– Если бы в нашей работе требовались только силы…
Макс оценил его тактичность.
– Ну, что ж. Перейдем к делу. Вы просмотрели бумаги?
– Конечно. Однако меня одолевают некоторые сомнения.
Макс удивленно вскинул тонкие, четко очерченные брови:
– Сомнения?
Карл скорчил гримасу, как будто во рту у него оказалось что-то нестерпимо кислое:
– Вы меняете мне задачу.
– С чего вы взяли? Вы специалист по мозговой деятельности, насколько я понимаю?
– По мозговой деятельности – да. Но по деятельности живого мозга.
Макс подошел к нему ближе и спросил:
– А сколько он жил?
Карл удивился:
– Кто жил?
– Ну, тот мозг, который вы держали в руках?
– Все зависело от состава, в который его погружали.
Макс продолжал расспрашивать:
– А что потом? Вы останавливали свой эксперимент, как только мозг умирал?
Карл замялся:
– Ну, не всегда…
Макс просиял:
– Значит, вы продолжали эксперименты на мертвом мозге, если они могли обеспечить вам результат?
Карл понимал, куда он клонит.
– Да, вы правы, господин Кладо, но вы предлагаете перейти на опыты с мертвым мозгом, то есть с мозгом людей, которые уже умерли.
Макс снова занял оборонительную позицию за своим столом.
– Вы будете иметь дело с естественной смертью и не будете причастны к варварству, которое имело место в Индии.
Карл тяжело молчал, и Председатель счел, что это благоприятный момент для того, чтобы ввести его в курс дела.
– Сегодня в мире слишком много богатых людей. И они смертны. Раньше их смерть не приносила дохода никому, кроме прямых наследников, но теперь все может измениться. Люди вкладывали огромные деньги в свою жизнь, но настало время инвестиций в смерть, и не только в свою собственную.
Карл заерзал в кресле. Ему показалось, что в комнате слишком душно. От Макса не ускользнула его нервозность. Председатель слегка понизил температуру на пульте кондиционера и задумчиво покачал головой. Может, он поторопился? Может, этот человек действительно еще не готов? Или уже никогда не будет готов? Отмахнувшись от пустых сомнений, он продолжил:
– Я говорю сейчас о консервации тел, мозга и возможном возвращении им жизни.
Карл рассмеялся:
– Вы шутите?!
Макс грустно улыбнулся:
– Какие уж тут шутки! Я лично ничего в этом не понимаю, но наши директора по развитию считают, что при таком денежном потенциале огромное количество людей готовы вложить свои средства в продление жизни. Пусть и краткосрочное.
Карл компетентно заявил:
– Это совсем другая область медицины. Стволовые клетки, пересадка органов, замена отживших слоев ткани и прочее. Но не оживление трупов. Это абсурд.
Макс вздохнул.
– Знаю, господин Новый Директор CORE. И сейчас ваша задача найти в этом абсурде рациональное зерно. Американцы уже вовсю этим занимаются.
Карл усмехнулся.
– Да, я в курсе. У них в Аризоне построено что-то вроде Диснейленда для мертвых.
Там в качестве медперсонала профессиональных актеров набирают!
Макс удивился его осведомленности:
– Актеров? В самом деле? Вот это здорово!
Карла сбила с толку его веселость. Он озадаченно сделал несколько глотков из своей чашки:
– Что же тут здорового?
– А кого заботит, что это не настоящий медперсонал? Мертвых? Им уже все равно. Родственников? У них в тот момент другие переживания и заботы. Зато профессиональные актеры смогут сыграть на их чувствах, успокоить или взволновать, когда это нужно. И подписать все бумаги у родственников, не отходя от покойника, и принести компании немалые деньги. Вы знаете, сколько стоит содержание в особой капсуле замороженного тела?
Карл отрицательно покачал головой. Макс фыркнул.
– И правда! Откуда вам это знать! Вы ведь у нас привыкли к неограниченным бюджетам!
Карл вскинул голову и сжал губы:
– Если бы мои исследования не приносили компании миллиардные прибыли, у меня бы не было так называемых «неограниченных бюджетов»!
Макс мысленно похвалил себя за то, что сумел расшевелить эту амебу фон Дитриха.
– Значит, вы – тот, кто нам нужен. Если к мертвым инвестициям добавить реальные исследования и результаты, мы увеличим прибыли в несколько раз. И пусть эти американские придурки резвятся со своим актерским балаганом! Мы будем делать настоящие деньги, а вы будете заниматься невероятными по свой сложности разработками!
Карл еще какое-то время вертел в руках чайную чашку, любуясь замысловатым арабским орнаментом, потом поставил ее с мягким стуком на блюдце и поднялся.
– Я должен ознакомиться с делами, прежде чем приступлю к своим обязанностям.
Макс рассмеялся и развел руками.
– А никаких дел пока что нет, мой дорогой. В лаборатории еще не ступала нога человека. Я имею в виду персонал. Две недели назад завершено строительство, но оборудование еще не заказывали.
Макс вышел наконец из укрытия:
– Вы сами сможете укомплектовать его по своему разумению и высказать пожелания насчет персонала.
Карл поинтересовался:
– И когда я должен приступить?
– Немедленно!
Макс сам проводил Карла до дверей и, улыбнувшись гостю на прощание, сказал:
– Добро пожаловать обратно в семью! Я рад, что вы остаетесь с нами…
7
2 марта 996 г. БухараЮжный ветер, пришедший с гор, вернул в город болезни. Люди, ослабевшие после долгой зимы, с трудом восстанавливали силы, и на улицах еще не было того оживления, которое обычно наступает с приходом ранней весны. Лекари в этот период пользовались особым расположением не только простых граждан, но и вельможных особ. В городе поговаривали, что сам эмир Нух ибн Мансур тяжело заболел. Известие об этом быстро распространилось с базарных площадей в самые скромные жилища, и теперь ни одно застолье не обходило вниманием важный вопрос – излечится ли правитель, или в ближайшее время предстоит возносить хвалы его преемнику. Лучшие лекари, приглашенные во дворец, изощрялись в кровопускании и приготовлении снадобий, но ничего не помогало. Эмир угасал. Когда надежды на исцеление уже оставили его, он решил попробовать последнее средство, о котором все чаще шептались придворные, – молодого ученого, сына управляющего одного из бюлликов в окрестностях Бухары.
Юноша шестнадцати лет от роду явился во дворец и предстал перед самим эмиром. Правитель исподтишка разглядывал молодого человека, стоявшего перед ним спокойно, без тени смущения или страха. Низко поклонившись эмиру и проделав ряд подобающих церемоний, молодой человек приблизился к ложу эмира. Эмир с трудом открыл тяжелые веки и спросил:
– Как тебя зовут, юноша?
Не поднимая глаз на эмира, молодой человек сказал:
– Хусейн, сын Сина, мой повелитель.
– Для лекаря ты слишком молод. Так ли ты хорош, как тебя расхваливали мои придворные?
– Медицинская наука не из трудных. Я преуспел в ней в кратчайшее время так, что известные врачи стали приходить ко мне за советом.
Эмир усмехнулся:
– А ты не болен скромностью!
Ибн Сина поклонился:
– Я посещал многих больных и потому имею огромный опыт. Передо мной открылись врата исцеления.
– Ну так скажи, лекарь, в чем моя болезнь?
– Болезнь твоя, о могущественный, пришла с южным ветром.
Эмир приподнялся на локте и с интересом взглянул на необычного лекаря.
– Продолжай!
– Южный ветер расслабляет силу и притупляет чувства. Он – причина ухудшения язв и возврата болезней. Этот ветер возбуждает головную боль и навлекает сон. Твои веки отяжелели, и ты постоянно находишься как бы во сне?
– Это так.
Юноша усмехнулся:
– Слабость твоя от кровопускания. Если великий не возражает, я бы хотел приблизиться и ощупать твой пульс.
Эмир слегка напрягся:
– Ощупать?
– Не беспокойся, мне нужно лишь твое предплечье. Оно находится поблизости от твоего сердца, и ты не стесняясь можешь показать мне его. Я и без этого могу сказать причину твоей болезни, но я хотел бы удостовериться.
Эмир прикрыл веки в знак согласия.
– Хорошо.
Ибн Сина взял руку эмира, и то, что он почувствовал, заставило его сдвинуть брови. Он повернул руку эмира на бок и, затаив дыхание, стал считать. Через какое-то время он осторожно опустил руку эмира на подушку и, поклонившись, отошел на почтительное расстояние. Эмир встревожился:
– Что ты узнал? Говори!
– У тебя язва в легких, о правитель. На это показывают также краснота на щеках твоих и ногти на руках твоих, искривленные долгой болезнью.
– И каково будет лечение?
– Я приду завтра и дам тебе густую настойку. И еще пилюли. Ты должен медленно рассасывать их, даже если вкус покажется тебе странным. Язва твоя постепенно зарубцуется, но…
Эмир ловил каждое его слово. Ибн Сина набрался храбрости и продолжил:
– Но если болезнь уже затронула печень, то я смогу лишь продлить твои дни, но не излечить окончательно.