Читать интересную книгу Журнал «Вокруг Света» №08 за 1982 год - Вокруг Света

— Мы сможем выехать в Ангкор послезавтра,— сказал наш гид Сомарин.— Хочу предупредить: это будет не очень-то приятная прогулка — дорога от Кампонгчнанга совершенно разбита. Ехать придется со скоростью километров двадцать в час, не больше. Правда, хорошо, что сейчас январь и не очень жарко.

«Не очень жарко» означало, что температура воздуха на солнце доходит всего лишь до 35 градусов по Цельсию.

...Был сезон прахока, и воздух пропитался резким запахом перебродившей на солнце рыбы. Навстречу нам двигались вереницы двуколок, которые тянули меланхоличные буйволы. Крестьяне из деревень, расположенных вдали от реки Тонлесап, везли рис, чтобы обменять его на мелкую рыбешку и тут же, на берегу реки, заняться приготовлением прахока. Повозки небольшие, но на каждой располагалось, как правило, целое семейство.

Прахок — непременная принадлежность кхмерской кухни. Это особым способом приготовленная рыбная масса, которую несколько недель выдерживают на солнце, отчего она приобретает острый вкус, едкий аромат и становится незаменимой приправой к вареному рису. Готовят прахок в январе — феврале, потом хранят в больших глиняных чанах. Запасов обычно хватает на год, а затем — снова в путь-дорогу. К реке...

Мы хотели попасть в Баттамбанг засветло и поэтому, пока не кончился асфальт, мчались с приличной для этих мест скоростью — 60 километров в час. Асфальт кончился перед Кампонгчнангом...

Полпотово воинство, никогда не отличавшееся бережным отношением к творениям рук человеческих, при бегстве рвало минами асфальт через каждые полтора-два метра. В итоге — изрытая воронками лента шоссе № 5 и практически ни одного целого моста.

— Представьте себе тысячи километров разрушенных дорог, сотни взорванных мостов, уничтоженный автомобильный парк,— говорил мне Кхун Чи, министр транспорта Народной Республики Кампучии.— Представьте себе пришедшие в негодность портовые сооружения и затопленные суда; представьте себе десятки заржавевших паровозов и заросшие лианами и бамбуком железнодорожные пути — тогда вы поймете, с чего нам пришлось начинать восстановление транспортного хозяйства страны.

За три года мы полностью отремонтировали шоссе № 1, связывающее Пномпень с Хошимином. Без дорог немыслимо развитие транспорта. Сегодня уже функционирует железная дорога между Кампонгсаомом, Пномпенем и Баттамбангом. С помощью советских специалистов мы наладили работу двух важнейших портов страны. Но все же основным в Кампучии остается автомобильный транспорт. Сейчас главное — это дороги...

...Наш шофер Муй притормаживает «Ладу», чтобы пропустить груженный щебенкой ЗИЛ. Шоссе в этом месте идет по дамбе. На обочине кучи щебня. Рабочие засыпают им воронки. Грейдер ровняет щебень, который затем заливают горячим битумом. По шоколадным спинам дорожных рабочих струится пот: сверху палит солнце, снизу пышет расплавленный битум.

Первое колесо мы сменили в полдень, отъехав от Кампонгчнанга километров тридцать.

— Лучше бы это случилось до Кампонгчнанга,— сетовал Муй,— тогда в городе мы смогли бы залатать баллон. Еще два прокола — и мы застрянем на дороге.

— Ты хочешь навлечь неприятности? — рассердился Сомарин.— Теперь того и гляди полетит кардан.

Муй обиделся.

— Кардан не полетит,— сказал он, вытирая пот со лба.— «Лада» — крепкая машина.

Я решил вмешаться:

— «Лада» действительно очень выносливая машина, но не это главное. У нас прекрасный шофер, и кардан у него не полетит.

Муй смутился, все рассмеялись, и первый инцидент с проколом завершился дружеской трапезой на обочине.

Когда у Муя уставали руки, за руль садился Сомарин, но его хватало километров на пятнадцать. Потом Сомарина сменял я, вел машину километров пять и... сдавался, поскольку вождению я обучался на покрытых асфальтом просторных московских улицах, ездил, правда, и по бездорожью, но это изрытое воронками шоссе даже бездорожьем назвать было трудно.

Порой встречались велосипедисты, весьма ловко маневрировавшие на искалеченной дороге. Пылили редкие грузовики, и после каждой такой встречи пыль густо оседала на наших волосах, лицах, рубашках. Но мы к этому уже привыкли...

...Дома кхмерских крестьян — это очень легкие сооружения на сваях, продуваемые всеми ветрами, если таковые возникают. Строительным материалом служат стволы бамбука и листья сахарной пальмы. Вокруг домов обычно растут бананы, оживляя своей густой зеленью нехитрое поселение, и непременно несколько сахарных пальм.

— Когда я жил в деревне,— рассказывал Муй,— у нас было пятнадцать сахарных пальм. Они требовали постоянного ухода. Те, что растут на полях, уже одичали, и пользы от них немного. Листья идут на кровлю, из них плетут корзины, циновки. Но главное — сок пальмы. Его собирают с тех деревьев, за которыми ухаживает человек. Когда на кроне пальмы распускается цветок, к нему подвешивают бамбуковый стакан, в который стекает нектар. Стакан опорожняют два раза в сутки. Пальмовый сок выпаривают, получая сахар, можно делать из нектара и напитки: пиво, вино. В нашей деревне всегда делали много пива...

...После Баттамбанга пейзаж резко изменился. Исчезли кустарники саванны, не попадаются большие пальмы. Дорога идет меж бескрайних желтых полей, совершенно непохожих на лоскуты рисовых чеков в районе Пномпеня, разделенных узкими дамбами. Немного воображения — и покажется, что путешествуем мы где-то в среднерусской полосе ясным сентябрьским утром. Только сейчас конец января, и если поля в России покрыты снегом, то здесь, в кампучийской провинции Баттамбанг, недавно прошла жатва, и рисовые поля желтеют стерней, которую еще не успели поджечь, чтобы подготовить землю к очередному посеву.

На шоссе оживленное движение. Навстречу нам из Сисопхона велосипедисты везут массу всевозможных товаров, хитро привьюченных к багажникам. Люди спешат на рынок в Баттамбанг. Временами проносятся ярко раскрашенные мотоциклы: за рулем — задорно улыбающийся парень, сзади пристроилась красавица в пестром саронге. Но самым живописным зрелищем был, пожалуй, автобус, с боков которого гроздьями свисали велосипеды, а на крыше тесно сидели веселые мужчины. Для них — в отличие от тех, кто томился в духоте внутри автобуса,— поездка была с ветерком...

Баттамбанг слыл в свое время рисовой житницей Кампучии. Сегодня это одна из самых многолюдных провинций страны: возвращаются к родным очагам крестьяне, угнанные полпотовцами в пограничные районы Таиланда, возвращаются также те, кто был обманут маоистской пропагандой и скрывался в джунглях от «вьетнамского истребления». Люди поверили народной власти, которая пришла на помощь крестьянам в критическое для них время, когда запасы риса были уничтожены бандами, когда нечего было сеять и нечего было есть. И хотя сейчас производство риса еще не достигло уровня довоенных лет, размеры обрабатываемых площадей увеличиваются с каждым сезоном. В некоторых районах провинции на полях появились советские тракторы «Беларусь»...

...В Сисопхоне мы прощаемся с дорогой № 5, идущей дальше в сторону таиландской границы, и сворачиваем на дорогу № 6. Отсюда до Сиемреапа — ближайшего от Ангкора крупного города — не более ста пятидесяти километров.

— Если повезет, через пять часов будем в Сиемреапе,— говорит Сомарин, доедая теплый и очень сладкий арбуз.

После Баттамбанга Сисопхон кажется маленьким и захолустным. Город сильно разрушен, большая часть жителей ютится в лачугах из жести и фанеры. Главная достопримечательность городка ныне — это рынок.

В Пномпене я беседовал с одним из работников министерства торговли.

— Сейчас мы вынуждены мириться с таким положением дел,—. говорил он. — И рынок до поры до времени останется основным источником снабжения населения. Постепенно, по мере восстановления промышленного производства и выпуска необходимых народу товаров, которые будут продаваться в магазинах по твердым ценам, мы сумеем подорвать позиции рыночных торговцев...

При Пол Поте все виды торговли были упразднены, а ныне в Пномпене и других городах уже открыты первые государственные магазины, где можно приобрести рис, рыбу, прахок, ткани, кухонную утварь...

...Как ни старались мы одолеть основную часть пути до полудня — ничего из этого не вышло. И вот уже два часа дня, а мы все еще только на полдороге к Сиемреапу. Солнце жарит немилосердно, «Лада» раскалена, встречный поток воздуха опаляет руки и лица. Правую руку, высунутую из окна автомобиля, я обмотал шейным платком — иначе будет ожог. Муй побледнел от напряжения и усталости, окрест — куда ни глянь — ни души.

Земля растрескалась от зноя, каналы обмелели, а в иных местах и вовсе пересохли, но меланхоличные буйволы сумели все же отыскать остатки влаги и лежат задумчиво, погрузившись по шею в кофейную жижу. Сухой сезон...