Аборигенам понадобилось какое-то время, чтобы поверить, что Сьюзен в состоянии дать дельный совет в случае неладов со здоровьем. Впрочем, ей все же было легче добиться признания, чем любой другой медсестре на ее месте: как-никак общие приемные родители с Томом Джеймсом, и, хотя о кровном родстве речь не шла, Сьюзен считалась его сестрой.
Местные жители доверяли Тому. Это он убедил правительство построить этот комплекс, и именно благодаря его усилиям была введена в действие программа, нацеленная не только на обеспечение сегодняшнего и завтрашнего благополучия аборигенов, но и на поддержание их древней культуры как живой, созидательной силы, гордости народа.
Здесь, в центре социальных услуг, развивалось и сохранялось для будущих поколений их фольклорное искусство. Здесь проходили общинные советы, на которых разрешались конфликты и определялись ближайшие цели, причем люди рассчитывали больше на свои собственные силы, чем на финансовую помощь правительства. В прежние годы возникало много недоразумений из-за не правильной оценки общественного уклада коренных австралийцев. Теперь, благодаря таким людям, как Том, наводящим мосты между старым и новым миром, к их традициям и обычаям относились гораздо более уважительно.
С тех пор как Сьюзен вышла замуж за Брендана, Том не переставал поддразнивать ее, спрашивая, когда же она соберется обзавестись детьми, но Сьюзен не хотела торопиться, она слишком любила свою работу. Теперь же ей показалось, что время пришло. Ей двадцать шесть, и она готова стать матерью.
Закончив осмотр грудничков, Сьюзен поехала в медицинский центр, но по дороге не устояла перед искушением заглянуть на минутку к Тому на работу и сказать о своих планах на будущее. Нечего ему больше ее дразнить — пусть лучше готовится к роли дяди. Входя в приемную Тома, она заранее улыбалась, представляя, как обрадуется брат. Но не успела Сьюзен спросить, свободен ли Том, как услышала голос Лейта Кэрью, говорящего явно на повышенных тонах, отрывисто и зло.
— Что там такое? — спросила она секретаршу. Та только беспомощно развела руками. Сьюзен остановилась перед дверью в кабинет Тома. Инстинкт самосохранения подсказывал ей:
«Уходи немедленно. Не связывайся с Лейтом Кэрью». Но раз он так разозлился, значит, встретил непреодолимое препятствие на своем пути. И наверняка не понимает, что Том ходит в принципе другими путями. Так что, если Кэрью пытается найти следопытов, чтобы продолжить поиск Эми…
Сьюзен содрогнулась. Что бы там ни говорили полицейские насчет одежды, найденной у логова динго, в глубине души она понимала: случись подобная трагедия в ее семье, она бы ни за что не бросила поиски, как бы малы ни были шансы. Легко представить себе муку бесконечных сомнений: все ли сделано для того, чтобы найти девочку? И так тяжело жить без однозначного ответа.
Жалость боролась в душе Сьюзен с холодным здравым смыслом — и победила. А может, нечто другое заставило Сьюзен открыть дверь? То, чего Сьюзен не хотела ни понимать, ни признавать. Хотя и почувствовала, как застучало ее сердце, когда она повернула круглую ручку и толкнула дверь. Все от страха, сказала себе Сьюзен. Опять это пугающее ощущение, что ее судьба неразрывно связана с жизнью Лейта Кэрью.
Она перешагнула порог в тот момент, когда Лейт Кэрью хлопнул ладонью по столу Тома и прокричал в бессильной ярости:
— Что еще вы за это хотите?!
Том сохранял полную невозмутимость, словно глядел с высоты тысячелетий, прожитых его народом на этой земле. Сьюзен мигом поняла, что Лейт Кэрью ненароком задел ценности и верования, священные для ее названого брата и для всего племени питджантджатджара, к которому он принадлежал. Лейт Кэрью мог теперь распинаться до самого вечера, Том сохранял бы невозмутимое спокойствие, обращая на слова находящегося перед ним человека не больше внимания, чем на жужжащих вокруг мух.
Но тут Том увидел ее в проеме двери и поднялся со стула:
— Сьюзен!..
Лейт Кэрью обернулся — излучаемая им энергия вдруг сосредоточилась на ней, словно окружив ее электрическим полем. В первое мгновение он будто не поверил своим глазам, а затем на его лице появилось довольное выражение, словно с ее появлением сам собой разрешался какой-то беспокоивший его вопрос.
«Не надо мне было входить», — пронеслось в голове Сьюзен. Дрожь пробрала ее, когда она встретилась глазами с человеком, которого упорно гнала от себя. Прежнее ощущение сделалось еще отчетливей: они должны сыграть какую-то роль в жизни друг друга. Это, должно быть, связано с девочкой, изо всех сил убеждала себя Сьюзен. Иного объяснения она не могла допустить.
Сьюзен с трудом оторвала взгляд от Лейта и повернулась к брату:
— Том, пожалуйста, сделай все от тебя зависящее, чтобы поиски девочки продолжились.
Она бросила на Лейта Кэрью взгляд, ясно говоривший, что ему не понять происходящее здесь.
— Сделай это, — настаивала Сьюзен. — Пожалуйста, ради меня, ради всех нас. Ведь потерялся ребенок. Том.
Он должен был понять, что имеет в виду Сьюзен. Все его братья и сестры в каком-то смысле были потерявшимися детьми до той поры, пока их не нашли и не усыновили Джеймсы. Единственное исключение — сам Том, вот почему Сьюзен сомневалась, смогут ли ее слова тронуть душу брата.
Никто точно не знал, сколько Тому лет. Когда его обнаружил в пустыне самолет-разведчик, ему было то ли девять, то ли двенадцать. Том вовсе не потерялся, в пустыне он был у себя дома. Но чиновники государственной службы социальной защиты поселили мальчика в Вэрбартонской миссии, будучи в полной уверенности, что поступают так для его же блага.
Когда приемные родители Сьюзен предложили ему свой кров, Том воспользовался случаем, чтобы выбраться из миссии. К тому времени он принял твердое решение учиться, чтобы понять образ мыслей белых людей и использовать полученные знания на благо своего народа.
И у него это прекрасно получилось, с гордостью думала Сьюзен. Но будет ли его преданность собственной древней культуре поколеблена под влиянием основных ценностей семьи Джеймс, в которой детей учили от всей души помогать каждому человеку, попавшему в беду, независимо от его цвета кожи, расы и вероисповедания, — этого Сьюзен не знала.
Не родился еще тот человек, которого Лейт Кэрью стал бы молить о помощи, признавая собственное бессилие. Он был слишком самонадеян, слишком привык к тому, что семейное богатство открывает перед ним все двери. Но Сьюзен просила не за него. Она просила Тома помочь ребенку — невинному, беспомощному ребенку, оказавшемуся в пустыне не по своей вине.
Том медленно кивнул в знак согласия.