Читать интересную книгу Живая святая православного джихада - Александр Леонидович Яковлев

машинного масла и оружейной смазки. В ушах стучал шум мотора, в груди бешено колотилось сердце. Сжимая вспотевшими ладонями камеру, Денис смотрел в безмятежное лицо устроившегося напротив штурмовика по имени Максим. Он был совершенно спокоен. Его руки нежно прижимали к груди антидроновое ружье. Этот доброволец не носил балаклавы, и, оказавшись напротив него, военкор несколько минут рассматривал наколотую у него под левым глазом хризму.

Где-то вдалеке операторы уже засекли ПТРК противника и направили к нему дрон-камикадзе. Осталось подождать считаные минуты до подтверждения поражения цели, и тяжелая машина взревет дизелем, неся оседлавших ее броню штурмовиков в самое пекло боя.

Денис повернул голову. В соседнем кресле сидел медик отделения, Дима, позывной Дантист. Он улыбнулся белоснежной улыбкой и огладил аккуратно подстриженную бороду пшеничного цвета. Денис поймал себя на мысли, что этот парень и сам мог бы быть прототипом для шеврона со Спасом Нерукотворным, который носил на рукаве.

Поймав взгляд военкора, Дима подмигнул ему и громко произнес:

— Господь — Пастырь мой. Я ни в чем не буду нуждаться.

С задней части машины отозвался чей-то хриплый голос:

— Он покоит меня на злачных пажитях и водит меня к водам тихим.

— Подкрепляет душу мою, направляет меня на стезе правды ради имени своего, — продолжил кто-то сбоку.

— Если я пойду долиною смертной тени, не убоюсь зла, потому что Ты со мной. Твой жезл и Твой посох успокаивают меня, — произнес Максим.

— Ты приготовил предо мной трапезу в виду врагов моих, умастил елеем голову мою, чаша моя преисполнена, — сказал еще один доброволец.

— Так, благость и милость Твоя да сопровождают меня во все дни жизни моей, и я пребуду в доме Господнем многие дни, — послышался голос Семена.

— Аминь! — произнесли все хором, и боевая машина рванула вперед.

Через несколько минут после начала движения загрохотала 30-миллиметровая пушка на башне их БМП. Для Дениса замедлился ход времени, когда пробежавший по синапсам нервных волокон ток заставил надпочечники вбросить в кровь заряд адреналина. Цвета и запахи стали более резкими, горло пересохло, а костяшки пальцев, стиснувших фотоаппарат, побелели. Каждая секунда от начала стрельбы до остановки боевой машины тянулась мучительно долго. И вот наконец низкий голос Бороды рявкнул: «С Богом!», и двери десантного отделения открылись.

Штурмовики мгновенно наполнили воздух раскаленным свинцом, слова молитвы сменились боевыми командами. Стоило только военкору выпрыгнуть из машины и залечь под деревом, как БМП тут же развернулась и, не забывая постреливать в соседнюю посадку, унеслась обратно. Максим вовсю крутил головой, выискивая в небе цели для своей дронобойки, а Дантист с автоматом наизготовку просматривал тылы атакующего отделения.

Группа двигалась вперед, как горячий нож сквозь масло. Вместо кадров боя с дозором в наблюдательном пункте военкор довольствовался сделанными на бегу снимками изрешеченных пулями тел.

Грохот выстрелов не смолкал ни на минуту. Денис, затянутый в водоворот боя, лихорадочно водил камерой во все стороны, едва успевая нажимать на нужные кнопки. Адреналин сделал свое дело, и чувство страха отошло на задний план. Взрывы гранат, шум раций, треск автоматных очередей перестали восприниматься как нечто пугающее и опасное, военкора полностью захватила динамика атаки.

Кадр за кадром он фиксировал мгновения боя. Вот доброволец кидает гранату. Его товарищ заправляет ленту в РПК. Борода с автоматом в руках перекатывается между елок. Невеста из гранатомета на плече посылает в дерево над окопом противника осколочную гранату, и за ее спиной эффектно распускается букет раскаленных газов.

Стоило отделению подобраться вплотную к опорнику, как стих грохот пушки БМП-2, прикрывавшей штурмовиков со стороны своих окопов. Расчищая себе путь гранатами, бойцы уверенно закатывались в траншеи и по двое, прикрывая друг друга, вели зачистку. Ни на секунду не стихала рация, передавая информацию от зависшего над полем боя беспилотника.

Земля затряслась, когда артиллеристы начали отсекать противника от подкреплений. В участок лесополосы полетели 152-миллиметровые снаряды. Наступила решающая фаза штурма.

Внезапно в нескольких метрах от Дениса раздался взрыв. Он потерял ориентацию и упал. Рядом кто-то прокричал:

— Триста!

Военкор лихорадочно начал ощупывать себя, но не нашел никаких повреждений. Случайно его взгляд упал на лежавшего рядом бойца. Тот не двигался, тело изогнулось в неестественной позе. Быстро подобравшийся Дима Дантист схватил раненого и попытался оттащить за деревья.

Денис пополз следом, помогая медику. Вдвоем они вытянули парня с линии огня. Сердце солдата еще билось, но сам он был без сознания. Его камуфляж быстро намок от крови. Военкор вытащил из кармана турникетный жгут, а Дантист достал из рюкзака индивидуальные перевязочные пакеты.

— С руками и ногами справишься? — напряженно спросил Дима.

— Да, — резко ответил Денис и, не тратя времени, приступил к перевязке.

Медик аккуратно снял с солдата шлем, а затем ножницами с тупыми концами начал срезать одежду.

Грудь раненого не поднималась. Дима уверенными движениями накладывал повязки с гемостатиком. С таким количеством осколочных ранений счет шел на секунды. Спеша остановить кровотечения, военкор не стал записывать время наложения жгутов. Он даже не заметил, как вокруг стихла артиллерийская канонада и прекратились автоматные очереди.

Дима достал из рюкзака и вставил в рот раненому орофарингеальную трубку. Затем наклонился над ним, пытаясь услышать дыхание. Хрипло выругавшись, медик засучил рукава.

Сердечно-легочная реанимация — вспомнился военкору термин из курса военной подготовки. Дела молодого добровольца были плохи.

— Я помогу, — неожиданно раздался женский голос.

Сестра Наталья присела рядом с раненым и положила голову солдата себе между коленей. Поглаживая его лоб, она сказала:

— С Богом!

Дима сложил руки в замок и резко надавил на грудь парня.

— Слава Тебе, Господи Иисусе Христе, Сын единородный безначального Отца, — произнесла женщина.

Медик проводил ритмичные компрессии, а Денис сжал ладонь раненого, словно стараясь удержать его среди живых.

— Едино исцеляй всякий недуг и всякую язву в людях, яко помиловал меня, грешную, и избавил меня от болезни моей, не попустив ей развиться и умертвить меня по грехам моим.

Сделав тридцать нажатий, Дима остановился. Наталья запрокинула голову раненого и наклонилась к нему. Прервав молитву, она зажала его нос и дважды вдохнула воздух в торчащую трубку.

— Даруй мне отныне, Владыка, силу твердо творить волю Твою во спасение души моей окаянной и во славу Твою с безначальным Твоим Отцом и единосущным Твоим Духом ныне и присно и во веки веков. Аминь.

Когда Наталья произнесла последние слова молитвы, Дантист прекратил компрессии. Невеста собралась снова сделать искусственное дыхание, но раненый задергался и с хриплым кашлем выплюнул из горла трубку. Пластик ударил женщину по лицу, и она заморгала. Дима взял парня за руку и проверил пульс. Подержав несколько