— Я бывал в подобных передрягах и раньше. Но должен сказать, что никогда не видел, чтобы заложник сохранял такое присутствие духа. Эта молодая леди, благодаря своей выдержке и поразительному хладнокровию, держала под контролем непредсказуемую ситуацию до тех пор, пока мы не прибыли. — Показания обаятельного полицейского подкупали своей искренностью.
Бесцеремонная импровизация Майкла раздражала Эбби.
— Напомни мне, что я «молодая леди», в мой следующий день рождения, обязательно! — воскликнула она.
Вся семья зашикала на нее.
Взволнованное лицо репортера дали крупным планом.
— Вы полагаете, что доктор Фицджеральд, по всей вероятности, спасла своим хладнокровным поведением жизни других людей?
— Без всякого сомнения, — ответил Майкл, не моргнув глазом. — Единственно своей редкой выдержкой она предотвратила захват других заложников; а благодаря своей быстрой реакции удержала преступника на приличном расстоянии от пациентов и персонала. Когда на тебя направлен револьвер, так бесстрашно вести себя — настоящий подвиг.
Эбби сунула в рот еще порцию помадки и продолжала напряженно следить за репортажем.
— Сержант Вивиано в прошлом уже имел награды за храбрость от департамента полиции, — почти благоговейно говорил репортер, — он награжден медалью «За доблесть». Доктор Эбби Фицджеральд, врач «неотложной помощи», работает в больнице четыре года. Мы, к сожалению, не смогли связаться с нею, чтобы услышать ее комментарий этих страшных событий.
Но это был еще далеко не конец передачи. Камера развернулась к столу регистрации. Собравшиеся здесь пациенты, которым тоже захотелось лавров героев, беззастенчиво рассказывали о своем неожиданно проявившемся мужестве.
Репортаж бригады теленовостей явно был с перехлестом, рассчитанным на шумную сенсацию. Вполне возможно, если бы в этот день где-нибудь началась война или разразился компрометирующий скандал вокруг крупной политической фигуры, эти события отодвинулись бы на второй план. Но, как бы то ни было, пресса бесспорно увлеклась этой историей и лично ею. И они, вероятно, не оставят Эбби в покое, пока не сделают из нее национальную героиню.
— О, Господи, за что такие испытания? — подумала Эбби.
Она начала винить себя за легкомыслие: меньше всего ей следовало улыбаться, глубокомысленно рассуждая о том, что ты чувствуешь, когда тебя чуть не расстреляли в упор. От воспоминаний ее опять начинало мутить. Эбби чувствовала себя растерянной и беспомощной перед натиском прессы. Она понимала, что ее не оставят в покое, пока не добьются желаемого эффекта. А может случиться и худшее: ушлые репортеры способны воскресить печальную историю шестнадцатилетней давности, чего Эбби не могла допустить.
Что ей остается делать? Как защитить себя и свою семью от настойчивых притязаний прессы? И к кому она может обратиться за советом?
Эбби проснулась на следующее утро, так и не найдя вразумительного решения — как же ей поступить? Она спала плохо, ее мучили кошмары. Ей снилось, что сержанта Вивиано не удавалось привести в сознание. Жена Вивиано, появившаяся внезапно, во всем обвиняла ее, Эбби.
Когда Эбби вошла в кухню, чтобы выпить чашку кофе, ее уже ожидала встревоженная мать. Эбби предстоял полный неотложных забот день: сегодня ей необходимо вернуться в свою собственную квартиру. Она должна переговорить с полицией, а затем убедить администрацию больницы, что в состоянии вернуться на работу. Ее жизнь должна войти в привычную колею. Чего ей не следует делать, так это оставаться дома, где слеполюбящая мать непроизвольно заставит Эбби потерять с таким трудом обретенное присутствие духа.
Эбби стояла над старой плитой, когда мысль о Майкле Вивиано возникла в ее сознании. Он был полисменом. У него есть награды за проявленное мужество. Конечно, в его биографии было много интересного, захватывающего, что не могло оставить прессу равнодушной. Может быть, он знает секрет безболезненного общения с неугомонными посланцами газет и телевидения? Майкл сам по себе — незаурядная личность, с чувством собственного достоинства, неколебимого самообладания, размышляла Эбби. Ее поразило еще одно качество Майкла — способность сохранять невозмутимое спокойствие и чувство юмора в любой, самой коварной ситуации.
Эбби не осознавала, что, когда она вспоминала о красивом, белокуром полисмене, глаза ее светились. Но наблюдательная мать заметила разительную перемену в выражении ее лица. И если бы в этот момент не раздался звонок в дверь, она непременно спросила бы, чем вызвана эта внезапная перемена в ее настроении.
Эбби интуитивно бросилась открывать, словно должен прийти кто-то желанный.
— Я открою, мама, — сказала Эбби и направилась в гостиную.
В комнатах маленького дома еще царил утренний полумрак, занавески были опущены, чтобы спастись от палящего солнца. Эбби этот полумрак напоминал пустую церковь. Она прошла по паркетному полу, рассеянно отпивая кофе и думая о Майкле Вивиано.
Подойдя к двери, Эбби поставила чашку с кофе на маленький столик. Затем она ловко поправила свои густые волосы. Но в спешке Эбби даже не успела воткнуть в них гребень. Явившись вчера вечером домой в рабочем голубом балахоне, утром она переоделась в спортивные шорты своего брата Томми, и в лиф от старого купальника. Эбби мало заботилась о своих туалетах, не придавая этому особого значения. Большую часть своей жизни она провела среди мальчишек, отсюда появились и ее спартанские наклонности.
Эбби открыла дверь с намерением быть как можно обходительнее. Но, увидев, кто стоит перед ней, она потеряла дар речи.
— А ведь я мог бы оказаться фотографом! — весело сказал улыбающийся Майкл. Его глаза с восхищением скользнули по плавным изгибам ее стройной фигуры. Все же спортивная одежда дает большие возможности красивым женщинам, подумал Майкл с благодарностью к модельерам, придумавшим эту раскрепощенную моду. Он пришел к выводу, что эти докторские балахоны преступно уродовали женское тело. Вчера вечером изящные очертания фигуры Эбби были скрыты этой бесформенной синей одеждой. Сегодня же в ней открылась та бессознательная чувственность, которая делает женщину опасно-привлекательной. С посвежевшим лицом, отдохнувшая, она была просто неотразима. Майкл не мог оторвать от нее глаз.
Эбби испытывала то же самое. От одного облика Майкла Вивиано у нее перехватило дыхание. Сегодня он явился в штатском. На нем была спортивная рубашка с отложным воротом, обнажавшим его шею и грудь, покрытую вьющимися золотистыми волосами, и фирменные джинсы, туго обтягивающие узкие бедра. Эбби нашла, что знак его мужского достоинства выглядит в джинсах, похожих на лосины, впечатляюще; она едва удержалась от похвалы, что, наверное, смутило бы его.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});