Читать интересную книгу Звезда Ассирийского царя - Наталья Александрова

Он быстро сунул бумажник в задний карман своих штанов и потянул с запястья Ивана часы. При этом его нож на мгновение оказался далеко от горла.

Иван заревел, как раненый медведь. В глазах у него потемнело от ярости. Тщедушный бандит куда-то отлетел, и Иван принялся молотить кулаками его квадратного подельника. Он вымещал на нем все – смерть жены, собственное бессилие, унижение…

Громила сполз по стене на пол и не шевелился. Иван очухался, перевел дыхание и огляделся.

Тщедушный грабитель скрылся, оставив своего приятеля на милость победителя. Бумажник Ивана он унес с собой, часы остались на запястье. Дорогие швейцарские часы, память о лучших временах. Квадратный был жив, хотя лицо его превратилось в отбивную. Он дышал тяжело и хрипло, на губе у него то и дело вздувался кровавый пузырек.

Иван снова взглянул на себя в зеркало. После драки с грабителями внешность его не улучшилась, ко всему прочему костяшки пальцев были разбиты до крови. Самое печальное – теперь у него почти не осталось денег, только несколько бумажек и какая-то мелочь, случайно завалявшаяся в кармане пальто.

Выйдя из туалета, он выглянул на перрон.

Там прохаживался толстый полицейский, подозрительно оглядывающий пассажиров.

Иван не стал рисковать, ушел с железнодорожного вокзала и какое-то время петлял пустырями и переулками.

От перенесенного стресса, а также от холода и пронизывающего ветра его начало колотить.

Иван огляделся по сторонам, чтобы понять, куда он забрел в процессе своих бесцельных блужданий, – и увидел беленые стены Сретенского монастыря, над ними – золоченые маковки монастырской церкви, усыпанные черными отметинами галок, а рядом с ними – приземистое бревенчатое здание с выцветшей вывеской:

«Монашеская трапеза».

Под этой вывеской обнаружилась дешевая харчевня, где обедали несколько шоферов-дальнобойщиков да пил жидкий чай с бубликами какой-то мрачный дед в потертой ушанке. Иван сел в самый темный угол, пересчитал свои деньги и заказал немолодой официантке пару пирожков и два стакана чая.

Официантка оглядела его с сочувствием.

– С женой, что ли, поругался?

– С женой, – ответил Иван мрачно.

Он грел руки о горячий стакан, жевал пирожок, не чувствуя его вкуса, и думал.

Положение его, и без того ужасное, с потерей денег стало и вовсе безвыходным. Без денег не доберешься до большого города, а самое главное – без денег и без знакомств не затеряешься в нем, не найдешь безопасного убежища…

И тут его мозг словно озарило внезапной вспышкой.

Как он мог забыть про самого надежного человека, про своего давнего друга и компаньона Борьку Орлика?! Почему он сразу не вспомнил, сразу не позвонил ему?

Ну да, немудрено, что он перестал соображать, увидев убитую, окровавленную Ирину. А потом… потом он вообще ни о чем не думал. Но теперь… теперь он позвонит Борьке, и тот поможет ему! В конце концов, для чего существуют друзья?

Иван полез во внутренний карман пиджака… и вздохнул с облегчением: мобильный телефон был на месте.

Это везение, больше того – это знак, знамение. Теперь все будет хорошо… нет, напомнил он себе, хорошо уже никогда не будет.

Иван набрал Борькин номер.

Тот отозвался сразу, словно ждал его звонка.

– Вань, – проговорил друг странным, неуверенным голосом, каким разговаривают с безнадежно больными, – Вань, что случилось? Что ты натворил?

– Все не так, как кажется, – торопливо перебил его Иван. – Сейчас я не могу тебе ничего объяснить, скажу только одно: я Иру не убивал. Ты веришь мне?

– Конечно, верю! – быстро, слишком быстро ответил Борис.

– Ты поможешь мне?

– Не вопрос! Конечно, помогу! Для чего еще нужны друзья? Что тебе нужно? Где ты?

– Мне нужны деньги. И какое-нибудь надежное место, где можно отсидеться несколько дней. Мне нужно подумать…

– Не вопрос! Так где ты?

– Знаешь такое заведение – «Монастырская трапеза», это возле Сретенского монастыря?

– Найду! Ты только никуда не уходи, я буду минут через двадцать!

В трубке зазвучал сигнал отбоя.

Иван сунул телефон обратно в карман, снова обхватил руками стакан – но тот уже остыл. Ивана знобило, хотя, судя по виду остальных посетителей, в харчевне было жарко натоплено. Потом, наоборот, его кинуло в жар, заболела голова. Иван поднялся из-за стола, добрел до двери с выжженным мужским профилем, зашел внутрь.

Наклонился над раковиной, поплескал в лицо холодной водой.

В голове немного прояснилось.

Он вытер лицо и руки бумажным полотенцем, пригладил волосы, взглянул на себя в зеркало. Вид был тот еще: лицо опухшее, глаза больные, в красных прожилках.

Прежде чем вернуться в зал, Иван подошел к замазанному белой краской окошку. В белой краске была процарапана маленькая лунка, словно прорубь на речном льду. В эту прорубь Иван увидел беленые стены монастыря, пустырь, две грузовые фуры. Вдруг на пустырь въехали одна за другой две машины с мигалками, резко затормозили. Дверцы с грохотом распахнулись, из машин, как горошины из стручков, высыпали полицейские. Старший что-то приказал, энергично взмахивая руками, и все быстро, уверенно зашагали к харчевне.

Иван замер, осознавая увиденное.

Но потом снова, как в доме, рассудок отключился, управление взяли на себя инстинкты.

Он снова выглянул в окно.

Возле машин прохаживался молодой полицейский, поглядывал по сторонам, время от времени подносил к уху переговорное устройство, что-то говорил.

Через окно не уйдешь, этот мент сразу его заметит.

Тогда Иван приоткрыл дверь туалета, выглянул наружу.

В коридорчике за дверью пока никого не было.

Иван выскользнул, прокрался вправо, туда, откуда доносилось шкворчание плиты, запах подгорелого мяса. В кухне хозяйничал высокий одноглазый таджик, покрикивал на молодую девчонку в несвежем халате. Иван быстро прошел через кухню, по дороге прихватил со стола коробок спичек – сам не зная зачем, повинуясь все тем же инстинктам, толкнул заднюю дверь и оказался в кладовке.

– Эй, ты куда пошла? – запоздало крикнул ему вслед повар. – Туда нельзя ходить, назад ходи!

Иван захлопнул за собой дверь, оглядел кладовку.

Здесь тоже было маленькое окошко, оно выходило в узкий проулок между харчевней и стеной монастыря, но было забрано решеткой. Решетку, конечно, можно оторвать, но на это нужно время, а как раз времени у него и нет.

И тут он увидел на полу протертый до дыр половичок. Угол половика был отогнут, под ним виднелся край деревянной крышки подпола.

Иван откинул половик, поднял крышку, спустился по ведущей в подвал лестнице. Закрыл за собой крышку, прихватив край половика, чтобы он упал сверху. Конечно, когда менты придут в кладовку, они найдут этот люк, но могут потерять на поиски несколько лишних секунд – а эти секунды могут его спасти…

Спустившись в погреб, он чиркнул спичкой, огляделся по сторонам.

Вокруг стояли бочки, ящики, мешки с какими-то припасами. Впереди, у дальней стены погреба, стояла пирамида пустых ящиков.

Снова его толкнул вперед инстинкт.

Иван подошел к этой пирамиде, снял несколько верхних ящиков – и увидел в стене за ними низкую деревянную дверь, окованную заржавленным железом.

Отодвинул остальные ящики, толкнул дверь вперед…

Но она не поддалась. Он навалился на дверь всем своим весом – но дверь даже не шелохнулась.

Чудес не бывает, понял Иван. С чего он взял, что эта дверь не будет заперта? Ему и так подозрительно долго везло. Если, конечно, это можно назвать везением!

Сверху раздались голоса, послышались шаги – наверняка это менты вошли в кладовку. Еще полминуты – и они будут здесь…

В последней надежде Иван дернул дверь на себя… и она немного поддалась. Он потянул ее изо всех сил, и дверь с жутким скрипом открылась.

Он пролез вперед, захлопнул дверь за собой, зажег следующую спичку, осмотрелся.

Вперед уходил туннель с низким сырым сводом. А на двери, через которую он только что прошел, была тяжелая железная щеколда. Иван задвинул эту щеколду и быстро зашагал вперед, время от времени зажигая новую спичку, чтобы оглядеться.

Так он шел минут десять.

Наконец туннель стал шире, потом он разделился на два. Иван пошел налево – ему показалось, что с той стороны сквозь тьму пробивается едва заметный свет.

Потом туннель еще раз разделился, а еще через несколько минут Иван уже точно заметил впереди на стенах подземелья колеблющиеся желтоватые отсветы.

Теперь Иван мог идти не зажигая спички.

Свет впереди становился все ярче и ярче, и наконец туннель привел Ивана в большое круглое помещение, грот, ярко освещенный десятками свечей. На дальней стене грота висело несколько икон. Строгие, просветленные лики святых уставились на Ивана пристально, осуждающе, как будто тоже не верили в его невиновность. На полу перед иконами лежал ничком монах в черной поношенной рясе. Он не шелохнулся при появлении Ивана, должно быть, не заметил его, погруженный в свою безмолвную молитву.