Писатель Юлиан Семенов как выяснилось из его обстоятельного письма, оказался большим любителем бани. Он помог мне по-новому осмыслить некоторые нюансы этого древнего обычая. «Как-то мой друг замечательный хирург Виктор Савельев, — писал Юлиан Семенов, — рассказал мне подробно свою концепцию русской бани с ее терпким жаром, жалящим березовым веником и нырянием в снежный сугроб. Жар, как и холод, драматичен. Это полюсы. Антиподы рождают особую “ситуацию”. В этом, видимо, один из секретов бани. Баня — это преодоление».
По-доброму откликнулся на книгу и видный историк медицины и гигиенист член-корреспондент Академии медицинских наук профессор Борис Дмитриевич Петров. Он поделился интереснейшими сведениями по истории русской бани. В частности, когда это издание книги было подготовлено к печати, Борис Дмитриевич сообщил мне о такой вот любопытной подробности. Еще в 1826 г. (!) врач А А. Бойно-Куринский защитил в Московском университете диссертацию «О банях вообще и русских банях в частности».
Многое почерпнул я из писем ленинградского писателя и языковеда Льва Успенского — автора книги «Слово о словах». Старый литератор помог мне разобраться в происхождении слов относящихся к обиходу бани. Его письма — это, можно сказать, своего рода исследования. Чувствовалось, что писатель, удовлетворяя мое «банное» любопытство, углубился в свои богатейшие лингвистические анналы. Оказалось, что Лев Васильевич тоже большой любитель банного жара, и, как он сообщал, «в более молодые годы мог не только себя основательно попарить, но и “обработать” веником троих а если придется, и пятерых своих друзей» Так что советы Льва Успенского были весьма полезны, и не только по части происхождения «банных» слов но и так сказать, по «технологии» самой бани.
Бесконечно благодарен я инженеру из Болшева Валерию Миронову — интереснейшему человеку, библиофилу, собирателю фольклора. С ним у меня гоже завязалась постоянная переписка. Миронов помог пополнить «коллекцию» банных пословиц, поговорок и загадок. Кстати, Валерий рассказал, как в его родном Болшево отмечали столетие Марии Петровны Галкиной. Старая ткачиха вырастила шестерых детей, помогла воспитать столько же внуков, столько же правнуков и двоих праправнуков. Когда ее чествовали, Мария Петровна сказала «За сто лет жизни ни единого раза не лежала в больнице, только в роддоме, а вот баньку никогда не забывала. С младых ногтей любила попариться».
Не могу не выразить глубокую признательность за добрую помощь и содействие медикам Эльмуту Лаане, Вячеславу Николаеву, Рейну Суйя, Кямалу Кафарову, Сергею Вышеславцеву, писателям Владимиру Солоухину, Михаилу Львову, Василию Пескову, филологу и историку Ольге Логиновой, инженеру Валентину Сташевскому. Не имея возможности перечислить всех читателей, приславших свои «банные» рецепты (их сотни!), хочу искренне поблагодарить их и от души пожелать «С легким паром»!
ГЛАВА ПЕРВАЯ,
в которой читатель познакомится с Антонио Нуньесом Риберо Санчесом, совершит путешествие в глубь веков и узнает, что простая вода далеко не простая
«Росток мой — от воды небытия»
Вспоминаю разговор с Иваном Михайловичем Саркизовым-Серазини. Маститый профессор, член редколлегии спортивного журнала, в котором я сотрудничал, и на редкость доброжелательный человек заметив мой интерес к русской бане, посоветовал: «Обратитесь-ка батенька, к истории. Она приоткроет прелюбопытнейшие подробности. Много утеряно и позабыто в этом древнем, как само человечество обычае».
И вот я в отделе редких книг Ленинской библиотеки. Мне показали весьма примечательную книгу. Здесь она в одном экземпляре. Еще один хранит писатель Леонид Леонов, собравший уникальную коллекцию, посвященную русской бане.
На пожелтевшей, хрупкой от времени книге дата — 1774 год «О парных российских банях, поелику споспешествуют оне укреплению, сохранению и восстановлению здоровья» — таково весьма архаичное название этого сочинения. Кто же такой Санчес — автор этого любопытного трактата? Антонио Нуньес Риберо Санчес — врач прослуживший всю свою жизнь в России при дворе императрицы Елизаветы Петровны. Под конец своего жизненного пути Антонио Нуньес Риберо поселился во Франции и там написал, как он сам подчеркнул, «Уважительное сочинение» о российских банях. Книга была переведена во многих странах Европы, а затем и в России.
Читаю вещие слова «славного медика» (так его называют во вступлении книги), иностранца, проникшегося большой любовью и уважением к русским обычаям: «Искреннее желание мое простирается только до показания превосходства Бань Российских пред бывшими вдревле у Греков и Римлян и пред находящимися ныне во употреблении у Турков, как для сохранения здоровья, так и для излечения многих болезней…»
И дальше: «Когда помышляю о множестве лекарств, из аптеки и из химических лабораторий выходящих, приуготовляемых с толикими иждивениями и привозимых изо всех стран света с неописанною трудностью, то коликократно желал я видеть чтобы половина или три четверти оных всюду великими расходами сооруженных зданий превратилися в Бани Российские для пользы общества».
Не правда ли, знаменательное признание? Мы еще не раз будем возвращаться к трактату Санчеса, ибо многие его советы не утеряли своей свежести и в наши дни. Но прежде отправимся в своеобразное путешествие в глубь веков. В этом нам помогут старинные книги. Нашими гидами будут историки, этнографы, медики, поэты…
В наш атомный век люди особенно остро осознали бесценность истории человеческой цивилизации. Даже самое малое свидетельство культурного наследия прошлого воспринимается с живейшим интересом. И это не только любопытство — узнать, «что было раньше». Ведь мы живое продолжение этого прошлого История помогает нам лучше понять самих себя а зачастую и снова обратиться к тем первозданным ценностям, которые мы «утеряли» в веках.
Первое слово — о воде. Потому что если театр, по выражению К. С. Станиславского, начинается с вешалки, то баня, мытье, умывание начинаются с воды.
Вода… Мы воспринимаем ее как нечто обычное, будничное. А если вдуматься?
Антуан де Сент-Экзюпери, потерпев аварию, посадил свой самолет в выжженной солнцем африканской пустыне. Одинокий, мучимый жаждой, он собирал капельки утренней росы на крыле своего аэроплана. Может быть, тогда у него родились такие вдохновенные слова:
«Вода, у тебя нет ни вкуса, ни цвета, ни запаха, тебя невозможно описать, тобой наслаждаются, не ведая, что ты такое. Нельзя сказать, что ты необходима для жизни: ты — сама жизнь. Ты наполняешь нас радостью, которую не объяснишь нашими чувствами. С тобой возвращаются к нам силы, с которыми мы уже простились. По твоей милости у нас вновь начинают бурлить высохшие родники нашего сердца. Ты самое большое богатство на свете».
Величайшая стихия природы с незапамятных времен вызывала у людей благоговение. Древние считали воду наряду с воздухом, огнем и землей одной из «четырех стихий», из которых состоит жизнь.
«Росток мой — от воды небытия», — так сказал Омар Хайям.
Миф каким бы он ни был красивым, остается мифом. Но кто-то из философов заметил, что человеческая фантазия строит свои волшебные замки из реальных земных кирпичей и что фантастический образ — это небывалое сочетание былых впечатлений.
Примерно шесть тысячелетий назад на территории современного Ирака в долине Тигра и Евфрата процветала цивилизация шумеров. Здесь, по библейской легенде, находился рай, где под тенистыми кущами блаженствовали Адам и Ева. Неутомимые поиски археологов — вели раскопки и советские ученые — шумеры «заговорили» с нами через тысячелетия. Из глиняных табличек с древними текстами мы узнали, что по представлению шумеров «еще не было вверху неба, а внизу земли, но уже владычествовал бог океана Апсу». Рисунок-символ на шумерской вазе, «возраст» которой более 5000 лет, — морские волны, из которых выходят люди, животные и растения.
Один из основателей древнегреческой философии Фалес из Милета (VII–VI вв. до н. э.), которого в Элладе причислили к семи самым выдающимся мудрецам (он предсказал в 585 г. солнечное затмение) считал воду вечно движущимся и в то же время неизменным элементом природы первоисточником всего сущего. Это творец жизни в том числе и человеческой.
Неподалеку от Керчи археологи нашли статуэтку Афродиты с дельфином. Статуэтке более 2500 лет. В древнегреческой мифологии дочь Зевса и Дионы — Афродита Анадиомена («появившаяся на поверхности моря»), богиня любви и красоты произошла из морской пены. Думаю, что тот, кто побывал в Ленинградском Эрмитаже, пройдя по его 353 залам все же запомнил прекрасное изваяние Афродиты. Вначале эта древняя скульптура стояла в Летнем саду, где по приказу Петра I ее круглосуточно охраняли часовые.