, как будто, казалась неглупой.
— Тренироваться идут. Вождь Чиан хочет напомнить нашим воинам, что они самые смелые и ловкие. И покрасоваться заодно.
— Перед женщинами?
— Перед тобой, гостья со звезд.
Катерина фыркнула. Отказалась от похлебки Баны и, кусая на ходу вытащенный из кармана злаковый батончик с медом, пошла к тому месту, где воины махали руками и выкрикивали что-то, с каждой секундой все более непонятное.
«Нормальная мужская забава, — решила она. — Укрепляют эмоциональные узы».
Выглядело это как что-то среднее между спаррингом и разминкой бойцов капоэйры: собравшись в круг, воины хлопали в ладоши и тянули что-то песенное, со словами на тему больших топоров (если, конечно, переводчик в ухе Катерины справлялся правильно). Кто-то один выходил в центр, хвастал, какой он сильный, потом другой бросал, что он сильнее, выходил тоже, бойцы, сцепившись, неуклюже топтались какое-то время по траве, потом расходились. Катерине непонятно было, как они определяют, кто победил, но как-то, видимо, определяли, потому что победитель оставался в круге. Почти как детская игра.
Вот в круг выступил Чиан Малик, прошелся по периметру, оголив покрытую мехом грудь. Увидел Катерину, сверкнул глазами. Уголки широкого рта поднялись выше, делая морду задорной и удивительно обаятельной.
— Гостья со звезд! — взревел он. — Катилина! Хочешь посмотреть, как я их вышибу?
И тут Катерину словно бес под локоть толкнул. Она шагнула ближе к кругу (воины-талисцы после секундной заминки расступились перед ней) и вошла внутрь.
— Отчего ж, — сказала она. — Я, пожалуй, и поучаствую.
* * *
Пришла.
Жесткая, светлая, точно костяная фигура. Морские глаза горят. Солнечные волосы уже припорошены пылью и солью, точно шерсть женщин Талиса. Еще пока немного, совсем чуть-чуть, но Чиану кажется, что скоро, скоро — и сильнее заходится сердце. Он слышит, что его голос срывается от восторга, и думает: неужели не заметят? Да нет, все видят, как я свет белый вижу через нее, а она…
А она выходит в круг и говорит, что побьет его.
И делает так.
* * *
Катерина не знала, что на нее нашло. Не стоило, конечно, бросать вызов здешнему вождю, да еще показывать запрещенные приемчики. Но черт возьми, как же ей осточертела эта степь и неотвязный запах рыбы! Двух дней не прошло, а уже осточертела.
Если не спустить пар (и не спускать его время от времени), она тут три недели не выдержит, Катерина знала. Не с ее психопрофилем и подростковыми показателями. А значит, это не авантюра, а вполне разумный поступок.
Сперва они кружили по уже слегка вытоптанной траве, присматриваясь друг к другу. Катерина, прежде чем войти в круг, отключила обогрев на комбинезоне, и под тонкую ткань быстро полезли ледяные пальцы злой здешней осени. Ну и ладно. Сейчас согреется.
А потом Чиан, хищно прищурившись (не собирался он уступать гостье со звезд, конечно же!) кинулся вперед стремительным, мощным рывком. Катерина очень на этот прием рассчитывала, насмотревшись предыдущих драк. После такого рывка талисцы обычно падали вдвоем на траву и катились по ней, рыча и толкая друг друга. Напоминало драку выдр в зоопарке или кошачью возню.
Она понимала, что дойди до этого, у нее ни малейших шансов не будет: Чиан Малик выше, гибче, быстрее, и масса тела у него больше. Поэтому она решила не давать шанса: просто чуть уклонилась с траектории нападения и ударила основанием ладони по нервному узлу на плече.
Ну если только сил не хватило… Нет, хватило!
Чиан замер, удивленный: левая рука, длиннее и гибче человеческой, с плохо редуцированными перепонками между пальцами, повисла вдоль тела.
Что-то странное, тревожное появилось на лице, в глазах. Он метнулся опять, но на сей раз как-то не так, скособочено, неуклюже — не ожидал. И Катерине удалось поймать вождя на довольно-таки обычный айкидошный прием, а потом аккуратно положить его на землю.
Круг воинов загудел вокруг нее, и тут она впервые слегка испугалась — кто знает, что за святотатство совершила?
Или — еще хуже! — что если они тут так вождя выбирали, и это значит, что теперь она должна быть вождем?!
Но вдруг Чиан Малик показал зубы и совершенно по-человечески засмеялся. Тогда Катерина поняла, что воины гудели с одобрением.
— Катилина! — воскликнул он. — Приветствуйте воина Катилину!
Катерина вдруг поняла, с каким чувством Чиан Малик смотрел на нее все это время — с обожанием.
Голову вдруг повело, и она глупо улыбнулась в ответ.
* * *
У нее нет клыков, но она улыбается, как хищник. Что может быть прекраснее? Она может дышать льдом и пламенем, Чиан Малик в этом уверен.