— А если бы Креймер не умер?
— Придумала бы что-нибудь еще.
— Вы так просто относитесь к вопросам жизни и смерти, Хелен?
Она смотрела на другую свою картину.
— Люблю голубой цвет. Он нравится мне больше других. Никогда не говорила об этом никому.
— Почему вы убили Нортона?
— Он грозил сообщить обо мне в полицию, если я не соглашусь принадлежать ему.
— Но что он мог сообщить им? Никто бы ничего не доказал. У него самого были бы неприятности.
—О Креймере он бы вообще не упоминал. Он просто послал бы в полицию анонимное письмо. В нем сообщил бы о других. Обо всех он не знал, но он знал об одном человеке до Креймера и подозревал, что были и другие.
— Сколько всего их было!
— Пять. — Она нахмурилась. — Нет, шесть. Неважно. Но они мертвы, и полиция найдет способ причинить мне неприятности. Не всегда мое имя было Хелен Мортланд. — Она посмотрела на меня. — Я не дам им посадить меня в тюрьму. Скорее умру.
— Быть может, не в тюрьму.
Ее глаза расширились.
— Если другие считают меня ненормальной, мне это все равно. Но неужели так считаете и вы?
— Мне придется пойти в полицию. Вы это знаете.
— Но ведь мы с вами не такие, как другие. Разве мы обязаны подчиняться их законам?
— Да.
Она побледнела:
— Я никого не любила до сих пор. Неужели я должна потерять то, что обрела.
Я молчал. Мне нечего было ей сказать.
— Когда вы пойдете в полицию?
— Не знаю.
— Утром. Торопиться ни к чему. Я не сбегу. Мне некуда бежать. Никто не ждет меня. — Она слабо улыбнулась. — Поцелуй? Только один поцелуй?
А потом я ушел. Я пил и ждал.
Занимался холодный рассвет, когда я набрал номер телефона Хелен. Никто не снял трубку, да я и не ждал ответа.
Она не сбежала, но она ушла.
И мир снова превратился в пустыню.