Лежа на животе и тяжело дыша, девочка услыхала чьи-то шаги. Посмотрев вверх, она увидела десяток солдат, марширующих по направлению к лагерю. У нее перехватило дыхание.
Она перевела взгляд с мускулистых бедер на красно-черную солдатскую юбку и на сверкающую грудь. Он — кого она называла Язон — шел в пределах броска камня от нее.
Едва дыша, она следила за приближением героя. Язон шагал твердо и уверенно. Ике казалось, что он парит над землей.
— Помоги мне, — тихо просила она, пока он приближался к стоянке Вандовина. — Пожалуйста, Язон, забери меня отсюда.
Он остановился, как если бы она сказала это громко; их взгляды встретились. В его глазах цвета моря появилось смятение, она опять почувствовала его боль.
Пожилой человек, шагавший рядом с ним, заговорил и отвлек его внимание, и, к ее огромному разочарованию, Язон направил отряд к дальнему концу канала. «Вернись, — молила она в отчаянии. — Ты должен спасти меня. Ты мой герой».
Продолжая смотреть на него, она невольно содрогнулась. Как мог он смотреть так проникновенно, а потом покинуть ее, слегка пожав плечами?! Слыша, как он смеется вместе с солдатами, Ика чувствовала себя совершенно одинокой.
— Ты, бесполезная скотина!
Не такая уж и одинокая… Возле нее стоял Вандовин и дышал перегаром. Это вдвойне усилило ее отчаяние от потери героя. О боги, как же она ненавидела Вандовина, ненавидела его усы со следами жирной пищи, ненавидела мешковатое грязное брюхо.
«Что, — подумала она с опаской, — привело его так рано?»
— Ну что, мешок с костями. — Он плюнул на землю возле ее согнутых ног. — Сколько сделок ты расстроила своим поганым языком? Клянусь преисподней, никогда я не потрачу ни одной монеты за какую-то девку.
Ика пожалела, что поддалась испугу. Вандовин подл, как крысы, и достаточно малейшего замешательства, чтобы он разошелся. Ей нужно вести себя осмотрительнее и не попадаться ему под руку.
— Что за дурость нашла на меня, когда я решил тебя купить? Для чего еще нужна девка, кроме как для публичного дома? Хотя с таким костлявым телом из тебя не получится даже приличной шлюхи. Я уж подумываю, не выдать ли тебя за мальчишку.
— Чем это ты думаешь? — пробормотала Ика, отстраняясь от его пинка. — У тебя и мозгов-то нет.
Поглощенный своей речью, Вандовин не расслышал оскорбления.
— Если бы Минос дал две монеты, этого было бы достаточно. Я бы и одну взял, лишь бы избавиться от тебя.
Вспомнив танцоров в царской свите и их важный вид, Ика подумала, что не так уж и плохо стать танцовщицей. По крайней мере, ее кто-нибудь будет уважать.
— Ну хорошо, продай меня.
— Какая смелая! Ты не знаешь, как трудно готовиться к бычьим танцам. Сколько лет пройдет, сколько несчастных случаев может случиться. Говорят, что многие входят в Кносский дворец, но немногие выходят.
— Я не боюсь, — похвасталась Ика. — Мой отец, Посейдон, не позволит причинить мне вред.
— Да, но критяне почитают Мать Землю. И Посейдон не должен вмешиваться в здешние дела.
Ика хотела крикнуть, что ее отец что-нибудь придумает, что Посейдона не проведет никакая богиня, но она каждый день обнаруживала, что так мало знает об окружающем мире. Если ей уже нельзя надеяться на Посейдона, то, может, не так уж хорошо быть танцовщицей.
«И, кроме того, — подумала она, взглянув в сторону лагеря, — тогда уже не встретить мне своего героя». Язон был предназначен ей судьбой — она была в этом уверена — и нужно быть рядом с ним, когда и он осознает это.
— Посмотри на себя, — не скрывая презрения, Вандовин подошел и рыгнул ей прямо в лицо. — Ты что, в самом деле считаешь себя родившейся от богов? Разве боги заботятся о тебе хоть сколько-нибудь?
Одуревшая от вони старого вина и испорченного мяса, Ика тем не менее пристально смотрела на него.
Его губы сжались в презрительную ухмылку.
— Если так, о дитя богов, что же Посейдон не защитил тебя от человека, который продал тебя первому встречному?
Ика думала об этом всю ночь и знала как отвечать на этот вопрос.
— У него были свои причины, — уклончиво ответила она.
— У Посейдона? Или у старика? — ухмылка стала еще шире, обнажая его гнилые зубы. — Не думаю, что Шабар жалел тебя. Знай он все заранее, не потерял бы он в море и корабль и жизнь.
На мгновение мир замер. Не было ни звука, ни движения — только холодная пустота.
— Этим утром его корабль прибило к берегу, — продолжал Вандовин со злодейской ухмылкой, — или, скорее, то, что от него осталось. Девять трупов выбросило на берег, последним — самого старика.
Ика почувствовала тошноту. Вот почему Вандовин вернулся так быстро. Не мог дождаться сообщить ей эту новость.
— Не слишком ли страшная расплата, — спросил он.
— Нет, не расплата, отмщение. Боги умеют постоять за себя!
Она подумала о том, как часто старик предупреждал ее держать язык за зубами. Конечно, он продал ее, его парни дразнили ее, но они не заслужили такой смерти. Несколько горячих, опрометчивых слов — и все. Нет ни Шабара, ни его здоровенных сыновей.
Вандовин заметил ее слезы и ткнул ее кнутом.
— Что это? Дитя Посейдона плачет? Герой ревет, как грудной ребенок.
Первым ее побуждением было осыпать его проклятьями, как и Шабара, но теперь она знала, насколько опасны необдуманные слова. Начиная с этого дня, поклялась Ика, она будет тщательно обдумывать каждое слово.
Вандовин злобно хихикнул.
— И где же бравый воин? Не думаю, что ты хоть один день продержишься в минойском лагере.
— Ты не можешь продать меня им, ты обещал Шабару.
— Старик умер. Значит, и обещание тоже умерло.
Глядя в его красные глазки, Ика ощутила глухую стену равнодушия и поняла, что никакая мольба не пройдет сквозь нее. После всех ее плевков и ругательств, после того, как она расстроила возможные сделки своим непутевым языком, Вандовин хотел поскорее избавиться от нее и, может быть, немного отомстить ей при этом.
— Ты не можешь продать меня Миносу, — продолжала она сопротивляться, к своему же удивлению.
— Конечно же, нет, — произнес позади нее чей-то жизнерадостный голос. — Молодого раба покупаю я.
Обернувшись, Ика почувствовала, как все вновь встало на свои места, ведь сзади стоял Язон.
Дамос едва не споткнулся — так резко Язон остановился перед ним. Остановка удивила Дамоса, ведь они направлялись во дворец на поиски какой-нибудь танцовщицы. Его мальчик был просто помешан на этих прыгуньях: не было праздника, чтобы он не оказался в конце концов у одной из них в постели.
Итак, они остановились, да так резко, что Дамос, выпивший изрядно вина, едва не ткнулся в спину Язона. Он еще обретал равновесие, когда тот заговорил.