это свое любимое платье. Вот и пригодилась, совсем в пору, и рыжая коса ниже пояса, невеста Ленка. Арина заметила, что незнакомый, невысокий паренек танцует с дочерью уже в который раз, не отпускает от себя. Арина махнула ей рукой, Елена подошла, раскраснелась от танцев, жарко.
– Это чей? – перебила ее Арина.
– С Чернево, Закатов Василий. Он здесь в гостях.
– Ну иди танцуй, а то жених заждался, – засмеялась Арина.
– Это что? Костя на Маришку заглядывается?
– И та-то лахудра глазки ему строит. Этого нам только не хватало, вся природь их никудышная, голодранцы, ну и Костя! Поговори с ним, – Арина даже толкнула локтем мужа в бок.
Павел закашлялся:
– Успокойся, не шуми, потом, куда эта босота лезет?
– Да и он хорош, сколько девок.
Павел налил себе в стакан чаю, отлил в блюдце и стал пить не торопясь, маленькими глотками, без сахара, глядя на морозный узор окна, мысли были его далеко, он опять вспомнил ту другую жизнь, о которой и говорить было нельзя. Фабрику свою, рабочих, которые с уважением кланялись ему при встрече. А Арина, как она управлялась в производстве, строгая, но справедливая. Дом каменный с большим садом, Костя и Лена с няней гуляли, маленькие, смешные, только жизнь налаживалась…. «Жена с дочерью в шелках ходили. Все сломали, весь труд, все мечты. Как живы остались?»… Павел размашисто перекрестился на Красный угол. Арина молча поглядела на мужа, тяжело вздохнула и неотрывно продолжала смотреть за Еленой.
– Где они лучше? Тут не до фасона.
– Деревенщина, но видимо семья крепкая, вон и держится с достоинством. Да и невеста на навозе выросла, – хихикнула Арина.
Павел строго взглянул на жену: «А ты бы здесь лучше помолчала, приволокла семью в тьму тараканью». Арина отвернулась: близок локоть, да не укусишь, ошиблась, сколько можно? Одно и то же.
А вскоре пожаловали в дом Солдатенковых сваты. С саней запряженной тройкой вороных первым соскочил Василий в полушубке, в лисьей шапке, он помог сойти матери, статной красивой женщине.
– Мать, – прошептала Арина мужу. Отец Василия уже привязывал вожжи к изгороди, с ними еще были два парня и сестра жениха Екатерина. Разрумяненные морозом, все-таки тринадцать километров среди заснеженных лугов и полей, но санный путь был хорошо накатан и тройка всю дорогу шла рысью. «Купец» пришелся по душе родителям Елены, да и сваты не лыком шиты, сразу видно природь хорошая.
– Да и не до фасону теперь, что в приданное? Сундук с добром, да коса до пояса, – ухмыльнулась Арина.
Павел не ответил. Был назначен день свадьбы. Гуляли весело, со стороны невесты был ее дядя, брат Арины Василий Иванович с семьей, Арина гордилась братом, он выделялся среди гостей благородной статью, он был с молодой женой красавицей лет тридцати и двумя взрослыми дочерьми от первого брака. Была и сестра Арины Серафима с двумя взрослыми дочерьми. Закатовских было много, люду собралось порядочно и с соседних деревень. Костя взял из рук гармониста гармонь и заиграл с переборами, залихватски, свадебные застыли в изумлении, Костя заиграл цыганочку с выходом. Тут и понеслось, Павел не выдержал, встал, одернул пиджак и направился к дочери. Марфа набросила Елене на плечи турецкую шаль с кистями. Они танцевали, а круг для них гости делали шире.
– Какой веселый и хороший народ, —думала Марфа, любуясь парой. Она мечтала и молилась за сына и вот такая жена, природь вон всем на зависть.
Отец жениха узнал и Павла, и Арину, это их много лет в пургу подвозил, вот и девочка та выросла, теперь жена его сына. Василий молча курил на пороге: «Люди пришлые, дело темное и спросить нельзя». На порог вышел Павел, закурил. Народ стоял во дворе, пришли и с соседнего Хотеньшино.
– Ты не волнуйся, сват, дочь любимую в вашу семью отдаю, не обижайте. Вашему Ваське повезло, да и вам, – Павел затянулся папиросой, – надо народ угостить, пусть женщины вынесут банку самогона и закуски.
«Замашки не забыл барские», – подумал Василий, но улыбнулся и кивнул.
Елена была счастлива, она переехала в небольшой дом на Чернево. Муж веселый, вроде покладистый, да и домик отдельный подарен от родителей мужа нравился Елене. Свекровь все улыбается, довольна. Елена наконец-то освободилась от властной матери, это она строполила отца. Арина властная, даже Павел не перечил ей. Дети воспитывались в строгости. Теперь Елена молодая хозяйка, муж ее любит и ценит и они теперь вдвоем с ним в этом уютном домике. А деревня тоже красивая, зеленая, дорога уходила вниз на небольшой луг к речке Снежеть. Свекор со свекровью жили рядом в соседней большой хате. Марфа сразу полюбила невестку, она старалась помогать молодым, она видела, что ее сын любит Елену. Свекор был строг, но не вмешивался в жизнь молодых. Невестка видная, хваткая и это ему нравилось.
В Закатовскую природь влились два сильных рода: Губины с деревни Голубино и Солдатенковы. Марфа Губина была не только красавица, но и очень хорошая хозяйка, рукодельница, от зари до зари управлялась по хозяйству, осенью начинала прясть, ткать, вышивать, шить и все у нее получалось, и все она делала с удовольствием. У кого в хате было «шаром покати», а в хате у Марфы в Красном Углу и на портретах самотканные рушники в красивых вышивках красно-черным крестиком и с тонким красивым кружевом, полы застелены новыми половиками, постель в кружевных подзорниках и накидках. Белье у мужчин и женщин тоже из тонкого полотна, его она отбеливала в лугах на росе. Вот теперь и Елена, сильный характер, энергичный и красавица, чувствовалась порода. Марфа сразу заметила, что повезло с Еленой. Две эти женщины сделали семью сильной и зазвучала фамилия – Закатовы. Хотя другие семьи Закатовых ничем себя не проявили, так «голь перекатная».
Елена заметила, что не все деревенские рады ей. Дунюшка казачихина тяжело переживала женитьбу Василия, она давно любила его. Радовалась, когда на танцах он ее приглашал, потом вместе шли с клуба, говорили, Василий что танцевать, что поговорить шутя ни о чем любил, получалось у него все это легко. Он, поравнявшись с ее хатой, хлопал ей по плечу: «пока»,– и шел домой. Дунюшка надеялась, Василий знал о ее любви, и это его тяготило, он нравился и другим девушкам, а полюбил Елену. Он вспомнил ту хорошенькую девочку, уставшую и продрогшую с ее семьей, это их они тогда зимой подвозили с Карачева.
– Пришлые,– это сказал отец тогда им вслед, когда они пошли дальше по дороге занесенной поземкой.
– Еще тринадцать километров добираться до Кондрево, горе