С небес до них донесся пронзительный гогот.
Лошади били копытами в землю.
Гогот становился все громче. Существа открыли свои клювы и стали перекликаться, и сделалось совершенно очевидно, что никакие это не гигантские лебеди, потому что у них были извивающиеся языки, а из их клювов торчали длинные острые клыки. Они слегка изменили направление и теперь летели прямо на путников.
Элрик откинул голову и, вытащив свой огромный меч, поднял его к небесам. Меч пульсировал и стонал, и от него исходило черное свечение, отбрасывая тени на бледное лицо владельца.
Шазаарский конь заржал и встал на дыбы, лицо Элрика исказила мука, а с его губ стали срываться слова:
– Ариох! Ариох! Ариох! Повелитель Семи Бездн, Владыка Хаоса, помоги мне! Помоги мне скорей, Ариох!
Конь Мунглама пятился в страхе, и маленькому человечку лишь с трудом удавалось удерживать его. Он так побледнел, что лицо его цветом не уступало лицу Элрика.
– Ариох!
Химеры начали сужать над ними круги.
– Ариох! Кровь и души, если ты мне поможешь!
И тогда в нескольких ярдах от него заклубился появившийся из ниоткуда черный туман. Туман словно бы кипел, и в нем проявлялись какие-то странные, вызывающие отвращение очертания.
– Ариох!
Туман стал еще гуще.
– Ариох! Я прошу тебя – помоги мне!
Конь бил копытом воздух, храпел и ржал, ноздри его клубились, глаза сверкали. Но Элрик, чьи губы так растянулись на зубах, что он стал похож на бешеного волка, крепко держался в седле; темный туман тем временем задрожал, и в верхней его части всплыло странное неземное лицо. Это было лицо изумительной красоты, лицо абсолютного зла. Мунглам отвернулся, не в силах смотреть на него.
Из прекрасного рта раздался приятный, с присвистом голос. Туман неторопливо клубился, свет его изменялся на крапчатый алый, перемежающийся изумрудно-зеленым.
– Приветствую тебя, Элрик, – сказало лицо. – Приветствую тебя, самый возлюбленный из моих детей.
– Помоги мне, Ариох!
– Ах, – сказало лицо тоном, исполненным искреннего сочувствия. – Ах, это невозможно…
– Ты должен мне помочь!
Химеры замедлили свой спуск, увидев странный туман.
– Это невозможно, милейший из моих рабов. В царстве Хаоса есть дела и поважнее. Дела наиважнейшие, как я уже говорил. Я предлагаю тебе только мое благословение.
– Ариох, я прошу тебя!
– Не забывай о своей клятве Хаосу и о том, что, несмотря ни на что, ты должен оставаться преданным нам. Прощай, Элрик.
И темный туман исчез.
Химеры спустились ниже.
Элрик испустил мучительный стон, а меч запел в его руке, задрожал, и его сияние чуть померкло.
Мунглам сплюнул.
– Чего уж и говорить, могущественный покровитель, но ужасно непостоянный.
Он выпрыгнул из седла, когда существо, десяток раз изменившее свою форму по мере приближения к нему, выпустило огромные когти, лязгая ими в воздухе. Конь без всадника снова встал на дыбы, направляя удары своих копыт на исчадие Хаоса.
Клыкастая пасть щелкнула в воздухе.
Кровь хлынула из того места, где только что была лошадиная голова, лошадиное тело еще раз лягнуло воздух и рухнуло, оросив жадную землю своей кровью.
Держа остатки головы в том, что несколько мгновений назад было покрытой чешуей пастью, затем стало клювом, потом снова пастью, но теперь похожей на акулью, унай взмыл в воздух.
Мунглам взял себя в руки. Его глаза не видели ничего, кроме неминуемой гибели.
Элрик тоже соскочил со своего коня и шлепнул его ладонью по крупу, отчего тот поскакал прочь по направлению к реке. За ним последовала другая химера.
На этот раз летучая тварь впилась в тело коня когтями, появившимися вдруг в ее лапах. Конь попытался освободиться, его позвоночник чуть не сломался в этом тщетном сопротивлении. Химера со своей добычей взмыла в облака.
Снегопад усилился, но Элрик и Мунглам не замечали его – они стояли рядом в ожидании нападения следующего уная.
Мунглам тихо сказал:
– Может, ты знаешь какое другое заклинание, друг Элрик?
Альбинос покачал головой.
– Ничего, что могло бы помочь нам в этой ситуации. Унаи всегда служили мелнибонийцам. Они никогда нам не угрожали. Поэтому нам и не нужны были заклинания против них. Я пытаюсь придумать…
Химера гоготнула и завыла в воздухе над их головами.
Потом от стаи отделилась еще одна тварь и спикировала на землю.
– Они нападают по одному, – сказал Элрик каким-то отстраненным тоном, словно разглядывая насекомое в бутылке. – Они никогда не нападают стаей. Я не знаю почему.
Унай сел на землю и теперь принял форму слона с огромной головой крокодила.
– Не очень приятное сочетание, – сказал Элрик.
Земля сотрясалась под ногами надвигающейся на них твари. Они ждали ее приближения плечом к плечу. Тварь была почти перед ними…
В последнее мгновение они разделились: Элрик бросился в одну сторону, Мунглам – в другую.
Химера проскочила между ними, и Элрик вонзил ей в бок свой меч.
Меч запел чуть ли не сладострастно, глубоко погрузившись в плоть твари, которая мгновенно изменилась – стала драконом, роняющим огненный яд со своих клыков.
Но тварь получила жестокую рану, из которой хлестала кровь. Химера взвыла и снова изменила свою форму, словно подыскивая такую, в которой рана исчезла бы.
Черная кровь еще сильнее хлестала из ее бока, как будто усилия, потраченные на изменения, увеличили рану.
Тварь упала на колени, блеск исчез с ее перьев, ушел с ее чешуи, выветрился с ее кожи. Она дернула ногами и замерла – тяжелое, черное, свиноподобное существо, уродливее которого ни Элрику, ни Мунгламу не доводилось видеть.
Мунглам проворчал:
– Нетрудно понять, почему у такой твари возникает желание изменять облик…
Он поднял голову.
На них спускалась еще одна тварь.
Эта была похожа на крылатого кита с кривыми клыками и хвостом, напоминающим огромный штопор.
Приземлившись, химера изменила свою форму. Теперь она стала похожа на человека. Перед путниками оказалась огромная – в два раза выше Элрика – красивая фигура; она была обнаженной, идеально сложенной, но смотрела пустым взглядом, и изо рта у нее капала слюна, как у ребенка-дегенерата. Химера резво побежала на них, протягивая к ним руки, – так дитя тянется к игрушке.
На этот раз Элрик и Мунглам ударили вместе – по рукам твари.
Острый меч Мунглама глубоко вошел в костяшки пальцев, а меч Элрика отсек запястье, и тут унай снова изменил свою форму, превратившись сначала в осьминога, затем в огромного тигра, а потом в смесь обоих и наконец стал камнем с разверстой трещиной, в которой виднелись белые щелкающие зубы.
Путники в недоумении ждали продолжения атаки. У основания камня они увидели струйку крови. Это навело Элрика на одну мысль.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});