Гарри открыл рот, чтобы сказать… в общем, чтобы что–нибудь сказать. Как только поймет, что. Он никогда не планировал идти в армию. Он собирался в университет. Его уже приняли в Пембрук Колледж в Оксфорде. Он подумывал об изучении русского. Он нечасто им пользовался после смерти Grandmère. Его мать говорила по–русски, но они и по–английски–то редко полноценно беседовали, а по–русски – и того меньше.
Будь оно все проклято, но Гарри скучал по бабушке. Она не всегда была права, и деже не всегда была добра, но с ней всегда было интересно. И она его любила.
Какого будущего хотела бы для него она? Гарри не знал. Она без сомнения одобрила бы решение Гарри поступить в университет – раз это означало, что дни его будут проходить за чтением русской литературы. Но она также была высочайшего мнения о военных и открыто насмехалась над отцом Гарри за то, что тот никогда не служил.
Правда, она открыто насмехалась над отцом Гарри по множеству причин.
— Обдумай это, Гарри, — объявила Анна. – Я уверена, Себастьян обрадуется твоей компании.
Гарри бросил загнанный взгляд на Себастьяна. Тот без сомнения должен понять его душевные муки. О чем они все думают? Он что, может принять подобное решение за чаем? Пожевать бисквит, пару минут подумать и решить, что синий – действительно великолепный цвет для униформы?
Но Себастьян просто слегка пожал одним плечом, обычный его жест, означающий «Ну что я скажу? Мир вообще – сумасшедший дом»
Мать Гарри поднесла чашку к губам, но невозможно было понять, сделала ли она глоток. А потом, опуская чашку на блюдце, она закрыла глаза.
На самом деле, она просто моргнула, разве что чуть дольше, чем обычно, но Гарри знал, что это означает. Она услышала шаги. Шаги его отца. Она всегда слышала его раньше всех. Возможно, благодаря годам тренировки, жизни под одной крышей, хоть и не вполне в одном мире. Способность матери делать вид, что ее жизнь на самом деле совершенно не та, что в реальности развивалась параллельно с ее способностью постоянно знать о местонахождении мужа.
Ведь гораздо легче игнорировать то, что не попадается на глаза.
— Анна – Воскликнул сер Лайонел, появляясь в дверном проеме и опираясь на него. – И Себастьян. Какой славный сюрприз. Как дела, мой мальчик?
— Отлично, сэр, – ответил Себастьян.
Гарри наблюдал, как отец входит в комнату. Еще нельзя было точно сказать, как далеко он зашел. Походка его была твердой, но нечто в качании его рук Гарри не нравилось.
— Приятно видеть тебя, Гарри, – сказал сэр Лайонел, быстро похлопав сына по руке на пути к буфету. – Школа закончена?
— Да, сэр, – ответил Гарри.
Сер Лайонел плеснул чего–то в бокал. — Гарри находился слишком далеко, чтобы точно определить, что. Потом с сентиментальной улыбкой обернулся к Себастьяну. – Сколько тебе теперь лет, Себастьян? — спросил он.
— Девятнадцать, сэр.
Как и Гарри. У них был всего месяц разницы. Он всегда был того же возраста, что и Гарри.
— Ты угощаешь их чаем, Кети? – обратился сэр Лайонел к жене. – О чем ты думаешь? Он уже мужчина.
— Чай вполне подходит, – отрезал Гарри. Сэр Лайонел обернулся к нему и изумленно моргнул, как будто уже забыл, что его сын здесь. – Гарри, мальчик мой. Рад видеть тебя.
Губы Гарри напряглись и сжалисью – Я тоже рад видеть тебя, отец.
Сер Лайонел отпил здоровый глоток. – Так семестр окончился?
Гарри ответил кивком и обычным – Да, сэр.
Сэр Лайонел нахмурился, потом еще выпил. – Ты кончил школу, так ведь? Я получил письмо из Пембрук Колледжа о твоем зачислении. – Он снова нахмурился и несколько раз моргнул, потом пожал плечами. – Не знал, что ты подал документы. – И, наконец, как результат раздумий. – Хорошо сделано.
— Я не пойду в университет.
Слова вырвались у Гарри изо рта так быстро, что он сам удивился. Что он такое говорит? Он, конечно же, пойдет в Пембрук Колледж. Он именно этого и хочет. И всегда хотел. Он любит учиться. Любит цифры, любит сидеть в библиотеке, даже когда на дворе сияет солнце и Себастьян тащит его на улицу играть в регби. (Себастьян в таких случаях всегда побеждал. На юге Англии достаточно мало солнца, надо было пользоваться каждой возможностью погулять. Не говоря уж о том, что Себастьян был дружески убедителен, о чем бы ни шла речь. )
В Англии не было мальчишки больше подходящего для университета. И все же…
— Я пойду в армию.
И снова слова вырвались у него без участия сознания. Гарри сам удивлялся тому, что говорит. И удивлялся, зачем он это говорит.
— С Себастьяном? – спросила тетя Анна.
Гарри кивнул. – Надо же кому–то следить, чтобы его не убили.
Себастьян бросил на него возмущенный взгляд, но он явно был слишком доволен тем, как оборачивается дело, чтобы спорить. Он всегда переживал по поводу своей будущей службы. Гарри знал это, и знал, что, несмотря на всю браваду, для него большое облегчение, что двоюродный брат поедет с ним.
— Ты не можешь идти на войну, – заявил сэр Лайонел. – Ты мой наследник.
Все, кто находился в комнате – все четверо его родственников – обернулись к баронету с разной степенью удивления на лицах. Он, возможно, впервые за много лет, произнес нечто разумное.
— У вас есть Эдвард, – резко ответил Гарри.
Сэр Лайонел выпил, моргнул и пожал плечами. – Да, пожалуй.
Гарри ожидал чего–то похожего, но все же, глубоко внутри он ощутил болезненный укол разочарования. И возмущение.
И боль.
— Выпьем за Гарри! – радостно провозгласил сэр Лайонел, поднимая бокал. Он, похоже, даже не заметил, что никто к нему не присоединился.
— Успеха тебе, сын мой! – Он пригубил и только тогда обнаружил, что забыл налить. – Вот черт! – пробормотал он. – Как странно.
Гарри почувствовал, что проваливается в кресно. И одновременно в ногах у него появился зуд, как будто им не терпелось двигаться. Бежать.
— Когда ты уезжаешь? – спросил сэр Лайонел, наконец, счастливо налив.
Гарри посмотрел на Себастьяна, и тот тут же ответил – Я должен явиться в расположение полка на следующей неделе.
— Значит и я тоже, – сказал Гарри отцу. – Конечно, мне понадобятся средства на патент.
— Конечно, — сказал сэр Лайонел, инстинктивно отвечая на командные нотки в голосе Гарри. – Что ж, — он посмотрел вниз, на свои ноги, потом поднял глаза на жену.
Она смотрела в окно.
— Очень приятно было вас всех видеть, — сказал сэр Лайонел. Потом подхватил свой бокал и прошествовал к дверям, только раз споткнувшись по дороге.
Гарри смотрел, как он уходит, и чувствовал себя непривычно отстраненным от всей этой сцены. Он, конечно, представлял это себе и раньше. Не то, что он пойдет в армию, а свой отъезд. Он всегда знал, что уедет в университет как обычно, уложит вещи в семейную карету и укатит. Но воображение всегда подсовывало ему всевозможные драматические сцены ухода – что угодно, от яростного махания руками до ледяных взглядов. Его любимое видение включало в себя разбивание бутыток об стену. Особенно дорогих. Привезенных контрабандой из Франции. Его отец что, так и будет дальше поддерживать лягушатников своими незаконными закупками и теперь, когда его сын противостоит им на поле брани?