Читать интересную книгу Хрупкая вечность - Мелисса Марр

И это полный отстой!

Все, что требовалось от Кинана, — это взглянуть в ее сторону, и она тут же оказывалась рядом, забыв о своих бумажках, о спорах — обо всем, кроме него. Она направилась к нему, и теперь, при виде чем-то расстроенного Кинана, весь мир был поставлен на паузу.

Это ее работа. Дела Двора на первом месте.

Сету хотелось, чтобы это не раздражало его. Он много работал над тем, чтобы стать таким, каким он теперь был — человеком, который полностью контролирует свои эмоции и не позволяет своей саркастичности выливаться в грубые комментарии. Он переносил противоречивость своей натуры на картины и скульптуры. Между искусством и долгими самокопаниями он вполне мог жить в мире с самим собой, но Кинан постоянно пробовал на прочность стоившие Сету огромного труда достижения. Разумеется, Сет понимал, как важно укрепить Летний Двор после столетий все растущего и растущего холода, но ему было трудно поверить, что Кинан не переигрывает, изображая расстроенные чувства, чтобы получать внимание Эйслинн. Он провел целые столетия, высокомерно полагая, что его нужды и желания всегда и для всех обладают первостепенным приоритетом. А теперь, когда его высокомерие подкреплялось реальной силой, вряд ли он станет менее требовательным.

Тэвиш жестом подозвал Летних девушек и увел их на кухню. С тех пор как Ниалл ушел, а Кинан пытался восстановить авторитет своего Двора в глазах других фейри, не говоря уже о заковыристых соглашениях с другими Дворами, Тэвиш взял на себя ответственность научить Летних девушек некоторой самостоятельности. Сет считал, что до невозможности смешно называть работой времяпрепровождение в компании прекрасных девушек, дабы убедиться в том, что они пребывают в замечательном расположении духа, но, похоже, кроме него, никто не находил это забавным. То, что было полной чушью для смертных, могло представлять огромную важность для Летнего Двора. И об этом Сету напоминали постоянно.

Когда Кинана, наконец, перестало терзать то, что его якобы терзало, Сет собрал вещи и встал. Подождал, пока Эйслинн обратит на него внимание, и сказал:

— Эш, я ухожу.

Она подошла к нему и встала близко-близко, но не касаясь его. Конечно, никакого запрета на прикосновения не существовало, просто она старалась быть с ним острожной. Они были вместе как пара всего несколько месяцев. И хотя было трудно сопротивляться тому, чтобы напомнить им всем, что она принадлежит ему и только ему, Сет даже не шелохнулся. Он стоял и ждал, не желая давить на нее. Это был единственный правильный способ общения с ней. Он это понял больше года назад. Сет ждал. Напряжение росло. Наконец, она прильнула к нему, с радостью оказавшись в его объятиях, и вздохнула:

— Извини. Я должна… — Она бросила тревожный взгляд на Кинана. — В общем, это дела Двора, ты же знаешь.

— Знаю.

Сет провел больше времени, чем даже хотел вспоминать, слушая, как она пытается разобраться со своими новыми обязанностями, а он абсолютно ничем не мог ей помочь. Ее внимания ждали тысячи вещей и людей, а он просто сидел и ждал.

— Но наши планы на «Воронье гнездо» все еще в силе? — В ее голосе слышалось беспокойство.

— Встретимся там.

Сет чувствовал себя эгоистом от того, что только добавляет ей забот. Накрутив на палец ее локон, он мягко потянул за него, пока она не откинула голову, чтобы поцеловать его. Поцелуй обжег его губы и язык — так всегда бывало, когда она нервничала или была чем-то расстроена. Боль, конечно, не была невыносимой, но и этого было достаточно, чтобы он перестал претворяться, что она все та же девушка, которую он когда-то знал. К тому моменту, когда он отстранился, обжигающие ощущения исчезли. Эйслинн снова успокоилась.

— Не знаю, что бы я без тебя делала. Ты же знаешь это? — прошептала она.

Сет не ответил, но и не отпустил ее. Держать ее в объятиях было лучшим ответом, который он мог ей дать. Рано или поздно случится то, о чем она говорила — его не будет рядом. Он был смертным, а она категорически отказывалась это обсуждать. Он несколько раз пытался вовлечь Эйслинн в разговор, но она всегда останавливала его слезами или поцелуями, а иногда — и тем, и другим сразу. Если они не найдут способ принять его в мир фейри, однажды его не станет, и Кинан окажется единственным, кто будет с ней рядом.

Было невероятно трудно плевать на свое желание заручиться обещаниями по поводу следующей ночи, откладывать все на свете на потом ради того, чтобы убедить Эйслинн, что ему можно доверять, стараться не думать о вечности. Он никогда не представлял себя женатым и живущим в домике с белым заборчиком, но с тех пор, как Эйслинн вошла в его жизнь, Сет даже думать не хотел о том, что они могут быть не вместе.

Тем временем Летний Король подошел к столу и принялся изучать записи Эйслинн, диаграммы и схемы. И хотя для всех ситуация была более чем странная, он всегда выказывал уважение к личной жизни Эйслинн и Сета. Впрочем, и не вооруженным глазом было видно, что Кинану трудно оставаться в стороне.

А может, от этого Эш тоже трудно.

Вернувшись в комнату, Куин прочистил горло и произнес:

— Если ты готов, я провожу тебя к выходу.

Сет никогда не был готов уйти от Эйслинн, но и в том, чтобы сидеть здесь и слушать, как она тихо переговаривается с Кинаном о делах, он не видел никакого смысла. У нее были обязательства. И они оба должны были помнить об этом. Даже если в эти обязательства входили ночные вечеринки с Кинаном. Это было ее работой.

А все, что было у Сета, — это Эйслинн. Эйслинн, ее мир и ее нужды и желания. Он существовал на самом краю ее мира, не играя в нем никакой роли, не обладая ни малейшей властью или силой и не желая уходить. Он определенно не хотел уходить, но понятия не имел, каким образом стать ближе к ее миру.

А она даже слышать об этом не хочет.

— Увидимся завтра. — Сет еще раз поцеловал Эйслинн и ушел вслед за Куином.

Глава 3

Когда Кинан и Эйслинн явились без приглашения, Дония была у себя — в доме, который когда-то принадлежал Бейре. Ей не очень нравилось это место, но она заняла его, чтобы вести дела, а для личных целей у нее был все еще принадлежащий ей особнячок, в который могли войти только Эван и парочка гостей, получавших приглашения.

И Кинан. Для него моя дверь всегда открыта.

Как только он с сияющими, как маяк, медными волосами появился в деревянных дверях со смешной резьбой, Донии захотелось подойти к нему, чтобы хоть на миг притвориться, будто десятилетия, в течение которых у них была странная связь, дали ей это право — право вот так просто взять и подойти к нему. Но это было не так, тем более, когда с ним была Эйслинн. Внимание Кинана к каждой мысли его королевы, к малейшему ее движению граничило с одержимостью.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});