взгляд только когда рядом приглушенно хихикнула Амана.
— Это метафора, Рейн, — пояснила она. — Далия имела в виду, что обошлось без серьезных ран.
С этим я поспорить не мог.
— Среди всего огромного Гаргунгольма твоя тропа пролегла так, чтобы привести тебя к бывшему наследному принцу, а очередное совпадение позволило нейтрализовать магию его илуса. Ты сумел найти способ покинуть Гаргунгольма и вывел Аману с сыном. И здесь, в корневом замке, ты дважды, по удивительному сочетанию случайностей, спасал наш клан. И даже оказался обладателем редчайшего дара этера. От одной невероятности к другой, от одного чуда к другому…
— И каков вывод? — спросил я. Судя по заинтересованным лицам Аманы и Хеймеса, с ними принцесса своими размышлениями тоже еще не делилась.
На мой прямой вопрос Далия не ответила, вместо того задала свои:
— Скажи, были ли у тебя моменты выпадения из нашей реальности? Видел ли ты вместо обыденной жизни хрустальные дворцы, вырастающие из белых скал? Радужные водопады? Двенадцать горных пиков, покрытых изумрудной зеленью и прекрасно обустроенных для жизни, будто бы плывущих над облаками?
— Нет, — сказал я честно.
Далия недоуменно нахмурилась.
— Может быть, ты видел колонны золотого света? Или призрачный храм, постоянно меняющий свои очертания?
Я покачал головой.
— Но… тогда… — Далия уже казалась растерянной. — Быть может, ты видел прекрасную женщину с белыми волосами? Или хотя бы слышал женский голос? Я не буду спрашивать, о чем она говорила тебе, но…
— Не видел, — отказался я. — А женские голоса слышу только здесь, в нашей «обыденной» реальности. Все же, к чему все эти вопросы?
Принцесса не ответила, смотря на меня так, будто ожидала, что прямо сейчас я возьму все свои слова назад, виновато разведу руками и признаюсь, будто действительно видел все эти хрустальные замки, горные пики, колонны и прочее.
— Далия думает, что ты — посланник Пресветлой Хеймы, — подал голос Хеймес. — Видения, которые она перечислила, предшествуют духовной встрече богини и ее избранников. По крайней мере, так написано в священных книгах. Благословение Пресветлой Хеймы объяснило бы и твою невероятную удачу, и неуязвимость в сражениях с врагами, и уникальные способности. Даже твою потерю памяти. В жизнеописаниях святых говорится, что божественное благословение столь «горячо и тяжело», что человеческий разум временно отступает. Насколько помню, про святого Хорту было сказано, что «когда богиня коснулась его души, он забыл лица своих отца и матери»…
— На роль святого я подхожу еще меньше, чем на роль жреца! — перебил я торопливо.
— В жрецы тебя, как понимаю, сватал твой новый знакомец из городского храма, — после короткой паузы сказал Хеймес, и я молча кивнул.
— На какую роль ты подходишь решать не тебе, — отрывисто произнесла Далия. — Если богиня действительно выбрала тебя в качестве своего посланника, отвертеться не получится. Ни у кого еще не получалось.
— Все эти невероятности и чудеса, а которых вы говорите, прекрасно объясняются без всякого божественного вмешательства. Стечение обстоятельств, удача и умение сражаться, только и всего, — сказал я упрямо, хотя от утверждения Далии внутри появился нехороший холодок. Я категорически не хотел вмешательства в свою жизнь каких бы то ни было высших сил и уж тем более не хотел терять свободу воли ради выполнения божественных приказов!
— Я бы даже поверила в стечение обстоятельств и удачу, если бы не дар этера, — возразила принцесса. — Людей с таким даром на всю империю едва наберется четыре десятка и почти все они служат Пресветлой Хейме.
Я стиснул зубы, давя желание повторить слова, которые я однажды уже сказал императорскому советнику, слова о том, что я служу только самому себе. Но вряд ли аль-Ифрит это понравится.
— У меня не было никаких видений и, надеюсь, не будет. Моя жизнь — это моя жизнь!
После этих слов за столом воцарилось напряженное молчание, которое разбила Амана, подвинув ко мне тарелку с шоколадным десертом.
— Попробуй. Сегодня пирожные получились на редкость удачными…
* * *
Я переступил порог своей комнаты — и пошатнулся. Воспоминания, которые я скрыл перед тем, как идти на семейный обед, вернулись мощным потоком. Не то чтобы я ожидал ментального давления, но не был уверен, что нескольких лицедейских уроков хватит, чтобы идеально держать лицо, если Далия спросит о чем-то неожиданном и для меня опасном. И как же хорошо, что я это сделал.
Особенно хорошо, потому что видения, существование которые я так категорически отрицал, у меня действительно были. Вот только они нисколько не походили на те благостные картины, которые, по мнению Далии, должны были мне явиться. Никаких хрустальных дворцов и прекрасных беловолосых женщин мне не досталось. Вместо них я отчетливо помнил одну реальность с живыми безлистными деревьями и беседкой из человеческих костей, и другую, принадлежащую теневому королевству гигантских белых демонов-пауков. И еще одно видение, самое недавнее, пришедшее ко мне в храме, об имперской столице, вновь и вновь гибнущей под напором демонических полчищ.
Что все это значило?
Я потер виски, потом поднял голову к потолку. Где-то там, наверху, находились Лисьи Небеса и жила богиня…
Нет!
— Я служу самому себе, — произнес я вслух. — Только себе и никому больше.
Глава 3
Тот семейный обед был первым из череды многих других. К счастью, никто больше не поднимал тему о том, что я могу быть посланником Пресветлой Хеймы. А еще обнаружилось, что я почему-то очень понравился детям Далии и Хеймеса, начиная с наследницы, которая при ближайшем рассмотрении оказалась вполне нормальным подростком, и заканчивая самой мелкой девочкой, которой было всего четыре года.
— Почему они ко мне так липнут? — спросил я Аману после окончания третьего семейного обеда, с некоторым трудом вырвавшись из цепких детских рук.
— Просто ты очень милый.
— Что?
Амана захихикала.
— А еще хорошенький. Девочки, даже маленькие, любят милых симпатичных мальчиков.
С моим ростом и телосложением мальчиком меня еще никто не называл, да и определение «милый» мне вот совсем не подходило… Должно быть, эти мысли отчетливо отразились на моем лице, поскольку Амана засмеялась уже в голос.
Я укоризненно покачал головой, но ощутить искреннее негодование не смог, а потом и вовсе понял, что начинаю против воли улыбаться, заразившись ее весельем. Последнее время Амана поддразнивала меня часто и по любому поводу, и мне это даже нравилось…
После