Читать интересную книгу Наблюдения над исторической жизнью народов - Сергей Соловьев

Если такого условия нет, если мы имеем дело с народом многочисленным, занимающим обширное пространство в стране уединенной и своими произведениями удовлетворяющей народ, который потому предан мирным занятиям; если при умножении своего числа, ведущем к уничтожению родовой особности, народ хочет обеспечить свои занятия установлением единой и крепкой власти, способной защитить от врагов внешних и прекратить усобицы внутренние, то в таком народе мы имеем право ожидать сильной, неограниченной верховной власти.

Пройдут века, и укоренится привычка, известные отношения войдут в народное умоначертание, получат освящение свыше и лягут таким образом препятствием к образованию условий, могущих повести к перемене.

Такие отношения мы видим у китайцев, которых природа оградила от внешних влияний и дала нам любопытное и поучительное зрелище, как улей под стеклом для наблюдений естествоиспытателя. Мы можем здесь понять, до чего может достигнуть уединенный народ земледельцев, работников, поставленный в выгодные условия для работы, народ трудолюбивый, понятливый, расчетливый, благоразумный, но с крайне узким горизонтом, народ, весь преданный "злобе дня", заботам о хлебе насущном, ничем не развлекаемый в этих заботах и не терпящий быть развлекаемым. Все отношения, разумеется, должны иметь связь с этим главным стремлением.

Китайцы признают над собою неограниченную власть своего богдыхана, потому что эта власть обеспечивает им их работу; отношение основывается на расчете, никакой другой религиозной, нравственной, исторической связи нет. Хотя богдыхан и называется Сыном Неба, но это только титул; хотя ему и воздаются божеские почести, но это церемонии, необходимые для обозначения ранга.

Богдыхан должен быть хороший правитель, добродетельный человек, иначе он не обеспечивает для народа спокойствия и порядка; как же быть в противном случае? Другого средства нет, кроме восстания против дурного лица, против испортившейся династии, и китайская история не бедна такими движениями, нисколько, впрочем, не уничтожающими ее однообразия. Как скоро перемена лица произошла и оказалась удовлетворительною, все пошло по-прежнему, "улей"

зашумел в обычной работе.

Чтобы работа была обеспечена, нужен самый строгий порядок; нужно, чтобы все было определено с необыкновенною точностью: чтобы никто не позволял себе ни в чем ни малейшего произвола, ни малейшей перемены; чтобы все происходило одинаково, как раз заведено: китайское законодательство отличается точностью, обстоятельностью определений всего, относящегося к поведению человека, к его нравственным действиям и отношениям, к формам общественных приличий, к покрою одежды и стрижке волос. Закон соблюдается строго, произвола нет.

Демократическое начало господствует; все китайцы равны друг перед другом; наследственных сословий нет; подняться на высшие места, места надзирателей за рабочими, блюстителей установленного порядка на этой громадной фабрике, называемой Китаем, можно только посредством испытанного знания, приобретаемого тяжелым трудом. Цель управления сознана ясно: "Хорошее управление должно доставить народу необходимые для жизни вещи: воду, огонь, металлы, дерево и хлеб; потом должно сделать его добродетельным и научить полезному употреблению всех этих вещей, должно остеречь его от всего того, что может повредить его здоровью и жизни".

И больше ничего не нужно для китайца. Громадная фабрика, наполненная трудолюбивыми работниками, идет века по раз заведенному порядку под строгим надзором знающих дело людей. Все, что может нарушить этот порядок, необходимый для спокойной и потому богатой результатами работы, отстранено:

рабочий не развлечен ничем; мысль его с малолетства приучена вращаться в тесном кругу одних и тех же предметов и направляться к одной цели исканию удовлетворения материальным потребностям; всякий выход отдельного лица из очерченного круга, всякое проявление личности, личной самостоятельности, новой мысли и взгляда не позволяется, невозможно. Полицейский порядок развит был в Китае тысячи лет назад; тысячи лет назад ни один китаец не мог выйти без паспорта за городские ворота.

Правительственная система, которая недавно проповедовалась в Европе некоторыми государственными людьми и которая нравилась многим, измученным революционною качкой,- система ограничения народа заботами о насущном хлебе с исключением всех других потребностей, с удалением от него всего, что могло бы развлечь его внимание, возбудить мысль, нарушить спокойствие и порядок обычных занятий,- эта система, неприменимая в Европе, осуществлена с незапамятных пор в Китае, не выдумана здесь каким-нибудь богдыханом или мандарином, но вытекла из условий жизни народа, принята и усвоена им; народ воспитался, образовался по ней, она вошла в его существо, и может ли он когда-нибудь жить без нее - неизвестно.

Мы видели, что Китай испытывал потрясения, нарушения спокойствия и установленного порядка вследствие слабости и недостоинства богдыханов. Но эти потрясения, не могшие по характеру своему повести ни к каким живительным преобразованиям, не могшие расширить горизонт народной жизни, возбуждали только в народе желание возвратиться как можно скорее к спокойной и потому счастливой старине, восстановить все, как прежде было. Отсюда понятно, что имя человека, особенно потрудившегося над таким восстановлением старины в области мысли, знания и самопознания народа, будет особенно популярно.

Таково знаменитое имя Конфуция (жившего ок. 550-479 гг. до Р. X.), собравшего и приведшего в порядок древние народные предания. "Мое учение,говорил Конфуций,- есть учение, переданное нам предками; я ничего не прибавил и не убавил, но передаю их учение в первобытной чистоте". Из этих преданий старины для нас важны религиозные представления по связи их с религиозными представлениями других языческих народов. В религиозных представлениях языческих народов, известных в истории, мы замечаем следующие общие основные черты: во-первых, дуализм, и притом двойной, именно - обоготворение двух начал" доброго и злого; во-вторых, поклонение душам умерших предков. В различных отношениях того или другого народа к этим основным представлениям выражается характер народа и его историческое значение.

В китайской религии мы находим первый дуализм, поклонение мужескому началу, первоначальной силе - небу, и женскому началу, первоначальной материи - земле. Подле этого поклонения существует поклонение душам умерших предков.

Но, говоря о религиозном поклонении китайцев, мы не должны представлять себе форм поклонения, встречаемых у других народов: у китайцев нет ни храмов, ни жрецов, ни праздничных дней в неделе. Китаец - работник, погруженный весь в заботы о материальном существовании; он не чувствует потребности в освежении, восстановлении сил праздником, духовным занятием; праздник нарушает порядок и потому не полезен. Для китайца "небо не говорит, но заявляет свою волю только через народ или чрез людей!". Впрочем, в религиозной жизни китайцев не обошлось без протеста против этого пренебрежения духовными потребностями.

Самостоятельно или под влиянием учения, занесенного как-нибудь с юга, из Индии,- все равно, только протест явился в так называемом учении Тао, основанном Лао-Тзе, который подчинял физический дуализм неба и земли высшему началу Тао (разума). Протестуя против полного погружения в заботы о материальном благосостоянии и в чувственные наслаждения, господствовавшего в Китае, Лао-Тзе требовал освобождения от страстей и духовной созерцательной жизни в удалении от общества и его волнений, указывая на цель такой жизни - возвращение в лоно первоначального существа, из которого вышел человек.

Мы еще возвратимся к этим представлениям, в которых выказалась реакция чувственным стремлениям народов в различных странах Востока. Здесь же заметим, что в Китае учение Лао-Тзе явилось сектою и не могло сильно противодействовать господствующему направлению жизни; гораздо сильнее распространился искаженный буддизм, удовлетворявший потребности народа во внешнем богослужении.

Трудолюбивейший народ не мог предохранить себя от рабства. На это важное явление, как оно существовало в древнем мире, мы должны обратить особенное внимание. Происхождение рабства, происхождение разных видов частной зависимости человека можно проследить в преданиях народов. Конечно, война должна была доставлять значительное число рабов; победитель имел право или убить побежденного, или подарить ему жизнь, и в последнем случае побежденный делался рабом, собственностью победителя. Экономическая неразвитость первоначальных обществ содействовала сильно к распространению рабства: для человека было чрезвычайно удобно иметь разумное орудие, разумную животненную силу для работ всякого рода при невозможности вольнонаемного труда.