Читать интересную книгу Ангел, презумпция жизни - Ostin Mars

- Здравствуйте. Святослав?

- Просто Слава. Что вы хотели?

- Я Карина, подруга Оксаны…

- Что-то случилось? - Мне поплохело, монитор поплыл перед глазами.

- Нет, ничего. Она не у вас?

- Нет. Что такое?

- Я не могу её найти. Мы должны были идти в театр, а она не пришла. Я стала звонить, а она не отвечает. Просто это на неё не похоже, она всегда приходит…

- Я знаю. Родителям звонили?

- Звонила, не у них.

Хреново… Я поморщился, ЭТО мне тяжело было произнести.

- Волку этому драному звонили?

- Нет, у меня нет его номера.

- А у кого есть?

- Ни у кого нету. Она его ни с кем не знакомила, - девушка смутилась. - А вы не замечали, она в последнее время такая… не такая какая-то?

Я задумался.

- Похоже. Вы тоже замечали?

- Ну, она не особенно это показывает, вы же её знаете, дождёшься от неё… Но я её знаю очень давно, с садика, и я вижу.

- Карин, давайте встретимся? Обсудим, где она может быть и что с ней творится.

- Ну… где?

- Хотите в кафе? А можно у меня. Я совсем рядом с театром.

- Давайте у вас.

- Хорошо, я встречу.

***

Карина оказалась симпатичной блондиночкой, на ней было шикарное, открытое красное платье, много украшений – в театр собирались. И почему Ксюха со мной в театр никогда не ходила?

Я провёл девушку к себе, постеснялся совать тапочки, сказал проходить в обуви. Предложил чай. Карина поморщилась на дешёвый пакетик, но отказываться не стала, вежливая, блин, какая! Меня это зацепило, я ляпнул:

- Если я хочу хорошего чая, я иду к Ксюхе.

- А если она хочет – она идёт ко мне! - парировала Карина, я прикусил язык. - Она говорила, вы разбираетесь в кофе?

- Хотите кофе? - Она кивнула, я достал турку. - Может, на «ты»?

- Давай, - с облегчением вздохнула девушка, помялась, потом сбросила туфли и влезла на мягкий диванчик с ногами, смущенно пожала плечами, - натёрли.

Я хмыкнул:

- Ксюшка тоже всегда с ногами залазит. Когда ты её в последний раз видела?

- Ой… недели две назад. У каждой своя работа, свои мальчики, друг на друга вечно времени нет, - она махнула рукой, не заметив, как меня передёрнуло от слова «мальчики». Все женщины – рабовладелицы. - Но мы вчера созванивались, договаривались, она купила билеты… А сегодня телефон недоступен и её нет. Я полчаса прождала.

- Всего лишь полчаса? Так может, она уже пришла?

- Мы договаривались на семь двадцать, я опоздала на десять минут и прождала ещё тридцать. А Ксюха никогда не опаздывает.

- Да ладно, - я поморщился, вспоминая Волка. - Вот буквально неделю назад я прождал её десять минут.

- Это ты! - сверкнула глазами Карина. - А ко мне она НИКОГДА не опаздывает! Я знаю её пятнадцать лет!

Я немножко офигел. Решил не спорить. Она выдохнула, взяла протянутую чашку, отхлебнула, подобрела:

- А ты когда её видел?

- Вчера, часа в три. Я её случайно встретил, она за хлебом шла. Поболтали, пока до магазина дошли, потом я дальше пошёл. Ничего странного вроде не было… Ну, она была без настроения, но сказала, что просто голова болит.

- Ни фига вы не понимаете девушек, и не поймёте никогда. Если для вас «без настроения» и «голова болит» это одно и то же, то что дальше говорить. - Она помолчала, с наслаждением понюхала кофе. - У неё это «без настроения» что-то затянулось. Я знаю её обычные приступы чёрного юмора и матерного рэпа, но на этот раз, по-моему, всё серьёзней. Ты стихи её читал?

Я задумался. Когда-то она мне что-то зачитывала, мне вроде даже понравилось, но это было настолько давно… Да и учитывая мою любовь к чтению – максимум двенадцать страниц, только технические справочники, и только если припрёт… Она поняла, что мне не нравится и перестала напрягать. Я знал, что она выкладывает стихи на какой-то сайт, но ни разу там не был.

- Не читал.

- Что ты за друг… - Карина покачала головой. - В стихах душа. А у неё в последнее время все стихи – сплошной мрак и безысходность! Она даже Волка этого завела, по-моему, чисто из соображений тьмы и мрака – ночь, чёрные мотоциклы, лакированная косуха, рёв движка со снятым глушителем…

Я вернул рукой на место вползшие на лоб брови – Ксюха вирусы пишет, Карина знает, что такое глушитель… Интересно, какие у них остальные подруги?

- Так что она, этого Волка не любит? - Ну скажи, скажи что ей на него наплевать, пожалуйста…

- Да нет наверное… - Карина взлохматила чёлку. - Я подозреваю, что как раз с этим Волком у неё всё будет серьёзно. Да он классный, она фотки показывала, - она заулыбалась. - Высокий, накачанный, волосы такие шикарные. И Ксюха говорит, очень умный, она это любит. Обещал ей мотоцикл собрать. А его зверюгу она уже водит, ты бы видел, как это смотрится – здоровенный мотоцикл и на нём наша маленькая худенькая Ксюшка, так прикольно.

Мне прикольно не было. Совершенно.

У Карины зазвонил мобильный.

- Да. Привет. Да я тут… да, сейчас иду, - она положила трубку, улыбнулась. - Ксюха. У неё мобильный сломался, орёт как баньши, говорит – ждала меня в семь двадцать, потом пошла внутрь. А я её внутри не искала, не додумалась. Ладно, побежала я, а то она меня убьёт. Спасибо за кофе и извини, что напрягла.

Я провёл девушку до двери и задумался.

Включил компьютер, залез на Ксюхину страницу, поискал ссылку на стихи. Ничего так сайтёночек, скромно оформлено, дохренальйон читателей… А вот и Ксюхино творчество. Много. От количества названий мне стало плохо, если я буду всё это читать, я чокнусь через двенадцать страниц. Я вздохнул и открыл стих с самой свежей датой.

«В тёмном доме полном дымаПросто задыхаюсь.Кем мы стали, кем мы были –Виновата, каюсь…»

И это только начало. Дочитывать не стал, перешёл на следующий, начал читать с середины:

«…И не видит как тихо яРастворюсь в неизбежности.Что ж ты делаешь, боль моя?!Моя ласково-нежная…» *

Никогда не понимал таких стихов. Нет чтоб чётко и ясно: если – то – иначе… Нет, надо навернуть кучу непоняток! Я закрыл ноут и ушёл на кухню.

Если с этим Волком будет что-то серьёзное… Дальше мысли обрывались. Что тогда? Монтировку достать не проблема, но я подозреваю, что побитого его Ксюха любить не перестанет. Хреновая ситуация вырисовывается… Приглашения на свадьбу я не выдержу.

На кофе вздулась шапка пены, я нацедил полную чашку и ушёл думать.

***

Всё началось с того, что троллейбус сломался. Дождь прекращаться и не подумал, я втянул голову в плечи и выбежал под его холодные струи. Да ладно, всего полторы остановки, ещё не темно, ещё не осень… дойду. И приду мокрый и дрожащий, всё отлично, как и заказывали. Хотел – получай. Нужно быть осторожнее в своих желаниях.

А дождь не такой уж и холодный. Я мерил лужи широкими шагами, на глаза попался магазинчик – зайду, возьму сладкого. Много возьму, чтоб на всю ночь хватило.

А лето уже заканчивается. Днём, на солнце, это ещё не заметно, а вечерами – уже да. Темнеет раньше. Закат обещал быть кроваво-красным, облака уже сейчас отливали недобрым багрянцем, ветер…

Показался её дом, панельная шестнадцатиэтажка, окружённая высоченными деревьями, в её окне горел свет. Я расслабился – значит, она дома, не зря тащился.

Лифт натужно загудел, когда они так делают, мне прямо стыдно каждый раз за свои восемьдесят кило плюс ботинки. Хоть и технарь, и убеждённый материалист, всё равно вечно присваиваю механизмам человеческие качества. На потолке было одним и тем же почерком накарябано «NTL», «Алиса» и «Толкин». Да, разносторонне развитые жильцы в этом подъезде. Лифт дёрнулся и замер, двери разошлись, на меня с одинаковыми злобными мордами уставились толстая бабка и толстый пекинес…

Бывает. Я прошёл к Ксюхиной двери, позвонил. На звонке синела полоса изоленты, я знал, что точно такая же есть внутри на динамике – сам делал. В прошлом году, когда этот раритет шестьдесят лохматого года стал глючить. На данный момент этот звонок занимал третье место по древности из всего, что я когда-либо ремонтировал. Выше стояли только дедов патефон и лично откопанный в гараже ламповый транзистор.

За дверью послышались неровно шаркающие шаги – тапки на ходу надевает. Я улыбнулся. Она открыла, отбросила с лица розовую чёлку, с обречённым стоном уткнулась лбом в косяк:

- Слав… извини, тут такое творится. Заходи. Только не разувайся, здесь грязно.

Я вошёл, осмотрелся — не так уж и грязно. Мокро разве что, из коридора видно плавающую по кухне дорожку, вот там грязно, да…

- Что случилось?

Она махнула рукой, поморщилась:

- Сейчас расскажу… Пойдём в спальню, я уже видеть всё это не могу, достало.

Мы прошли во вторую комнату, спальней это можно было назвать с натяжкой, от спальни здесь только матрас с постельным в углу на полу. Это была скорее мастерская – по центру комнаты возвышался мольберт с какой-то картиной, сейчас накрытой куском измазанной в краске материи, вдоль стен стояли старые и новые картины, некоторые из них я никогда не видел. На одной был изображён пирс, уходящий в море, а по пирсу нёсся на байке улыбающийся парень в кожаной жилетке и штанах, но босиком. Прорисовано всё было до последнего стелющегося по ветру волоска, руки она ему накачала, пожалуй, даже сильнее, чем на самом деле. А от края пирса начинался призрачный мост в небо, в облаках угадывались ворота, из-за которых бил золотой свет.