Читать интересную книгу Мертвый Город - Максим Резниченко

Противоположная от площади стена здания, в котором я укрылся, выходит на небольшой двор, закрытый со всех сторон стенами других домов. Сколько уже прошло времени с тех пор, как я выстрелил ракету, и мне ответили? Четверть часа примерно. Если в ближайшую минуту ребята не выйдут ко мне, запущу еще одну ракету.

А пока нужно подумать. Итак, я оказался в этом странном месте не по своей воле. Миша, мой друг, пребывает в коме, и я отправился в мир снов, чтобы попытаться найти его с помощью его же табича. Однако некто каким-то невероятным образом смог затащить меня в место, практически ничем не отличающееся от того, где пятнадцать лет назад я и мои одноклассники сдавали выпускной экзамен, чтобы получить право называться истинным Плетущим. Главная проблема сейчас заключается в моих резко ограниченных возможностях. Личные потребности я удовлетворяю без малейших затруднений, но работать с тканью самого сна у меня не получается. И нельзя сказать, что я нахожусь в мире другого Плетущего, иначе не мог бы плести вообще. Плюс к этому, я не могу «созерцать», во что бы ни за что не поверил, не окажись сам в таком положении. И у меня нет табичей. Ах да, чуть не забыл, я не имею возможности покинуть этот сон. Кажется, все. Плохо. Да, я помню, как нам с друзьями пришлось тяжело на последнем этапе экзамена, как раз в этом самом мертвом городе, очень похожем на то место, где находимся сейчас. Я помню, как мы тогда постоянно отбивались от многочисленных монстров и как сквозь отсутствующий участок стены на пятом этаже ратуши обнаружили зеленую дверь. И какой немыслимо огромный монстр пытался нас остановить. Пытался? Да, пытался, потому что я все-таки достал его с помощью смертельного вируса. Ребята прошли в дверь раньше, а я… А я попал туда последним. Перед глазами мелькают картинки из давнего прошлого, на которых, словно на фотографиях, вижу невероятно длинные тела тварей, оказавшихся на самом деле щупальцами, багровый свет, отраженный от их хитиновых панцирей, трещины на стенах, провал в полу, пыль перед глазами, окровавленную ухмылку Клауса, висящего над клубящимся пылью провалом и его же, но уже летящего вниз, широко распахнутые глаза… Но он жив! Я же с ним разговаривал совсем недавно. Или это был не он? А кто тогда? Что-то мне это напоминает, но что именно, я даже не пытаюсь вспомнить, опасаясь новых приступов головной боли. А почему Миша в коме? И почему я вдруг оказался в Минске? Отголоски знакомой боли лишь намекнули о своем приближении, и я тотчас прекратил попытки вспомнить что-либо еще. Вот в чем я абсолютно уверен, так это в том, что тогда, пятнадцать лет назад, мы не встречали на своем пути такой яркий и запоминающийся объект, как белый фонтан посреди площади, хотя на самой площади мы как раз и останавливались. И еще тогда не было этого огромного змея…

Глава 3

Мои путающиеся мысли и боязливые воспоминания вдруг прерывает автоматная очередь. Вспарывая безжизненную тишину, она трещит несколько долгих секунд, пока магазин, видимо не пустеет. Почти сразу ей вторит такая же паническая и заполошная стрельба, а вслед за этим до меня доносится приглушенный расстоянием глухой хлопок гранаты. Дверной проем, возле которого я стою, выходит во внутренний двор здания, и дальше стен соседнего дома, расположенного в полусотне метров, ничего не видно. Снова доносится стрельба, но уже короткими очередями. А вот и Абакан заговорил двойными, почти слитными выстрелами. Насколько я помню, им был вооружен Клаус. Частый треск автоматных выстрелов звучит все ближе, и теперь уже не остается сомнений, откуда они доносятся – как раз из-за здания напротив. Гашу в себе порыв немедленно броситься на помощь ребятам. В том, что это именно они ведут бой, сомнений нет. Чувствуя, что времени очень мало до того, как они появятся, я мысленно прикидываю возможности своих друзей, касающиеся вопросов оружия. Нет, здесь нужно обойтись исключительно базовыми знаниями, поэтому вместо Печенега я «достаю» РПК с коробом на сто патронов. Сколько я смогу их «удержать» без ущерба для собственного внимания? Еще один пулемет Калашникова с таким же боекомплектом появляется у меня в руках спустя секунд пять, и я ставлю его прикладом в землю, прислоняя к стене. Две огневые точки готовы. Выстрелы слышны уже совсем близко, и через несколько секунд я вижу, как из дома на другой стороне двора появляются мои друзья. Руки напрягаются под весом появившегося автомата, и я, не медля, передергиваю затвор, досылая в ствол патрон. Мой Абакан, который так понравился когда-то Клаусу, переключен на «двойные». Какой-то шорох сзади. Или справа? Вскидывая оружие к плечу, резко оборачиваюсь, приседая, но никого рядом нет. Наверное, за грохотом выстрелов показалось. Еще раз оглядевшись, снова оборачиваюсь туда, откуда бегут ребята. Бегут? Что-то не похоже. До них еще метров сорок, поэтому я не сразу обращаю внимание на перекошенные от страха лица, да и не на лица я смотрю, а на Сергея, что едва ковыляет, упираясь на плечи Сони и Кати, которые поддерживают его с обеих сторон. Я снова заставляю себя оставаться на месте, контролируя и держа под прицелом фланги и окна зданий по бокам. До Угрюмого с девушками уже не больше тридцати метров, когда в поле зрения появляются Семен и Клаус. Они отступают, пятясь назад, и непрестанно ведут огонь из автоматов короткими очередями. Пока не видно, в кого они там стреляют, да я особо и не вглядываюсь, потому что все мое внимание приковано к тройке ребят, пытающихся не то бежать, не то быстро идти. «Только бы они не от змея отбивались», – успеваю я еще подумать, но сразу отбрасываю эту мысль. Вряд ли монстр позволил бы в себя стрелять. Я уже вижу, что у Сергея сильно окровавлена одна нога, и ткань штанов рваными лоскутами свисает на ней чуть выше колена. Катя поддерживает его левой рукой, потому что правая безвольной плетью свисает вдоль тела. Соня, похоже, цела, она одной рукой обнимает парня за спину, а второй помогает ему опираться на свои плечи. Ни девушки, ни Сергей меня не видят, глядя только себе под ноги. До них уже не больше двадцати метров, и я прикладываю серьезные усилия, чтобы оставаться на месте, а не броситься на помощь. Что-то меня удерживает и не дает двинуться с места. Их шаги, неуклюжие и торопливые, словно счетчиком отсчитывают метры, разделяющие нас. Я отчетливо слышу, как гулко стучит в висках кровь, и звук собственного сердца, накачивающего ее адреналином.

Остается девятнадцать метров… Мой взгляд скользит по стенам этого двора – колодца.

Восемнадцать… Я поудобнее перехватываю автомат.

Семнадцать… Слышу уже, как стонет Угрюмый.

Шестнадцать… Частые дульные вспышки на стволах автоматов Семена и Клауса, почему-то абсолютно бесшумные.

Пятнадцать… Соня поднимает голову, и наши глаза встречаются.

Четырнадцать… Рыжий оборачивается и вдруг что-то начинает кричать девушкам, продолжая вести неприцельный огонь по противнику.

Тринадцать… Узнавание в глазах Сони. Растерянность. Радость.

Двенадцать… Я уже вижу тварей, что гонят моих друзей. Они мелькают темными силуэтами в окнах дома напротив.

Одиннадцать… Лицо Сони сереет от ужаса. Ее взгляд устремлен выше меня.

Десяти уже нет…

Девушка начинает отпускать парня, и тот, не получая поддержки, валится на землю, увлекая за собой Катю. Время, словно замедляется, и я вижу, как Соня заторможенно тянет из-за спины автомат. Она уже кричит, широко раскрыв рот, но крика не слышу. Я вижу ее, а в следующий миг на землю, прямо передо мной, со стены здания, за которой я стою, спрыгивает тварь. Она спиной ко мне и готова к новому прыжку. Мне нужно всего лишь переместить ствол своего автомата на двадцать сантиметров, чтобы навести его на цель, и поразить ее. Я вижу под черной кожей или шкурой на спине монстра перекатывающиеся бугры мышц. Я вижу, как его ноги, будто туго сжатые пружины, начинают выпрямляться, толкая мощное тело вперед и вверх… Мои злые пули начинают рвать плоть твари уже в воздухе.

– БАМ-БАМ! БАМ-БАМ! БАМ-БАМ! – все мои свинцовые убийцы находят свою цель. Монстр падает на землю в нескольких метрах от ребят, несколько раз конвульсивно вздрагивает и исчезает, сдохнув.

Время срывается, будто обезумевшее, наполняя воздух грохотом выстрелов, криками ребят и ревом тварей. Я бросаюсь с места и за секунду преодолеваю расстояние до ребят. Соня так и не успела поднять свой автомат. Черты ее враз побледневшего лица заострились и сделали девушку гораздо старше. Она что-то говорит, но смысл ее слов ускользает от меня.

– Ты жив?! Где ты был?! – ее речь доносится точно через вату: глухо и невыразительно. И я не могу понять, чего больше в ее голосе: радости, злости или страха.

– Живо! Вопросы потом! – кричу в ответ и бросаю быстрый взгляд на Рыжего и Клауса. Они заметно приблизились и все так же продолжают пятиться, непрерывно отбиваясь от наседающих тварей.

Я подхватываю уже бесчувственное тело Сергея под руки и волоком тащу его до укрытия, облокачиваю к стене, оглядываюсь – никого с противоположной стороны – и возвращаюсь за Катей. Не церемонясь, оттираю Соню, пытающуюся помочь ей подняться, в сторону и так же, как Угрюмого, тащу по земле в укрытие. Заталкиваю следом Соню и успеваю крикнуть ей: